— Вот конюх, о котором я буду сожалеть всю свою жизнь.

— Что касается всего остального, вы знаете как разворачивались события, — добавил Каркефу. — Я должен сказать, однако, чтобы завершить свой рассказ: если бы вы не поторопились прикончить — вы сеньора Матеуса, а г-н де ла Герш достопочтенного дона Гаспара, — я упал бы в обморок.

— Бедненький ягненочек! — воскликнул Рено.

С рассветом беглецы добрались до какой-то деревушки, затерявшейся в полях. Там они и остановились. Хоть и выносливые, лошади были измотаны. Дорога казалась пустынной. Было решено отдохнуть в этом местечке до вечера. Капитан дон Гаспар и сеньор Матеус мертвы, кто еще, казалось, мог их преследовать?

Когда уже опускалась ночь, Каркефу, слоняющийся у въезда в деревушку, заметил всадника, скачущего на почтовой лошадке. Он влез на межевой столб, чтобы лучше видеть его.

— О Аллах! — сказал он. — Это Петерс!

Лошадка, вся в пене, остановилась перед ним.

— Эй, быстро! В седло! — крикнул Петерс. — Наемники скачут за вами!

Каркефу и Доминик затянули подпруги у лошадей, подкрепившихся уже провиантом и отдохнувших.

Рено, Арман-Луи и Адриен были готовы к отъезду в одно мгновение.

— Бегите! — сказал Петерс. — Вон они!

— И ты с нами? Я нанимаю тебя, — сказал ему Рено. Глаза бедняги Петерса наполнились слезами.

— Эх, сударь, какой от меня толк? От слабого и кривого… — сказал он, глядя с невыразимой грустью.

Пять беглецов вскочили в седла.

Туча пыли быстро накатывала на них, вдруг в её клубах мелькнули вспышки: три или четыре пули царапнули землю вокруг них.

Петерс вскрикнул.

— Ах Господи! Это в меня попали! — сказал он.

Пуля угодила прямо в середину его груди. Он упал у подножия какой-то стены. Тень смерти легла на его лицо. Арман-Луи хотел спешиться. Петерс остановил его жестом.

— Можно что-нибудь сделать для тебя? — сказал г-н де ла Герш.

Петерс покачал головой.

— Они отлично прицелились, — прошептал он слабеющим голосом. — Если я не был бесполезен для вашего спасения, вспоминайте иногда о бедном горбуне.

— Умирай спокойно! Я отомщу за тебя! — сказал ему Рено; его глаза были влажны.

В несколько скачков беглецы покинули деревушку. Наемники проскакали мимо умирающего Петерса и продолжали погоню.

Рено немного отставал, но теперь его лошадь шла уже в нескольких шагах от лошади его друга. Он все время оборачивался, чтобы увидеть, какое расстояние отделяло его от всадников.

— Их всего шесть или восемь! Если бы не было мадемуазель де Сувини, какая была бы схватка! — прошептал он.

И он поскакал, все более замедляя шаг, все время увеличивая пространство между ним и г-ном де ла Герш.

Каркефу подстроился под него и шел на таком же расстоянии.

— Если я потеряю только одну или две ноги — это ничего, — сказал Каркефу.

Только что поднявшаяся луна осветила дорогу.

Вдруг г-н де Шофонтен схватил Каркефу за руку:

— Смотри! — сказал он.

И негнущимся пальцем указал на черный силуэт на дороге, который, кажется, увеличивался в размерах.

— Что это? — спросил Каркефу.

— Видишь, этот всадник мчится со скоростью ветра… Он достиг уже этого длинного тополя… Он прошел его!

— Да, я тоже заметил его… Господи! Какой он огромный!

— Если бы я не знал, что я убил сеньора Матеуса, я подумал бы, что мчащийся галопом черный человек — это он!

Каркефу насмерть перепугался:

— Если это не он, это его призрак!

Черный человек сделал ещё несколько скачков, затем его лошадь захрипела и рухнула. Она хотела несколько раз подняться снова, но падала. Черный всадник выхватил шпагу и проткнул несчастное животное. Страшные проклятия сорвались с его губ.

Два всадника проскакали мимо него.

— Прощай, призрак! — крикнул успокоенный Каркефу.

Имея лучших лошадей, Арман-Луи, Адриен и Доминик продвинулись далеко вперед. Бандиты рассыпались как стая куропаток: кто далеко, кто не очень, кто-то стоял вокруг всадника, у которого только что упала лошадь.

— Ты помнишь старую легенду о Горации…

Сказав это, Рено внезапно развернул лошадь, набросился на первого бандита и, преследуя его, проломил ему голову ударом пистолета. Второй хотел удрать, но его лошадь захрипела. Страшным ударом Рено сбросил его на землю, затем, прыгнув на всадника, приставил острие кинжала к его горлу.

— Я сохраню тебе жизнь, если ты ответишь на мой вопрос.

— Что вы хотите знать? — спросил бандит задыхаясь.

— Как зовут этого черного всадника, который возится там, на дороге?

Бандит слегка повернул голову:

— Тот, что злобно топочет ногами, держа обнаженную шпагу в руке?

— Да.

— Это наш лейтенант, сеньор Матеус Орископп.

— Матеус! Я его не убил?

— Ах, так это вы? — спросил всадник, которого Рено только что высвободил из своих рук. — Вы нанесли ему сокрушительный удар, но наш лейтенант всегда носит под камзолом жокейскую куртку их буйволовой кожи, поэтому ваше оружие только повредило ему ключицу и оглушило. придя в чувство, он не торопился подавать признаки жизни.

— Вот змея!

— Вы пощадили меня, и мой вам совет: не попадайте больше в руки сеньора Матеуса. Он обвинил вас во всех возможных преступлениях. Вас повесят без суда.

— Спасибо…

Итак, Петерс был отмщен. Рено уже узнал то, что он хотел узнать. Каркефу требовал только одного: бежать.

Они снова пустились в галоп и догнали Армана-Луи.

— Эта страна полна опасностей для нас, — сказал Рено.

— И воскресший Матеус Орископп преследует нас, — добавил Каркефу.

Адриен побледнела при упоминании этого имени.

— Не волнуйтесь, сударыня, — заметив это, сказал Рено. — Я обещал ему мой кинжал целиком, и он его получит.

Беглецы продолжали путь, до вечера никто их не потревожил. Но если их не преследовали, это не означало, что нечего было опасаться. Вполне вероятно, что сеньор Матеус раздобыл свежих лошадей и послал своих людей во всех направлениях, чтобы с наступлением нового дня попытаться задержать путников.

Рено и Арман-Луи ушли уже далеко за пределы Франции. Земли Фландрии были в подчинении Германского императора — имя и власть великого маршала империи были здесь почитаемы. Как чужестранцы, они должны избегать любого столкновения с законом.

Уже три или четыре часа пятеро всадников сбивали возможную погоню со следа, меняли дороги, и к утру они прибыли, наконец, к стенам какого-то большого города, над которым высился шпиль соборной колокольни.

Ворота только что открылись, и толпа крестьян и зеленщиков, ведущих впереди себя ослов, лошадей, повозки груженые овощами, запрудила дорогу и повалила в город по огромному земляному валу.

— Войдем с ними, — предложил Каркефу. — И мы узнаем, где мы. Да и вообще я всегда считал, что лучше прятаться в толпе, чем в пустыне. А в открытом поле нет деревца, которого я не принял бы за гонца.

— Пошли! — согласился Арман-Луи.

Г-н де ла Герш беспрестанно украдкой посматривал на м-ль де Сувини, которая выглядела вполне спокойной. Возможно ли, что её вырвали бы из его рук и, едва они покинули Францию, недруги насильно увезли бы её далеко от него? Разумеется, никто не сможет похитить её, пока он жив, но потом, что станется с ней потом, если его убьют?

Рено толкнул его локтем и молча указал пальцем на широкий каменный герб над городскими воротами, на котором были рельефно высечены две руки, стиснутые в дружеском рукопожатии. Это означало, что путники пришли в Антверпен.

— Быстро в порт! — не раздумывая предложил Арман-Луи, с чем все молча согласились.

Улочка вывела их к берегам Шельды — на реке было множество лодок и судов, столько же, сколько вверх, шло вниз по течению. У причалов всюду валялись бочки, ящики, тюки. Какой-то человек в тени писал на коленях.

Арман-Луи подошел к нему и вежливо спросил, не знает ли он судно, готовое к отплытию в Швецию.