Удар по самолюбию исключителен. Поэтому я делаю еще более невероятное. Опускаюсь перед мужчиной на колени. Кладу ладони на его ноги. Провожу медленно. Понятно, что тут вопрос принципа. Будь он развязан — уже трахал бы меня как бешеный бык. Он определенно возбужден, свидетельство этому — оттопыренные черные трусы. Они не могут скрыть стояк. Но именно контроль, который он упрямо пытается сохранить, работает как самый охуенный афродизиак, сводя меня с ума. И я делаю следующий шаг. Касаюсь кончиками пальцев резинки черных трусов, а потом дергаю изо всех сил, стаскиваю к коленям. Срывая с пленника последнюю защиту. Хочу увидеть его стыд, ошеломление. Но шок пронзает меня — при взгляде на более чем внушительное достоинство. Огромный, мощный, с темными прожилками вен и крупной головкой, пенис зверя стоит торчком, чуть покачиваясь.



Меня опаляет жаром, словно из открытой духовки, щеки моментально начинают пылать, а во рту пересыхает. Чувствую панику и желание отойти подальше.

— Упоротая сука, — в голосе мужчины звучит омерзение. — Больная на всю голову. Надеюсь ты понимаешь, что подписала себе приговор? Я выебу тебя во все щели, сука, а потом отдам своим людям. Раз у тебя так чешется. Получишь по полной, тварь…

Мне становится по-настоящему страшно. Я не подчинила его, не унизила, только разозлила. Вздрагиваю, пульс зашкаливает, сердце бешено бьется о грудную клетку. При этом чувствую, как между ног становится очень влажно. Я хочу этого зверя. Это совершенное безумие, но я его хочу… Злясь на себя, всеми силами пытаюсь скрыть свою уязвимость и неспособность контролировать реакцию тела.

— Я хочу тебя потрогать. Ты разрешишь мне? — спрашиваю, как можно более беспечным тоном, чтобы показать, что меня нисколько не напугали его слова. В конце концов, чего тебе бояться, Рита? Этот зверь тебя просто затрахает до смерти, удовольствие получишь… А вот твой сводный брат напротив, придумает настолько жуткую экзекуцию, что… Кто из зверей предпочтительнее?

Не дожидаясь ответа обхватываю пенис ладонью, сжимаю, провожу вверх-вниз по толстому стволу. Порочно до предела. Захватывающе. Приятно. От мужчины сильно пахнет потом, настоящий первобытный, дикий запах. Он не отталкивает меня. На головке выступает капля влаги. Смазка. Он готов к соитию, как бы не рычал, как бы не поносил меня последними словами. Я могу взять его. Сесть сверху. Он ничего не сделает мне… Его руки скованы. Снова провожу сжатой ладонью вверх-вниз, размазывая влагу по члену. Новое гортанное рычание заставляет вздрогнуть, между ног тянет все сильнее. Не в силах противостоять искушению, поднимаюсь на ноги. А затем сажусь на колени к пленному. Без предупреждения. Я хочу почувствовать его член своей промежностью. Потереться об этот горячий ствол.

— Я тебя разорву, — выдыхает хрипло. — Тварь…

— Разорви, — облизываю губы, вдруг понимая, что больше всего на свете хочу его поцелуя.

У него красивые губы. Идеальной формы, не тонкие, не пухлые. Словно вырезанные скульптором. Касаюсь их пальцами руки, которой только что дрочила ему… Отшатывается. В глазах ярость. Дергается вперед так сильно, что чуть не слетаю с его колен. Мне приходится впиться пальцами в его плечи, оставляя след длинных ногтей. Подаюсь обратно, ближе, чувствуя, что головка члена упирается прямо между ног. Обжигающе горячая. Еще движение и мы соединимся.

Оглушающие хлопки заставляют вздрогнуть, податься назад и слететь с колен пленника. Обернувшись вижу Эрика. Он смеется и аплодирует.

Когда он вошел? Сколько уже находится здесь?

Лихорадочно ищу глазами платье, прижимаю к себе, прикрываясь. Чем вызываю громкий смех сводного брата, и поток брани изо рта пленного.

— Вы оба блядские извращенцы, таким место в аду, — выплевывает мужчина.

Я даже имени его не знаю. И только что едва не трахнула его, как ошалевшая от похоти кошка. Прихожу в ужас от этих мыслей. Возбуждение как рукой снимает, на его место приходит неприятный озноб.

— Честное слово, ты прав, парень. Тут нормальностью и не пахнет, — картинно смахивает слезы, выступившие от смеха, Эрик. — Но честное слово, такого я не ожидал. Марго, что с тобой, детка? У тебя крыша от наркоты поехала?

Молчу. Что мне сказать? Стыдиться? А смысл? Самое дерьмо в моей жизни уже случилось. То что произошло сейчас… не так уж и важно. Неприятно вторжение Эрика, но в целом — плевать.

— И что ты будешь делать, больное уебище? — спрашивает пленник, глядя на Эрика. — Присоединишься?

— О, ты приглашаешь? — Эрик выглядит так, словно переполнен энтузиазмом. — Хм, ты, наверное, не в курсе? Или, может быть… Марго, просвети нашего приятеля.

Мотаю головой. Мне вдруг становится ужасно холодно и неприятно.

— Ладно, я сам. Дорогой, я ведь не по девочкам, знаешь? В противном случае я бы давно выебал свою сводную сестру. Посмотри, как хороша. Гибкая, стройная. А лицо какое? Губы… так и просятся отсосать. Хочешь ее? Вижу, что хочешь. Торчком стоит у тебя. Красивый член. Мне нравится…

От насмешливых, грязных слов Эрика у меня начинает кружиться голова. Охватывает чувство вины. Что если я подставила этого человека? Эрик… он может захотеть его. Как я захотела. Вздрагиваю от этой мысли.

— Так хочешь ее? Или меня? Выбирай, кто тебя трахнет, — сводный брат произносит жуткие слова, от которых у меня волосы на всем теле становятся дыбом.

— Не надо, Эрик, прошу тебя, — бросаюсь к брату, продолжая прижимать к себе платье. — Прости, что я пришла сюда. Я была не в себе…

— Сейчас все прошло?

— Да, абсолютно. Я никогда больше не прикоснусь к коксу…

— Сколько обещаний сразу. Сколько покаяния. Не помню, чтобы ты так яро просила прощения, когда убила моего отца, — кривится Эрик.

— Прошу, не вмешивай в наши проблемы этого чужака! Его это не касается!

— Марго, ты первая вмешала его. Придется пожинать плоды. Я придумал отличное развлечение. Выбор за тобой, как ты любишь, сестренка. Либо ты отсосешь этому бедолаге, потому что у него скоро член от стояка отвалится…



Эрик делает паузу наблюдая за моей реакцией. Полный шок, ужас, неверие услышанному. Нет, он это не всерьез, не может…

— Либо я сам ублажу его, — договаривает Эрик.

Невольно бросаю взгляд на пленника. Абсолютно бесстрастное лицо, словно нас и не слышал. Каменная глыба, от которой меньше всего можно ожидать, что запросит пощады.

— С нетерпением жду твоего решения, сестренка. Мы оба ждем.

Тагир

— Отпусти меня, Заур, быстро, — цежу сквозь зубы. Отталкиваю руку друга, в бешенстве швыряю сотовый в стену, за полметра от сидящей на стуле Тамилы, которая вздрагивает, и сжимается сильнее, продолжая закрывать лицо руками.

— Если ты ее убьешь, это не поможет, — ровным тоном без эмоций уговаривает меня друг. — Тебе станет легче на пару секунд. Зато проблем огребешь по полной. Сам знаешь. Тамила — семья…

— Если с Виленой что-то случится, я тебя по кругу пущу, сука, — поворачиваю лицо к бывшей невесте.

Как я мог быть таким наивным? Допустил, чтобы эта змея подползла к моей девочке… И ужалила в самое сердце. О да, Тамила все рассказала. Сейчас она бледнее полотна, сидит на стуле, связанная, трясется. Как жаль, что баба. Был бы мужик, я бы убивал его с наслаждением, кулаки вязли бы в крови. Женщину не могу ударить. Поначалу это придавало Тамиле смелости. Затряслась, когда поняла — бить не буду, но в живых не оставлю. Увидела, как привязываю к крюку веревку, завизжала и выдала всю историю подчистую. Верещала как свинья перед бойней.

«Прости, прости меня ради Аллаха!», — орала как безумная, падала на колени, хватала за ноги, ползая по холодной плитке подвала, куда я притащил ее. До сих пор продолжает повторять эти слова, от которых ярость накрывает меня лишь сильнее:

— Прости, Тагир… Умоляю… Прости-и, — в ее голосе звучит мука, но не рождает во мне ни капли сочувствия.

— Зачем тебе мое прощение? О чем ты думала, когда совершала все это? Пошла на сговор с чужаком…