- К-Каинар?.. Но... Как? Не... невозможно!
Равен шевельнул крыльями:
- Иди-иди, только недолго... - он шагнул к хранителю. - Марфайрус... это... действительно Каинар. Точнее, таким его сделал Мобиус... но Колонны не отвергли его - он остался нашим Хранителем Равновесия.
Существо презрительно-насмешливо фыркнуло, ощерив в, так сказать, улыбке, все шесть жутковатого вида клыков, кивнуло Равену и скрылось в доме. С пару минут Марфайрус потрясенно молчал, а потом накинулся на крылатого:
- Какого хильден, Равен?! Ты все это время все знал и молчал?!
- А что мне оставалось делать? Когда я его нашел - он умирал, и был уже... в таком состоянии. Как я мог его показать Кругу? Подумай сам...
- И ты молчал и врал, - сцепил руки на животе Хранитель Смерти. - А мы уже больше двух лет «ищем». Очень хорошо.
Равен тихо зашипел, постепенно выходя из себя - у его плеча объявилась длинная драконья морда Юдара. Элементаль открыл пасть и выдал тонким женским голосом:
- Ненавижу! Ненавижу! Убить-убить!
- Марфайрус...
- И что теперь такое это существо? Ты не боишься, что оно перегрызать глотки начнет тем, кому обязано служить? - гнев заклубился вокруг старого мага плотным облаком.
- Это химер, - невозмутимо отозвался вемпари, - И... он станет родоначальником нового народа, что придет на смену нам, крылатым, ибо мы скоро исчезнем с лица земли!
- Еще не лучше, - склонил голову набок человек. - Вы уже и судьбу его распланировали. Что еще готовите, синие интриганы? Ты, и этот твой обалдуй в короне.
- Не ты видишь будущее, Марфайрус, и не тебе решать, что будет дальше.
Юдар рыкнул и сиганул в лес, пролетев мимо Хранителя Смерти.
Марфайрус утратил обычную свою невозмутимость, разозлившись не на шутку.
- Никак людей со свету сжить вздумали?
- Люди никуда не исчезнут - они будут всегда, - невозмутимо ответил вемпари. - За них можешь не волноваться. Они с химерами будут жить в мире, - Равен недовольно дернул крыльями, пустив мелкие колючие смерчики.
- Ну-ну. Посмотрим. Когда ты на нас своего цепного пса...
Он осекся, когда химер, уже одетый как положено по зимнему времени, вдруг вырос прямо перед ним, решительно задвинув Равена себе за спину. Он зарычал, негромко, но с такой силой, что дрожь пробрала до костей.
- Каинар, все хорошо, - Ветряник положил руку на плечо сына, - Не пугай Марфайруса...
Только эта рука, казалось, сдерживала и без того озлобленного вот уже три месяца химера.
- Перестань лаять моего отца, - раздельно произнес Каинар. - Ты пахнешь, как та тварь.
- Он о Мобиусе... - тихонько пояснил Равен, шагнув вперед и коснувшись плеча приемного сына мягким крылом. - Вот видишь... А ты хотел, чтобы я сразу рассказал обо всем Кругу? Да ты, маг, самый здравомыслящий Хранитель - и то не в состоянии понять и принять...
- Если ты судишь только по когтям и клыкам, я не хочу иметь с тобой ничего общего, - Каинар отступил под опеку родного крыла, понимая, что сдерживается только благодаря грозовому запаху перьев и вемпарийскому теплу. - Если все люди таковы - мне стоит гордиться, что я химера.
Марфайрус замер, все еще не в силах прийти в себя. Все происходящее все сильнее расшатывало привычную картину мира, голова кружилась, а от одного только вида этого самого химера становилось жутко.
- ...Как... это - и сможет жить в мире?.. - с трудом выдавил он, невольно отшатнувшись на ватных ногах.
- Поверь - он не только сможет жить, но и нести на себе всю ношу Хранителя Равновесия. Его выбрали Колонны и не отказались, - спокойно произнес Равен. - И тебе придется принять волю Вещего.
Каинар опасно закаменел лицом, руки напряглись, из пальцев выскользнули на всю длину когти. Он почти вжался в бок и крыло Равена, стараясь сдержать себя. Выдержка, воспитание... Как мало они значат, оказывается, когда незаслуженно и зло обижает какой-то сторонний зевака, решивший, что имеет право судить?
- Человече... У меня имя есть.
Хранитель Смерти снова отступил, искоса глянув на Равена:
- Раз уж так решил Вещий... И... Каинара приняли Колонны, - человек все-таки посмотрел на химера, - то мне остается лишь подчиниться его воле. Если уж я сую голову в петлю... Что ж... я знаю, что ждет меня за Гранью Яви.
Равен усмехнулся, кивнул куда-то в сторону - и рядом бесшумно выплыл Юдар с зеленым яблоком в зубах. Элементаль выдал какой-то нечленораздельный звук и пихнул яблоко Каинару, обдав волной влажного воздуха.
Химер растерянно принял плод, показавшийся маленьким в широкой когтистой лапе. Была б его воля, он, наверное, вовсе бы спрятался под отцовым крылом. Внутри клокотала обида на незаслуженное оскорбление, но он не хотел ее показывать - еще не хватало, перед этим отвратительно пахнущим старостью и смертью человеком. Может быть, он и Хранитель, но запах... Запах поднимал в душе осевшую было багровую муть ужаса.
- Я приду к Колоннам, человек. Но только потому, что я тот, кто есть. Уйди отсюда и не беспокой больше ни меня, ни моих родных.
Марфайрус нахмурился, как-то странно глянув на Равена, и неторопливо отступил назад - сходу повернуться спиной к химеру он не рискнул. А потом поспешно скрылся за деревьями.
- Эх, чудо ты зубастое, - беззлобно усмехнулся вемпари, пихнув Каинара крылом.
В ответ "зубастое чудо", даром, что выше отца ростом, молча уткнулось головой ему в плечо и замерло, дыша знакомым теплым запахом.
Крылатый вздохнул, запустив пальцы в белую гриву и чуть потрепав химера по загривку:
- Ты чего это? Хандра прошла?
- Объясни, почему, - поднял глаза на отца химер. - Почему так? Разве Хранителю не положено знать и понимать больше других? Разве он не знает, чем оборачивается ложное представление?
- Потому что это просто люди. Они всегда боятся непонятного. А еще боятся, что кто-то их подвинет, - усмехнулся крылатый. - Даже Хранители. Но не стоит из-за этого беспокоиться - пройдет время - и они поймут...
Каинар громко благодарно муркнул и потерся теплым, покрытым кожей рогом о ладонь.
В тот день он никуда не пошел. Он остался дома и предпочел провести весь день с отцом и матерью, и впервые за все это время они слышали его смех. Он отчаянно и настойчиво ластился к обоим родителям, мурлыкал, как огромный кот, и даже вздумал носить на руках нелегонькую Инайю. Равен на это дело расхохотался, заявив, что сам на такие подвиги уже не бросится. За это супруга запустила в него полотенцем, весело хохоча.
Рычащий баритон химера раздавался то здесь, то там, раскатываясь по дому гулким эхом - то он что-то напевал, а то вдруг принимался на ходу сочинять стишки-нескладушки, попутно шастая по дому и выискивая, где что поломалось или попортилось. Чтобы починить. Из него потоком хлестало какое-то бесшабашное веселье. Ближе к вечеру он в закоулках чердака откопал небольшую арфу, и глаза его разгорелись. Каинар провозился с колками и струнами больше часа, но инструмент настроил.
Боль потери не прошла совсем, как могло показаться, нет. Каинар по-прежнему часто вспоминал свою маленькую сестричку-кошку, жалея, что она не видит всего того, что видит он. Но рана зарубцевалась, перестав кровоточить - не пристало тому, кто несет на себе груз благополучия мира, долго предаваться скорби, ведь все живое отзывается так легко и быстро... Поэтому вечером, когда все собрались в гостиной перед очагом, Каинар взял в руки арфу. Крупные и неуклюжие с виду пальцы легко перебирали струны, кончики когтей рождали мелодичные переборы, вторившие негромкому сильному и хорошо поставленному, как у всех чародеев, голосу, несмотря на проскакивающие рыки, напевающему какую-то старую балладу. И все бы хорошо, кабы не уловили чуткие уши гам, внезапно раздавшийся на дворе. Химер вздрогнул и настороженно замер, оборвав песню.
Каково же было его удивление, когда в дом вошли... Нет, не вошли. Ввалились с гамом и визгом, раз, два, три, четы... девять вемпари, четверо из которых - маленькие. Все они галдели, хихикали, пререкались, шутили, смеялись... От пестроты перьев рябило в глазах, шум ударил по ушам, и они прижались к голове. Все они были невысоки, худы и удивительно похожи на Ветряника и его жену чертами.
