- Вчера утром меня задело, когда упала та стена. Я получила бронекостюмный синяк, и он побаливает.

Далмора нахмурилась:

– Тебе нужно в американский травмопункт Земной Больницы на осмотр.

– Это всего лишь синяк, – ответила я, идя по коридору к своей комнате.

Альфийка последовала за мной не только по коридору, но и в комнату, а затем молча замерла, сложив руки на груди.

Я вздохнула:

– Далмора, это всего лишь синяк. Смотри.

Я оттянула край облипки, чтобы показать часть большого синяка на левом боку, с характерной сеткой черных линий, оставленных резкой активацей и затвердением брони. Совершенно обычного и не особо болезненного. Я разметчик, так что почти всегда у меня где-нибудь есть большой синяк от бронекостюма, а также россыпь маленьких коричневых синяков от срикошетивших маркеров, но Далмора, похоже, ничего подобного прежде не видела.

– Выглядит ужасно. Тебе необходимо лечение.

Вообще-то суетиться не стоило. Отметины от бронекостюмов на вид всегда хуже, чем на самом деле, но так как травма могла объяснить мое странное поведение…

– В травмопункт мне не нужно, но бок в самом деле побаливает. Не могла бы ты попросить у Плейдона жидкий пластырь седьмого размера для меня?

– Жидкий пластырь седьмого размера, – повторила Далмора и выскочила за дверь.

Мне не стоило одеваться, поэтому я натянула халат, села на кровать и стала ждать. Через несколько минут вернулась Далмора, и, к моему удивлению, вместе с ней зашел Плейдон.

– Далмора сообщила, что ты вчера пострадала, Джарра. Ты должна была тут же мне сообщить, – пожурил меня преподаватель.

Вот хаос, мое простое объяснение вышло из-под контроля. К счастью…

– Это всего лишь синяк от бронекостюма, сэр, просто болезненный. Я бы вам показала, но он под облипкой, так что...

Клянусь, Плейдон действительно покраснел:

– Я не имел в виду… Ты уверена, что ребра целы?

– Совершенно уверена, сэр. Я однажды уже ломала ребро и знаю, каково это. Сейчас у меня всего лишь большой синяк.

Он протянул мне запечатанный пакетик с жидким пластырем:

– Ты знаешь, как закрепить его на месте и активировать?

Я кивнула.

– Если даже после лечебного цикла боль не пройдет, немедленно отправишься в травмопункт. Я отвечаю за своих студентов. Поняла?

– Да, сэр.

Плейдон вышел, а Далмора задержалась.

– Тебе нужна помощь с пластырем? – спросила она.

– Нет, спасибо. Я уже делала это раньше, и так как синяк находится в интимной…

Намек на положенное мне по закону право благопристойности сработал с Далморой не хуже, чем с преподавателем. Альфийка тут же ушла, а я осталась одна в своей комнате, чувствуя себя ужасной лгуньей. Плейдон переживал за меня, Далмора была жутко милой.

Ненавижу признавать свою неправоту, но иногда приходится. Далмора Ростха, талантливая дочь Вентрака Ростхи, рожденная, чтобы стать одной из обожаемых телеведущих, живое воплощение всего, чему я завидовала, была милой. Я сопротивлялась этой мысли столько, сколько могла, но от действительности не убежать. Так противно, что кто-то настолько идеальный, еще и приветливый, но…

Я вздохнула, сняла халат и облипку, а потом повернулась к зеркалу. Вообще-то пластырь мне не нужен, но воспользоваться им казалось честнее. Я разорвала пакетик, развернула пластырь и осторожно положила его на синяк. Убедившись, что все на месте, потянула за петельку активации и вскрикнула, когда края пластыря прикрепились к коже, а внутри полилась ледяная жидкость.

– Раз, два, три… – Я послушно следовала инструкции и досчитала до двадцати, прежде чем одеться. Как всегда, жидкость чувствовалась чем-то странно холодным и чужеродным под обычной одеждой. Я взяла свой глядильник и посмотрела на время. Мы вернулись в купол немного раньше обычного, так что я могла еще отдохнуть в своей комнате.

Я легла на кровать и стала баловаться с глядильником, проверяя почту и состояние своего счета, а затем открыла голограммную галерею, похожую на ту, что показал мне Плейдон на раскопе. Разумеется, я смотрела не на головы студентов с этого курса, а на своих друзей из следующего шага, а также на Кэндис и других взрослых, которые играли важную роль в моей жизни. Я была одна среди крыс, не зная, считать злодеями их или саму себя. У меня было такое настроение, что я скучала даже по директору следующего шага.

Я как раз пустила голограммные головы в хаотичный полет по комнате, когда раздался стук в дверь.

– Открыто, – закричала я.

Дверь распахнулась, я потянулась было выключить голограммы, но поняла, что в этом нет нужды. Кто отличит головы гражданских от военных?

– Плейдон спрашивает, не нужно ли принести тебе еды.

Я думала, что это снова Далмора, но пришел Фиан, который переводил взгляд с меня на парящие головы и обратно.

– Не нужно, я приду в зал и поем там. Далмора зря перепугалась. Синяк не такой уж страшный, просто из-за него я толком не спала прошлой ночью.

Фиан нахмурился:

– Если бы я быстрее среагировал, убрал бы тебя прочь от падающей стены…

Теперь мне стало по-настоящему стыдно.

– Ты здесь ни при чем. Я отметила камни и отступала, чтобы дать подъемникам их перенести, и подошла слишком близко к стене, которая оказалась не такой устойчивой, как выглядела. Я совершила дурацкую ошибку, а ты очень быстро среагировал и не дал мне попасть под обломки.

Фиана я, похоже, не убедила, но он кивнул и сменил тему, махнув рукой в сторону голов:

- Среди них есть Иссетт?

- Да. – Я показала.

– А Кеон?

Я показала Кеона.

– Вы совсем непохожи. – Фиан выглядел озадаченным.

Какая же я идиотка! Забыла, что назвала Кеона братом. Стоит только на него взглянуть, как сразу понятно, что мы не родственники. Разрез глаз…

– Он приемный, – добавила я еще одну ложь к уже наговоренной куче вранья. – Его родители были хорошими друзьями моих, так что когда их убили…

– А, ясно.

Я схватила глядильник, свернула голограммную галерею и встала:

– Пойдем обедать.

На обеде я не знала, куда деваться. Плейдон спросил, помогает ли пластырь. Фиан принес мне еду. Далмора оповестила всех, что у меня ужасный синяк. Амалия предложила приготовить травяной чай с Миранды, ее родной планеты, якобы способный снять не только усталость, но и похмелье. Даже злодей Крат без конца таскал мне газзир – да в таких количествах, что не осилит ни обезьяна, ни нормал.

Наконец обед закончился, и все – кроме раненой бедняжки Джарры, которой даже встать не дали – расставили столы и стулья для лекции. Плейдон придерживался разумного распорядка: утром мы работали на раскопе, а во второй половине дня слушали теорию. Бронекостюм выматывает и сам по себе – каждое движение в нем требует усилий, а через несколько часов неизбежно начинаешь чаще ошибаться.

Понятия не имею, о чем лектор рассказывал первый час. Я бы не услышала, даже говори он о доисторическом сексе. Бок не болел, но я так устала, да еще изнервничалась из-за суеты вокруг обычного синяка, что сосредоточиться оказалось невозможно. Я прокручивала в голове все, что произошло с начала курса. Какого хаоса я устроила этот кавардак, и как мне теперь выпутаться? Только когда весь класс начал чуть ли не подпрыгивать от возбуждения, я очнулась и вернулась к окружающим.

- Это было бы просто отпадно! – с энтузиазмом воскликнул Фиан.

- Да-да! – закричали все.

О чем они, хаос побери? Я навострила уши и попыталась уловить, что же пропустила.

- И я так думаю, – согласился со студентами преподаватель. – Конечно, предполагается, что мы должны изучать доисторию, а это более поздний период, но я тоже не в силах устоять. Я ждал его не меньше, чем вы. Так что, Далмора, давай. Публика в нетерпении.

Все выпрямились на стульях из гибкопласа, не сводя глаз с Далморы, которая встала и вышла вперед. Она включила большой настенный экран, вставила чип и запустила воспроизведение. На стене замелькали какие-то странные белые символы.