— А мне нравится, — склонив голову к плечу, заявила Лю. — Очень оригинально и весьма правдиво.

Малыш на картине был и даже вполне симпатичный, но сидел он на свинье, свинья лежала в грязи, а кусок рекламируемого мыла висел над головой счастливого отрока и сиял не хуже золотой монеты. Сбоку шла надпись печатными буквами:

Бодрящая ванна, душистая пена —

Чтоб тело с утра вдохновенно запело!

Бодрящая пена, душистая ванна —

Ты сил зачерпни от щедрот Великана!

— Считаешь? — скептически переспросила Ева. — Представляешь ребенка аристократа в грязи?

— Для этого города вполне сносно, — улыбнулась Лю и указала в сторону переулка, там, в пыли, с блаженным видом валялась здоровенная хрюшка. — Из аристократов здесь только голова, да пару безземельных баронов у него в услужении. Город принадлежит купцам, а им в самый раз.

Ева вздохнула, решив, что в будущем она лично проконтролирует процесс.

— Зато листовки получились очень удачными, — Лю махнула в сторону рыночных ворот. — Посмотрите, как бойко у Яськи получается.

Ева тепло улыбнулась. Яська в нарядном розовом платьице, новых туфельках и с розовыми бантами на голове выглядела ангелочком. Они с Даммаром стояли у входа и раздавали листочки, на которых была нарисована схема прохода к павильону «Великана» и написан очередной шедевр рекламного творчества:

Коль хочешь быть красив и свеж-

Используй «Силу Великана».

В ней блеск волос, и гладкость тел!

В тебе не будет ни изъяна!

Яська безошибочно высматривала в толпе грамотных и денежных клиентов и стопка листов в ее руках таяла.

— Великана не боись, мылом тщательно натрись! — весело декламировала она.

— Дары Великана помогут в быту, женщины смогут вернуть красоту! — не отставал от нее Даммар.

Зазывалы от других павильонов пытались перекричать спевшуюся парочку и направить клиентов к своим хозяевам, но у Яськи с партнером было преимущество, кроме листовок они давал детям по маленькому мылу-пробнику, упакованному в яркую бумагу. Причем по настоянию Лю такие пробники выдавались только богато одетым родителям.

— Нам нужно привлекать денежных покупателей, — объясняла она Даммару. — Тех, кто может себе позволить купить специальное мыло для любимого чада.

И Ева была с ней согласна. Так что конкурентам приходилось орать громче и со злостью и завистью смотреть на успех юных рекламных агентов, потому что за спинами веселящейся парочки маячили хмурые вооруженные охранники.

— Надеюсь, у Агапьи хватит товара…

Безмятежный голос Лю потонул в звоне и грохоте, это на площадь вышел оркестр. В громкой мелодии с трудом можно было услышать бравый марш, зато трубы и барабаны звучали громко и привлекали всеобщее внимание. Оркестр промаршировал мимо и скрылся за поворотом.

— Вам пора, — мягко напомнила Лю.

Да, пора было посетить первую в этом мире игру в лото. Ева в предвкушении потерла руки и улыбнулась хмурому Бурхуну. После вчерашней прогулки наемник щеголял разбитой губой и растоптанным самолюбием. Когда они с дознавателем выбрались на берег Евы занималась планированием и на графов внимания не обращала, что оскорбило обоих мужчин. Бальтазар обвинил в их купании мастера Буша, секретарь лишь улыбался и молчал. А когда остался с Евой наедине выдал гениальную фразу: «Не стоит придумывать ответы, когда оппонент легко придумывает их сам, вам остается лишь молча с ним соглашаться»

— Шата Ева, — наемник пошел рядом. — Хочу извиниться за вчерашнее. Не знаю, что на меня нашло, — хмуро произнес он, глядя в сторону. — Но когда вижу этого лощеного хлыща рядом в с вами словно огненный таль вселяется.

— Между нами ничего нет, — Ева тоже не смотрела на мужчину. — Ты нее имеешь права ревновать.

— Если бы вы чуть хуже держались на лошади, вы могли бы пострадать. Не прощу себя, что рисковал вами.

Сегодня утром точно такие слова ей сказал еще один граф. Лично принес очередной букет роз, в этот раз алых, и с виной в голосе попросил прощения. И звучало это точно так же искренне, но отчего-то не вызвало в душе никакого отклика.

— Шата Ева, — Бурхун протянул руку, но не так и не дотронулся до Евы. — Просто позвольте быть рядом, а там время покажет.

Ева кивнула и с тоской подумала, что любовные треугольники изрядно осложняют жизнь, даже если они всего лишь в воображении некоторых. А ведь где-то еще ищет путь домой законный муж…

Вейн

— Не понимаешь, говоришь? — Сморщенный туземец в набедренной повязке протянул Вейну половину ореха, наполненную кислой мутной жидкостью. — Дух моря хотел, чтобы ты попал к нам и увидел кое-что. Иди за мной, чужак.

Старый шаман легко поднялся с бревна и направился вглубь джунглей. Вейн пошел следом.

Третий день он торчал на этом острове в ожидании небольшого торгового корабля, который должен был забрать у местных смолу дерева тука, очень ценимую на континенте. Дальше корабль направлялся к берегам Иорхона и Вейн рассчитывал, наконец, попасть домой. Приняли его хорошо, выделили хижину с топчаном, женщины принесли кухонную утварь и поделились зерном. Его здесь добавляли во все блюда, даже в уху. В благодарность Вейн заставил таля воды подогнать к берегу косяк рыбы, обеспечив племя пропитанием на ближайшую неделю. Вот тогда им и заинтересовался шаман племени Вог. Он пришел на закате, долго молча сидел у очага, ночи были холодными и Вейн жег тростник, а потом спросил:

— Что тебя гонит в путь, человек со смертью за плечом?

Вейн удивился такой характеристике, но не стал уточнять, что старик в нем увидел. Племена Моретавии хранили собственные секреты, и никто не знал, на что способны их шаманы. Островное государство объединяло в себе около сорока мелких островов и атоллов, правил Совет шаманов, который собирался раз в год, а на местах жизнью туземцев управляли старейшины. Эти острова никогда не пытались завоевывать, пару раз трипта отправляла к ним своих представителей, но островитяне так и не прониклись верованием в трех богов. Кроме смолы никаких ценностей на островах не было, и на морскую страну махнули рукой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ В первую их встречу Вейн рассказал шаману все. Кто знает, что это было, собственное желание или магия старика, но ему захотелось поделиться. Он вспомнил детство, не самое, наверное, счастливое, но мирное и сытое, годы обучения в Ордене, службу, женитьбу, плен… Старый шаман выслушал и ничего не сказал, лишь, когда уходил, положил сухую теплую ладонь на грудь и произнес два слова:

— Здесь пусто.

— Что это значит? Никого не люблю? Но любовь — участь простых людей, заклинатель любить не может, привязанности губят.

— Глупый человек. Не заполнишь — исчезнешь.

Вейн еще не раз спрашивал, что имел ввиду шаман, но старик лишь грустно улыбался и только раз ответил:

— Если сам не чувствуешь, как объяснить?

Вейн так ничего и не понял, но решил уточнить другое.

— Ты сказал, я человек со смертью за плечом. Это те, кого я убил?

— Костяной стоит позади тебя и ждет, когда ты ошибешься, чтобы забрать, — просто ответил шаман. — Кто держит тебя, заклинатель?

Вейн медленно качнул головой. Что за странные вопросы?

— Меня держит долг.

— Глупец! — разозлился старик. — Долг не станет держать тебя за руку, когда Костяной придет за тобой! Долг не встанет перед стрелой, чтобы защитить тебя. Пока не поймешь, Костяной будет ждать.

Больше они на эту тему не разговаривали, хотя Вейн и пытался расспросить старика, но шаман только злился и разговаривать на эту тему не хотел. И вот сегодня он повел его к святому месту — водопаду Духа.