– Да ты издеваешься? – растерянно шипит Кай, когда я хватаю его за рукав, готового уже пройти мимо неприметной кирпичной лестницы, ступеньки которой спускаются к чёрной металлической двери без опознавательных знаков.

– А ты чего ожидал? Неоновой вывески?

Хмыкаю на его скривившуюся рожу и, спустившись, нажимаю на едва заметную на тёмном фоне кнопку звонка.

Замок щёлкает почти тут же, и высунувшаяся когтистая лапа ловко цепляет меня за толстовку и втаскивает внутрь. По инерции тяну за собой Кайлера и почти сразу же оказываюсь облапанным со всех сторон.

Обнимаю вцепившееся в меня нечто в ответ и, опустив голову, оценивающе разглядываю сначала выбеленную макушку, а после, не удержавшись, и упругую троечку, ложбинка которой так и выглядывает из майки.

– А ты перекрасилась, да? – спрашиваю первое, что приходит на ум, и блондинка, коей стала старая знакомая, усмехается куда-то в район моей шеи.

Невольно мурашки бегут. Только потому что снаружи холодно, а её дыхание почти обжигает.

– А ты привёл мне младшего братика? – Выглядывает из-за моего плеча, с любопытством оглядывая Кайлера, и я, не сдержавшись, делаю то же самое, продолжая придерживать её за талию.

И не описать словами то удовольствие, которое прошивает меня от макушки до пяток, когда я понимаю, что Кай бесится. Натурально так бесится, вытягиваясь в тугую струну и изо всех сил пытаясь скрыть все эмоции за классическим запилом кирпичом.

Решаю подыграть и глянуть, что из этого выйдет. Почему бы и нет, в конце концов.

– Что-то вроде того. Мой нелюбимый младший братишка напортачил по синьке, вот я и привёл его к тебе, сладкая. Сделаешь что-нибудь?

Кивает, задумчиво поглаживая рукав моей куртки, а я думаю, что её юбка в клетку явно слишком короткая для тётеньки почтенных "тридцати с хвостиком".

– Пойдём, покажешь. А ты чего такой тихий, язык проглотил? Как тебя зовут, крошка?

– Кто? Он? – Кивок в мою сторону. – Когда злится или трахает?

И она хохочет так, что обтирает ярко накрашенные губы о расстёгнутый ворот моей куртки.

Тут же отлепляется от меня и, обойдя, останавливается напротив Кайлера, чтобы тут же сдёрнуть с него очки и, прищурившись, оценивающе уставиться в лицо.

И эта туда же…

– Керри, это Кайлер. Кайлер, это Керри. Кайлер – моя детка, Керри – лучший мастер, с которым я бухал. Вопросы?

– Только один, собственно. Где выдают джинов, выполняющих ебанутые желания?

– В смысле? – Не сразу въезжает Кай, а я только закатываю глаза и, стягивая куртку, отворачиваюсь от этих двоих.

Сейчас всё выложит.

– В том самом, малыш. Расскажи-ка любопытной тёте, у этого грязного извращенца сразу слюни потекли, когда он тебя увидел?

Да, сразу, едва кафель не заляпал, блин.

Прохожу вперёд по узкому коридору, минуя пару дверей, и сворачиваю в непосредственно кабинет с хуевой кучей машинок, баночек разного цвета и размера и с огромным, устрашающего вида креслом в центре, упорно напоминающим мне стоматологическое.

И даже краем уха слушая, отвлёкшись на эскизы, занимающие добрую треть места на тёмных стенах, невольно вспоминаю это снова.

Второй раз за чёртов короткий день.

Его глаза, выделившиеся из-за упрямо сжатого рта, скулы. Вызов и явная неприязнь во взгляде.

Невольно ухмыляюсь, понимая, что сейчас моя рожа так и лучится самодовольством.

В итоге – мой. И неважно, что таким способом, на это можно закрыть глаза. На многое можно, если разобраться.

– Эй, вы там скоро? – Оборачиваюсь к дверному проёму и, не увидев ни одного желающего в него войти, спрашиваю, уже повысив голос: – Керр? Что ты там с ним делаешь?

Появляется тут же, смотрит слишком уж хитро и посмеивается, ладонью приглаживая мелкие складки на юбке.

Кайлер появляется следом, без куртки и толстовки, нервно подёргивающий край футболки. А ещё он косится. Явно и с неверием косится, что я тут же начинаю подозревать что-то нехорошее.

Так обычно косятся друзья после грандиозной попойки, когда в углу насрано, и это явно не хозяйский кот.

Взглядом нахожу обтянутую белой тканью спину, и так как она делает вид, что слишком занята подключением Айпада к колонкам, выводы напрашиваются совсем не радужные. Один страшнее другого.

– Я?! Даже не понимаю о чём ты, Лэшер. А ты, – оборачивается к Кайлеру и кивает в сторону кресла, – Иди, устраивайся.

– Что, вот так сразу? Ничего не предложишь? Или подожди-ка, вы уже пошептались, девочки?

– Вроде того, – подозрительно ласково улыбается мне Кай и, проходя мимо, проводит ладонью по плечу.

Забирается на кресло и, усевшись боком, болтает ногами в ожидании скорой экзекуции.

Керри быстро обрабатывает руки, натягивает стерильные перчатки и возится у шкафа, раскладывая нечто страшное на белом стерильном полотенце. Собирает машинку и подготавливает нужный пигмент. Вижу чёрный, многообразие серого, бордового, алого…

Демонстративно закатываю глаза, всем своим видом показывая, где я видел все эти их тайночки.

Прохожусь вдоль стены, останавливаясь напротив так и не оживших колонок и, разблокировав, не глядя тыкаю на плей.

Ну-ка что у тебя там…

Бля.

Узнаю сразу же. Ещё бы не узнать.

С интересом изучаю лицо Кайлера через плечо, как прислушивается, вроде бы узнаёт, но с сомнением хмурится, и я понимаю, почему. Тогда, во время записи, голос был другим. Хрипотца прорезалась намного позже, после тонны курева и цистерны высокоградусного пойла.

Воспоминания настолько красочные, что невольно пальцами тянусь к горлу и, сжав его, прохожусь указательным по чёрной линии. Не вижу, разумеется, но знаю, что именно там проходит. Знаю потому, что именно в этом месте кожа всё ещё выпуклая.

Шрамы никогда не сходят до конца. Особенно по собственной глупости полученные.

Мысленным пинком заставляю себя отвлечься и, проморгавшись, согнав мутную пелену с глаз, подхожу к совершенно не похожему на удобное кожаное, которые обычно стоят в гостиных, креслу.

Сжимаю колено Кайлера, привлекая к себе внимание.

– Тебе нравится?

В ответ укладывает ладони на мои плечи и проводит ими по вороту футболки, поправляя его.

Неожиданно было. И теперь не могу взять в толк, с чего бы это вообще. Что за проявление нежности, которой никогда не было?