Наступает еще одно неловкое молчание, поэтому не уверен, о чем я могу говорить с ней. Оттого, как она замерла, когда стал спрашивать ее о приемных семьях, думаю, вопросы о семье закрыты на данном этапе. А это то, с чего я обычно начинаю, чтобы поддержать разговор.

— Как ты стал актером? — спрашивает Дез, в конце концов.

Я поднимаю свое пиво, показывая бармену, что требуется еще.

— Ну, это не то, чем я думал когда-либо заниматься. Знаешь, этого никогда не было на моем радаре. Я был спортсменом. Футбол. Играл в него с десяти лет и во время учебы в колледже, в школе, в Стэнфорде. Я действительно думал, что буду заниматься этим. Но потом, в мой выпускной год, друг, режиссер, попросил меня сняться в его фильме. «Ты не будешь сильно занят», пообещал он. Только другой парень, что играл ведущую роль, бросил все на полпути, и Рик заставил меня играть вместо него. Знаешь, это была всего лишь маленькая вещь. Школьный проект, вот и все. Но было весело. Просто здорово. Рик все уши прожужжал о том, как я хорош, но так или иначе, я просто наслаждался этим.

Наша еда прибыла, и я остановился, чтобы сделать несколько укусов, смакуя каждый кусочек. Гамбургеры и картофель фри точно не в одобренном списке.

— Короче. Меня пригласили в Сан-Диего после окончания учебы, и я сыграл один сезон. Но потом Рика взяли режиссером в большой проект, и он захотел, чтобы и я в нем поучаствовал. Так что в межсезонье я снимался в его фильме. Это привлекло внимание одного режиссера, который искал мужчину на второстепенную роль, и так случилось, что я подошел. И какая роль! Это было очень серьезное предложение. Очень. Это могло дать старт настоящей карьере, понимаешь? И я думал в тот момент, что у меня может реально получиться стать актером, это была дилемма. Тренировки вот-вот начнутся, а у меня роль на кону. Мне пришлось выбирать. Футбол или игра.

— Когда ты говоришь, отыграл сезон в Сан-Диего… — она замолкает с выжидательным выражением лица.

— Чарджерс.

— Ты имеешь в виду Национальную футбольную лигу?

Я киваю.

— Ты играл профессионально в футбол?

Я пожал плечами.

— Один сезон, да.

— На какой позиции?

— Защитник.

— Я ничего не знаю о футболе, поэтому не знаю, что это значит.

— Защитник может быть либо блокирующим, либо задним бегущим¹⁵, в зависимости от стиля игры команды. Я был больше блокирующим. — Это не важно. Я с ним завязал.

— Ты скучаешь по футболу?

— Не очень, — говорю сразу, качая головой, но потом сдаю назад и пробую еще раз. — Ну, это не совсем верно, на самом деле. Думаю, есть некоторые вещи, по которым скучаю. Тренировки с ребятами. Отработка с десятью или пятнадцатью парнями приносит гораздо больше удовольствия, чем занятия по четыре – шесть часов каждый день в тренажерном зале с одним жестким тренером. Я скучаю по кайфу от состязаний. Это больше всего. Нагрузки на полную катушку, требования к себе по максимуму. Когда ты там, на поле, с этими нехилыми ребятами, пытающимися достать тебя, ты просто делаешь все, что в человеческих силах, чтобы выбить мяч, останавливая их и блокируя. Это кайф, понимаешь? Я скучаю по этой части.

— Чего тебе не хватает?

— Необходимость выложиться по полной в каждой отдельной игре, на каждой тренировке. Ты не можешь ни на секунду расслабиться. Так много ребят, горящих желанием подняться, таких здоровых, талантливых ребят, которые просто жаждут занять твое место в стартовом составе. И мне не хватает драк. Даже если на тебе щитки, и парень ростом под два мера со ста сорока пятью килограммами твердых мышц налетает на тебя, это ох*енно больно. Правда, я не очень скучаю по этому.

Я замечаю, что она снова перевела разговор обратно на меня.

— Хватит обо мне. Расскажи мне что-нибудь о себе.

Она немедленно закрывается. Пока задаю вопрос, она сидит лицом ко мне, ногой опираясь на мой стул, и потягивает свой напиток, кивая и посматривая на меня. Как только вопрос задан, она отворачивается, ставит ногу на подножку своего стула и наклоняет голову, смотря вниз на свой напиток.

— Нечего рассказывать.

Она поднимает плечо небольшим, пренебрежительным жестом.

— Выросла в пригороде за пределами Детройта. Ходила в школу Саутфил-Латруп. Только что окончила Университет Уэйна со степенью бакалавра в области социальной работы, начну учиться в магистратуре осенью. Убираюсь в Детройтском Университете Иезуитов, живу в центре Детройта.

Я вздыхаю.

— Дез. Это как... сокращенная версия краткого содержания. Ведь тебе есть, что еще рассказать мне.

Она пожимает плечами, качает головой и опустошает бокал.

— Не совсем. — Она поглядывает в окно. — Похоже, что дождь утих. Думаю, я пойду домой. Спасибо за ужин. И, знаешь, ты... преследуешь меня.

Прежде чем я могу осознать ее слова, она хлопает десятидолларовой купюрой о барную стойку и выходит через входную дверь, бегом поднимаясь обратно на холм. Я рычу от бессилия. Она – самый закрытый человек, которого я когда-либо встречал. Это смешно. Очевидно, ей есть что скрывать или есть что-то, о чем она на самом деле просто не хочет говорить.

Я оставляю стодолларовую купюру на барной стойке и смахиваю ее десятку в кошелек, а потом бегу под дождь за ней.

Она не сорвется с крючка так легко.

ДЕЗ

Я выбегаю из бара на мокрую от дождя улицу. Мне нужно убежать от него, необходимо скрыться от пронзительных глаз, от жара его тела, который, кажется, просто засасывает меня, притягивает к себе ближе. И кое-что еще: Адам просто... как магнит. Завораживает. Заставляет хотеть говорить с ним обо всем. Доверять ему.

Но... я не доверяю. Никому. Никогда. Даже Рут, которая многое знает обо мне и о моем прошлом. Мы обе прошли через воспитательную систему, поэтому она понимает меня и ни о чем лишнем не спрашивает. А сама я и не рассказываю. Мы все еще друзья, потому что позволяем прошлому остаться в прошлом; мы все забыли и двигаемся дальше, притворяясь, что ничего не произошло.

Я не могу доверять Адаму. Это будет верхом идиотизма. Он – известная кинозвезда, которая останется здесь только на выходные. Я никогда не увижу его снова, чтобы ни случилось. И уже не случится, теперь, когда я сбежала. У него были намерения. Когда кто-то, как он, проявляет интерес к незнакомой девушке, находясь на отдыхе в поездке, ему нужна только одна вещь. Я – определенно не тот тип девушки, что пойдет в номер отеля какой-то кинозвезды на одну ночь разврата. Нет, нет и нет. Это не для меня. По многим обстоятельствам, это просто не для меня. И ему не нужно знать никаких причин.

Хоть я и была мокрой, пройдя полквартала, то после вымокла окончательно. Дождь пропитывает водой каждый сантиметр. Обувь хлюпает при каждом шаге, волосы тяжелеют, отчего насквозь промокшая грива прилипает к спине, а джинсы – к ногам. Я медленно иду и пытаюсь убедить себя, что сделала правильный выбор, оставив Адама в «Мустанге».

Даже если и сделала... Чем больше он расспрашивал обо мне, тем больше чувствовала себя просто зажатой, закрытой. Это было несправедливо по отношению к нему, полагаю, поскольку он задавал вполне нормальные вопросы, но я лично просто не могу отвечать на такое. Как объяснить кому-то, кого вы только что встретили, что значит расти в детдоме? Будучи отфутболенной из одного дома в другой, из семьи в семью? Как объяснить, что не все семьи были прочными или... безопасными? Или что вы никогда не заморачивались с кем-то дружить или сближаться, потому что знали, что это ненадолго? Я осознала все это на собственной шкуре. И никто ничего не хочет знать. Никого это не волнует.

Когда заворачиваю за угол и приближаюсь к общежитию, то слышу шаги по тротуару позади себя. Обернувшись, вижу его – огромного, мощного, мышца на мышце, но при этом быстрого и бесшумного. Его отчетливо освещают уличные фонари, когда он проходит через круг тусклого желтого света; прилипшая к торсу футболка теперь практически прозрачная. Я вижу каждый кубик его пресса, глубокие бороздки по бокам, массивные плиты грудных мышц... его плечи настолько широки, что он мог быть Атласом¹⁶, взвалившим на спину всю тяжесть мира. Его руки, почти такие же в обхвате, как и моя талия, близки к совершенству и тверды, как гранит. Он бежит за мной грациозным, легким шагом, что не соответствует его огромным размерам. Адам выглядит, как хищник, как лев, крадущийся сквозь тень; сплошные мышцы, изящество и мощь.