Это становилось невыносимым. Еще на подлете к Колоннам я чуть не навернулся вниз, потому что в моей голове вдруг раздался жалобный неоформленный зов. Ему было страшно, пусто и одиноко, ощущение брошенности сверлило меня, не переставая. Хотелось послать их всех к хильден и развернуться назад. Но ради его же безопасности - нельзя.

 Я покружил на высоте вокруг Колонн, словно пытаясь отыскать на них отголоски его беды (и, признаться честно, недоумевая, где же они все-таки кончаются) и по-совиному бесшумно приземлился на запорошенное снегом каменное основание. Все вокруг меня было белым - белые Колонны, белый мрамор, белый луг, белый лес, белое небо, белые мухи... Только фигура поджидавшего меня мага казалась черной на фоне снега - темный теплый плащ с накинутым на голову капюшоном и траурная маска. Марфайрус Смертник. С одной стороны хорошо, он умнее прочих и всегда спокоен, с другой, он переставал мне верить. А это уже совсем плохо. И кстати, хотелось бы знать, кто избран был Хранителем Времени...

 - Высокого неба, Равен-эрхе, - раздался приглушенный голос Марфайруса.

 Хранитель Смерти не был некромантом, как по невежеству считали многие простые люди, никогда не имевшие касательства к Кругу Девяти. Он был, скорее, тем кто Слышит и Видит, кто водит потерявшиеся души за Грань, на Тот свет. Но он никогда не опускался до занятий некромантией, до поднятия мертвых и прочей гадости.

 - И тебе привет, Смотрящий во Тьму... - отозвался я столь же официально.

 Оба мы прекрасно понимали, что я сейчас скажу ту же самую фразу, которую твердил и твержу на протяжении полутора лет. А дома меня ждет Хранитель-зверенок, которому лучше не показываться на глаза окружающим...

 - Ну, что? - спокойно спросил он, разглядывая меня сквозь прорези маски. - Я полагаю, все так же глухо?

 Я кивнул, хотя что-то в его тоне мне определенно не понравилось. Безысходность и одиночество все так же сверлили мозг.

 - Странно, - хмыкнул Марфайрус. - Ведь Юдар слышит все. Не под воду же он переселился, верно? - раздался легкий глухой смешок.

 - Сам удивляюсь... - развел я руками как можно искреннее. - Да и Каинар всегда был человеком обязательным, ты же знаешь.

 - Тем более, - прогудело в ответ из-под маски. - Разве он бросил бы Круг?

 - Мало ли, что могло случиться, - возразил я, пожав плечами. - Ведь обнаружили же в его доме пепел умертвия. Мы не знаем, что там произошло...

 - Года полтора назад, - маг задумчиво стал прохаживаться туда-сюда, - провожал я за Грань дух женщины... Она была напугана и почти перестала понимать, что происходит. Единственное, что мне удалось разобрать, это слова "Меня загрыз мой муж", примерно так. Не знаешь, что бы это могло значить?..

 Разумеется, я знал, вернее, очень отчетливо догадывался. И Марфайрус это знал. Вот только я не собирался выдавать, где спрятан мой приемыш.

 - Тревожные вести, если это относится к Каинару... я тоже за него волнуюсь, поверь.

 - Равен-эрхе, той женщиной была Эольвин, а это наводит на мысли. Ты уверен, что не знаешь, где Каинар? - тон Марфайруса стал несколько угрожающим. Это окончательно вывело меня из себя:

 - Если бы я знал, Марфайрус, стоял бы я тут, разговаривая с тобой, перетирая воду в ступе на сотый раз? Этот парень мне как сын, и то, что я не знаю, где он и что с ним, несмотря на всё могущество своей стихии, отнюдь не добавляет мне спокойствия! Будь я хоть на толику слабее, то оставалась бы надежда, а так я даже и предположить боюсь, что с ним стало, если он бесследно исчез даже от Юдара, но не переступил порог смерти.

 Я настолько распалился, что сам поверил собственным словам и гневно махнул крыльями. Из-за пазухи Хранителя высунулась пока маленькая черная мордочка Зверя Смерти - Мара. Радужные глазки-бусинки уставились на меня и тут же спрятались.

 - Недосуг мне, Марфайрус, лясы точить. Мир велик, Каинар может быть где угодно. И если ты говоришь, что он загрыз кого-то...

 Крик души несчастного химеренка стал поистине оглушающим. Подниматься с земли даже нам, летунам, тяжеловато, но меня подхватил Юдар. Я ударил крыльями стылый воздух и умчался в противоположную от нашего дома сторону, чтобы потом дать крюк. Как говорится, для бешеной собаки...

 Дневник Равена

 20 число Месяца Белого Льва

 В тот день я летел домой и понимал, что ждущий меня там приемыш, ребенок в теле взрослого, действительно стал мне родным, и за него я порву кого угодно. Даже если он никогда так и не оправится от душевного недуга. Ну а если оправится, то я выучу и воспитаю его так, чтобы он смог огрызаться этому миру, а если что, то и постоять за себя...

 Однако, пока дома меня ждал обиженный химереныш. Когда я, не раздевшись с мороза, влетел к нему, он так и лежал ко мне спиной, даже не повернув головы. Он обиделся за то, что я не пришел, и решил меня наказать - по-своему. Так что, я с полчаса уговаривал его вначале хотя бы повернуться ко мне, а потом поесть. Скажете, бросить, раз не хочет? Да вы что!

 Поэтому, я его все-таки уговорил на меня не обижаться, накормил и даже соблазнил флягой с кровью - после того, как пообещал, что буду проводить все время с ним. Придется исполнять... У Колонн назревала буря, но его она ни в коем случае не должна коснуться - по крайней мере, до тех пор, пока химеренок не превратится во взрослого достаточно умного химера...

 Так дни и потекли. Ночью я берег его сны и взялся за дневник, днем часами рассказывал ему что-нибудь - так, чтобы он мог слушать и понимать, о чем речь. Увы, его разум был смутен и навряд ли готов к серьезным урокам и беседам, так что я ограничивался сказками и притчами из тех, которые у нас рассказывают детям... Но зато отрадно было видеть, как золотистый взгляд становится внимательным и цепким, хотя пока он просто запоминал то, что слышал, как птенец пригревшись у меня под крылом. А то, что память у него осталась тренированной памятью мага, я не сомневался. Вместо подозрительности просыпалась ласковость, как у поверившего котенка, он потихоньку отъедался на простой и сытной пище - Инайя кормила щедро, от души, и казалось, ей доставляло удовольствие делать это с ложки - в какой-то момент он подпустил ее к себе. Вот только по-прежнему еле шевелился и почти не говорил - отступник схалтурил, и лицевые мышцы перекосило. А еще он постоянно ручейками тянул из нас силу, сам того не понимая, неосознанно, но, тем не менее, с непроходящим упорством. Потом я научу его следить за собой, но пока ему это было жизненно важно - в отличие от него, я видел, как то, что он брал, плотными витками ложится вокруг уже не столь жутко тощего тела и образует основу кокона Силы. Такого, какой сплел бы опытный маг, владеющий приемом не первый год. Глубины его разума все помнили... а это давало надежду. Он будет воспитан, как вемпари и сможет дать нашей культуре вторую жизнь. Я надеюсь.

 А когда к концу второй недели, наконец, отступила простуда, и он стал следом за мной выбираться из своего убежища и робко и коряво бродить по дому, наблюдая за нашими делами и впитывая, как губка, все, что видел и слышал, я решил, что пора звать Яноса.

 Ранним утром, пока еще не показалось солнце, Равен сидел на пороге дома, вяло рисуя прутиком на свежевыпавшем снегу. Это были те редкие минуты, когда можно было отойти от спящего Каинара и побыть наедине с собой. Хоть немного подумать о том, как быть дальше.

 Солнце, наконец, показало тонкую кромку на горизонте, бросая на белоснежные сугробы алые отблески, заставляя снег блестеть и переливаться словно бриллианты. Равен плотнее закутался с меховой плащ, поднимая взгляд вверх, где только он мог увидеть в потоках воздуха своего Элементаля. Юдар свистнул и мгновенно оказался внизу, подняв снежную пыль и обсыпав ею Хранителя:

 - Юдар! Прекра... - прикрикнул было Равен, но осекся, поняв, что может кого-нибудь разбудить.