– Не скажу.

– Ладно, а этот идиотский домик - это?..

Отвечать адово не хочется. Не хочется даже вспоминать об этом месте, не то что произносить вслух. Но заставляю себя, в каком-то смысле даже наказываю этим, нарочито детально восстанавливая по крупицам в памяти.

Стены, потолки. Безумная женщина и её хлёсткое "ненавижу".

Ну зачем, зачем, Кай?

– Психиатрическая клиника.

– И там?..

Мало ему, больше знать хочет. Не прекращает пялиться, и его приподнятые брови и взгляд причиняют мне физический, очень ощутимый дискомфорт. Как сверло в висок ввинчивает, любознательный гад. Медленно, с чувством и неподдельным интересом.

– Его мать.

Криво усмехается и как-то сразу напрягается весь.

– Забавно выходит. Даже в этом…

Обрываю до того, как закончит. Раннее утро и бессонная ночь делают своё дело, ослабляя контроль над разумом, и Джека начинает нести совсем не в те дали.

– Заткнись. Не надо.

Кивает и начинает шариться в своём телефоне, а я всё никак не могу взглядом отлипнуть от настенных часов.

– Эй? – зовёт голос с неогороженной кухни, и я невольно вскидываюсь, оборачиваясь на звук.

Салютует мне чашкой и блюдом с нарезанными в спешке бутерами.

Киваю и, поднявшись, хлопаю по плечу друга. Пошли, мол, нам не повредит.

Да, понимаю, почему. Почему они дружат.

***

Кое-как шаркая подошвами по дорогущему белому кафелю, так чтобы нарочно оставить побольше следов, выхожу за двери и, как только автоматические створки смыкаются за спиной, как только первые пару ступенек оказываются позади, позволяю себе уцепиться за перила и медленно стечь вниз. Плюхнуться задницей на проклятый начищенный мрамор и неосознанно уцепиться за предплечье Джеки.

Удержаться бы.

Не пошёл со мной. Остался здесь.

Другой рукой сжимаю лямку потасканного рюкзака Кайлера, который он бросил здесь же, в камере хранения. Оставил и не вернулся за ним. Забыл.

Выдыхаю через нос и снова, в третий или четвёртый раз, круг за кругом прокручиваю скупые формулировки всё того же равнодушно-доброжелательного мозгоправа Менгеле.

Из-за щедрых пожертвований или прихоти чёрта лысого Кая пустили к ней. Отвели в комнату для свиданий и разрешили поговорить. Минуты три, не больше, а после санитары сбежались на крик. Истерический, полный ужаса вопль мальчишки, мать которого не была настроена на беседу. Не хотела видеть его. Не хотела так сильно, что только крепкая мышца помешала ей вырвать собственное глазное яблоко.

"Срыв. Новый курс терапии."

Вязки на рюкзаке шероховатые, размахрившиеся.

Распускаю их и бездумно ныряю ладонью внутрь.

Гладкая поверхность учебников, тетрадки. Его севший сотовый. Пальцы находят край изоленты.

Чувствую себя выдолбленным. Опустошённым и раздолбанным изнутри.

Где ты, Кай?

Очень явно, чётко, не какими-то там смутными образами представляю, как он бежал. Со всех ног, размазывая по лицу непрошенные злые слёзы. Какой уж тут рюкзак?

– Всё плохо, да?

Киваю Джеки, не желая открывать рот. Сейчас даже это кажется мне сложным. Слишком энергозатратным. Выдам пару предложений и вырублюсь прямо тут.

– У него были деньги?

Пожимаю плечами.

Кредитки у меня. Разве что немного налички.

– Может быть, около двадцати баксов, подземка да кафешка в универе.

Не удержавшись, приваливаюсь головой к его растрёпанной, и кажется, что совсем как в старших классах. Мне надрали задницу, а Джек как мой вечный бро и защитник утешающе потреплет по черепу, не преминув, впрочем, ткнуть в свежий, только наливающийся синяк.

– Он должен был вернуться назад. Или позвонить мне.

– Может, уже вернулся? И дрыхнет без задних ног. Наревелся, как девчонка, в тёмном углу и успокоился?

Усмешка выходит горькой. Кажется, уже сотой за последние двенадцать часов. Уже скулы побаливают скалиться.

Да, всё верно. Я не лучшая жилетка, в которую можно уткнуться носом и поплакать.

– А если нет? Если шарится где-то по округе? Если забился чёрти куда и не может выползти? Если…

– Да не накручивай ты! Мы говорим о Кайлере, а не новорождённом щенке.

– Хуёвая аналогия.

– Нормальная. Давай, едь, я подниму Руперта и Сая. Покатаемся, посмотрим.

Мысль очень верная, да. Правильная. Особенно правильно то, что он не упомянул Эрика, который вряд ли подорвёт свою задницу ради чувака, с которым просто играет в одной группе.

И да, мне очень хочется съебаться отсюда. Как можно быстрее утащить свою задницу с крыльца злоебучего пристанища невменяемых невротичек и, сложив грабли, просто дожидаться его дома.

А ещё лучше, чтобы всё было так, как говорит Джек. Вернуться и в комке из одеял и вывернутой простыни отыскать тёплого расстроенного Кайлера. Вломить хороший подзатыльник и, раздевшись, нырнуть к нему, чтобы согреться. И тогда, возможно, пальцы перестанут дрожать.

Ёбаный стыд, совсем как у диснеевской принцессы, ей богу.

– Давай, Раш. Лови такси и отзвонись, как найдёшь его в своей постели.

Послушно поднимаюсь с жёсткой ступеньки и, затянув рюкзак, вешаю на плечо. Ощущается непривычно, кренит немного вбок.

Оборачиваюсь к уткнувшемуся в мобильник другу.

– Я должен сказать, что люблю тебя?

Отрывается от экрана и раздражённо закатывает покрасневшие глаза:

– Да съеби ты уже. Смотрю карты, что тут вообще есть поблизости. Давай, вали!

Киваю и, обогнув газон, выхожу к обочине и как распоследний идиот надеюсь. Надеюсь, как никогда, наверное, за последние несколько лет. Ибо мерзкое, склизкое, как вырезанные аденоиды, подозрение скребёт и скребёт внутри.

Как говорят? Кошки скребут?

Мне представляются только крысы.

***