«Вентиляция» — спасительное слово. По-прежнему с киркой в руке брат выбежал из двери; на гравиевой дорожке он споткнулся и чуть не упал, ручка кирки подскочила и больно ударила его по виску. Когда он подбежал к решетке, оттуда тонкой струйкой уже сочился дым, и ему по­казалось, что он увидел какое-то движение на фоне темноты между пруть­ями. Конечно, где же еще им быть?! Но он не стал задерживаться, чтобы убедиться в этом. Позади уже слышался хруст гравия под колесами и стук копыт. Брат был, как я уже говорила тебе, не очень большой и не очень сильный мальчик, и ему было всего девять лет (а не десять, как он похва­стался Арриэтте), но он сумел освободить один край решетки всего двумя ударами кирки по кирпичу. Решетка повисла наискосок отверстия, ка­залось, она держится на одном гвозде. Брат поднялся на склон и, раз­махнувшись, со всей силы кинул кирку в траву за вишней. Он помнит, что когда он бежал к кебу, спотыкаясь, задыхаясь и обливаясь потом, он подумал, что и это — пропажа кирки — приведет в свое время к очередным неприятностям.

Но как же! — воскликнула Кейт. — Значит, он не видел, выбрались ли они из подполья?..

— Нет. Сразу появилась миссис Драйвер; она была очень сердита, потому что они опаздывали на поезд. Она велела ему сейчас же садиться, она хочет успеть вернуться, сказала она, и посмотреть, «как они подохнут». Вот какая она была, эта миссис Драйвер.

Несколько секунд Кейт молчала, глядя на пол.

— Значит, это действительно конец, — сказала она.

— Да, — ответила миссис Мей, — в некотором роде. Или начало…

— Но, — Кейт подняла встревоженное лицо, — что, если им не удалось убежать, когда он оторвал решетку? Может быть, их все же поймали?

— О нет, им это удалось, — не задумываясь, сказала миссис Мей.

— Откуда вы знаете?

— Знаю, и все, — сказала миссис Мей.

— Но как они перебрались через поля? Где коровы, и вороны, и вся­кое другое?

— Прошли их пешком, конечно. Семейство дяди Хендрири раньше них сделало это. Чего не сделаешь, если твердо решился!

— Бедная Хомили! Как она, должно быть, была расстроена.

— Она и была расстроена, — сказала миссис Мей.

— А откуда они знали дорогу?

— Им надо было идти вдоль газопровода, — сказала миссис Мей. — Там есть что-то вроде насыпи через рощу и поля за ней. Понимаешь, когда рабочие выкопали канаву и уложили в нее трубу, она заняла место, и потом вся земля не уместилась обратно, получился неболь­шой вал.

— Но бедная Хомили… она осталась без чая… и без мебели… и без всех ее вещей. Как вы думаете, они захватили с собой что-нибудь?

— О, люди всегда захватывают что-нибудь, — отрывисто сказала мис­сис Мей, — иногда самые неожиданные вещи… ты ведь читала о кораб­лекрушениях. — Она говорила теперь торопливо, словно устала расска­зывать. — Осторожнее, девочка, рядом с серым не розовый, а зеленый. Тебе придется все отпороть.

— Но, — продолжала с отчаянием в голосе Кейт, беря ножницы, — Хомили было, наверно, так неприятно явиться к Люпи бедной родствен­ницей, бедной и разорительной.

— Разоренной, — терпеливо поправила ее миссис Мей, — и Люпи там не было, ты забыла? Люпи туда не вернулась. Хомили оказалась в своей стихии. Я так и вижу ее. «Ох уж эти мне мужчины…» — сказала, верно, она и сразу же подвязала передник.

— Разве там были одни мальчики?

— Да. И Клавесины, и Куранты. И наверно, они ужасно избаловали Арриэтту.

— Но что они ели, как вы думаете? Гусениц?

— О боже, девочка, конечно же, нет. У них была замечательная жизнь. Барсучьи норы — это целые квартиры… там масса жилых помещений, и переходов, и кладовых. Они, верно, собирали лесные орехи… лущили из колосьев зерно и складывали в кладовые, а потом мололи муку, в точно­сти как люди… им даже сеять не нужно было, бери готовым. У них был мед. Они могли делать чай, и цветочный, и липовый. И собирать ягоды шиповника и боярышника, и терн, и чернику, и лесную землянику. Маль­чики могли удить в ручейках, а для них мальки — что для нас скумбрия. У них были птичьи яйца — столько, сколько душа пожелает, — для омле­тов, пирогов и заварных кремов. Понимаешь, они скоро узнали, где что надо искать. И конечно, у них была зелень для салатов. Только подумай, какой превосходный салат можно приготовить из нежных побегов молодо­го боярышника (в детстве мы называли его бутерброд с сыром) со щаве­лем и одуванчиками, а если еще приправить его тимьяном и диким чесноком! Не забывай — Хомили всегда хорошо готовила. Недаром же они жили под кухней.

— Но их со всех сторон подстерегала опасность, — не сдавалась Кейт, — все эти ласки, и вороны, и горностаи, и все прочие твари.

— Верно, — согласилась миссис Мей. — Им грозила опасность. Так же, как и всем нам. У них, по крайней мере, не было войн. А ты подумай о первых колонистах в Америке! Или о крестьянах, которые живут посре­ди саванны в Африке, где вокруг рыщут дикие звери, или о тех, что живут в джунглях Индии! Они понемногу знакомятся с повадками зверей. Даже кролик знает, когда лиса охотится, а когда нет; он может пробежать у нее под носом, если она сытно поела и нежится на солнце. Все дети Хендрири были мальчики, они должны были научиться охотиться, чтобы добы­вать пищу, научиться защищать себя. Я не думаю, чтобы Арриэтта или Хомили уходили далеко от дома.

— Арриэтта уходила, — сказала Кейт.

— Да, — согласилась, смеясь, миссис Мей. — Арриэтта, пожалуй, уходила.

— Значит, у них было мясо? — сказала Кейт.

— Да, иногда. Но добывайки — не убивайки. Я думаю, — сказала мис­сис Мей, — что если горностай, скажем, убивал куропатку, они могли до­быть ее ногу или крыло.

— А если лиса убивала кролика, они добывали его мех?

— Да, на одеяла и шубы.

— А какие на вкус ягоды боярышника, если их очистить от кожуры и испечь? — с блестящими от возбуждения глазами спросила Кейт. — Как печеный картофель?

— Возможно, — ответила миссис Мей.

— Но они не могли готовить в барсучьей норе. Я полагаю, они раз­водили костер. А как зимой? Что они делали, чтобы не замерзнуть?

— Знаешь, что я думаю? — сказала миссис Мей; она отложила работу и немного наклонилась вперед. — Я думаю, они вовсе и не жили в барсу­чьей норе. Я думаю, они использовали ее, со всеми переходами и кладо­выми, как огромный холл-лабиринт. Никто, кроме них, не знал, как пройти по всем галереям и переходам к их настоящему дому. Добывайки любят длинные коридоры и ворота, и они любят жить далеко от парадных дверей.

— Где же тогда они жили?

— Мне пришло в голову: а не могли они использовать газопровод? — сказала миссис Мей.

— Да-да! — вскричала Кейт. — Я вижу, что вы имеете в виду.

— Земля там мягкая, песчаная. Я думаю, они прошли через всю барсу­чью нору и вырыли большой круглый зал на одном уровне с газопрово­дом, а вокруг зала сделали маленькие комнатки, как каютки. И я ду­маю, — продолжала миссис Мей, — что они проделали в трубе три малень­кие дырочки. Одну совсем малюсенькую, такую, что и не увидишь; и газ, который оттуда шел, всегда горел. А две другие, побольше, с затыч­ками; когда они хотели их зажечь, они вынимали затычки. Большие «горелки» зажигались от маленькой. Вот тебе и освещение, и огонь для готовки.

— Но додумались ли они до этого?

— Додумались. Они умные, — успокоила ее миссис Мей, — слишком умные, чтобы жить рядом с газопроводом и не добыть немного газа. Не забывай, кто они.

— Но им был нужен вентилятор.

— О, – сказала быстро миссис Мей, — у них и был вентилятор.

— Откуда вы знаете? — спросила Кейт.

— Потому что однажды, когда я там была, мне почудился запах ту­шеного мяса.

— Ах! — взволнованно вскричала Кейт и, забравшись коленями на табурет, перегнулась к миссис Мей. — Значит, вы все-таки там были? Вот откуда вы все это знаете. Вы их тоже видели!