Эти слова заставили Нисстира ненадолго замолчать.

«Не стоило так кричать», укорил он молодую жрицу. Лицо его оставалось бесстрастным, за исключением слабой сардонической улыбки касавшейся только кончиков губ. «Признаю, предложение не лишено некоторого интереса, но какая практическая польза торговцам от принцессы Баэнре?»

Шакти нависла над столом, опираясь на него руками. «У Лириэль Баэнре есть магическая вещь, которая весьма поможет твоей работе. Она стала причиной серьезного конфликта между жрицами Лолт. Я не скажу пока ничего больше, но принеси ее мне, и мы поделим ее секреты».

«Но ты жрица Лолт».

«Да, а может и больше». Шакти прямо встретила его взгляд. «Время от времени, служительницу Лолт посылают как ученицу во враждебную церковь, служить там глазами Лолт. Паучья Королева дозволяет такое, иногда даже поощряет. Для жрицы Лолт допустимо работать с теми, кто следует Ваэрауну. Можно обмениваться информацией, для общего блага. Риск огромен. Я готова пойти на него».

Нисстир долго смотрел на Шакти Ханзрин, взвешивая ее искренность, и размышляя о грандиозных возможностях, открывавшихся ее предложением. Он учел ненависть в ее голосе, когда она произносила имя Лириэль, фанатичное сверкание ее глаз, и решил принять предложенный союз. Но, в отличии от жрицы, не собирался говорить так открыто, или подвергать себя такой опасности.

«Драконья сокровищница может достать все что угодно, независимо от цены», сказал он, осторожно подбирая слова. «Я достану твою принцессу, но предупреждаю, награда должна оказаться достойной».

«Доверься мне», согласилась она, полная решительности.

Подобная идея была настолько невообразимой, что и торговец и жрица расхохотались.

В одиночестве своего кабинета, Нисстир обдумывал странное партнерство. Он принял предложение Шакти Ханзрин, не только чтобы получить шпиона в самой крепости Лолт, но и чтобы узнать больше о магическом предмете, упомянутом жрицей. Он подозревал, чем этот артефакт может оказаться.

Мысли мага вернулись назад, к битве в лесу Рашемена, и амулету, единственному доставшемуся ему сокровищу. Когда его отряд не вернулся в Мензоберранзан с амулетом, Нисстир списал в убыток всю экспедицию. Потом была встреча с Лириэль, и обнаружение потерянных солдат. Нисстир не обнаружил амулет на их телах, ни на двоих убитых в пещере, ни среди обглоданных останков позднее найденных в логове драгазхаров. Он решил, что амулет потерялся где-то, возможно даже оказался в желудке драгазхара. Внимание Лириэль казалось полностью сосредоточено на неизвестном враге, и необходимости увериться, что этот враг не последует за ней в Подземье, и Нисстир не задумывался над той возможностью, что амулет могла взять она. А, судя по всему, стоило бы.

Последним амулетом владел тот невозможно сильный воин-человек, которого Нисстир оставил подыхать в лесах. Дроу предполагал, что именно магия амулета была причиной боевой ярости человека. Если так, какая от него польза Лириэль, и зачем он мог так отчаянно понадобиться жрицам Мензоберранзана?

Нисстир оттолкнулся от кресла и вышел из кабинета. Во всем городе был единственный дроу, кто мог ответить на эти вопросы.

Харза-кзад Ксорларрин мерил шагами комнату, в лихорадочном беспокойстве и нерешительности. Зирит К'Ксорларрин, его младшая сестра и матрона, оставила его несколько минут назад, после весьма неприятной беседы.

Похоже, Лириэль попала в очень серьезную передрягу. Старый маг боялся, что нечто подобное может случиться с опрометчивой девочкой. До некоторой степени, Харза-кзад винил себя. Пойми он больше о планах своей ученицы, быть может, он смог бы сделать что-то, чтобы отвратить случившуюся катастрофу. Он знал, что Лириэль была на поверхности, конечно, и что она добыла там какую-то новую магию. Но как он мог представить, что Лириэль обнаружит человеческий артефакт, и, тем более, что какая-то вещь, созданная руками людей, может обладать достаточным могуществом чтобы вызвать такой переполох?

Вынести магию дроу на поверхность! Возможные последствия ошеломляли Харза-кзада. Но не эта перспектива, какой бы пугающей она не была, погрузила старого мага в безумие горя и тревоги.

Он достиг вершин мастерства в создании магических жезлов, особенно используемых как оружие. Его жезлы высоко ценились среди боевых магов, сотни врагов Мензоберранзана пали жертвами их сил. Но сам он, Харза-кзад Ксорларрин, никогда не убивал.

Старый волшебник не был уверен, сколько дроу могут сказать такое о себе, и точно знал, что немногие станут этим хвастаться. Он никогда не задумывался об этом прежде, никогда не представлял тех, кто падет перед разрушительной мощью его жезлов. Теперь он проклинал свое отшельничество, верность одинокому ремеслу. Будь он свидетелем нескольких битв, используй хоть одно оружие из созданных его руками, может тогда ему легче было бы забрать жизнь своей ученицы. Потому что приказ Матроны Зирит был: найти Лириэль, отобрать амулет и не оставить и следа от его бывшей владелицы.

Харза-кзаду не приходило в голову не подчиниться приказу. Он был дроу Мензоберранзана, всего лишь мужчина, несмотря на всю свою силу и почетную позицию в Сорцере, и законы требовали от него выполнять волю правящей матроны.

Высохшие пальцы мага обхватили рукоять жезла на поясе, и он напрягся, готовясь сделать то, что должно быть сделано. Но такая знакомая вещь была чужой в его ладони, такой же чуждой как и жуткая работа, предстоявшая ему.

В запертой комнате крепости Ханзрин, укрытой пеленой заклятий от глаз родственников, Шакти произносила слова жреческого заклятия. В ее случае рискованно было призывать Лолт, но если богиня отвратила от нее свою милость, Шакти предпочитала узнать это сейчас.

Молодая жрица одна из последних покинула храм Баэнре после той памятной встречи. Скромный ранг Дома Ханзрин обеспечил ей место в глубине комнаты, и она замешкалась там, наблюдая за другими жрицами, обменивавшимися заговорщицкими взглядами или срывавшимися с места в ярости. И в тенях храма она, Шакти Ханзрин, увидела то, что распознали лишь немногие жрицы Мензоберранзана: истинную волю Лолт.

Гигантская магическая иллюзия, постоянно сменяющиеся паук и дроу, смотрела на служительниц Паучьей Королевы золотыми глазами и лицом ненавистной соперницы Шакти. Но когда храм почти опустел, иллюзия вновь изменилась, и глаза дроу замигали попеременно багровым и янтарным. Для Шакти смысл этого сообщения казался очевидным.

Леди Хаоса отвергла смертный приговор Лириэль, вынесенный Зирит К'Ксорларрин. Вместо него было объявлено состязание. Фавор Лолт вещь непостоянная, приз, которым награждается самый изобретательный и хитрый. Пока что эту корону носила Лириэль Баэнре. Шакти намеревалась отобрать ее.

Так что она молилась темной богине дроу, прося опутать ее слугу пеленой невидимости. Ссассер, темный нага, терпеливо ждал рядом. Змееподобное существо свернулось у зеркала, и тусклый свет вставленных в рамку зеркала подсвечников отблескивал на синих чешуйках наги. Закрыв глаза, Шакти произнесла последние слова. Судя по восхищенному шипению, Лолт ответила ее молитве. Шакти открыла глаза: нага исчез.

Жрица подняла трезубец и провела им перед зеркалом, в котором сразу появилось отражение наги. Уродливое лицо искривилось от разочарования, и длинный тонкий язык метнулся навстречу своему отражению.

«Не паникуй, Ссассер. Не считая этого отражения, ты невидим», сообщила ему Шакти. Она не настолько глупа, чтобы позволять владеющему магией существу ускользать из ее поля зрения. Нага был практически рабом Дома Ханзрин, но в злобе и коварстве не уступал дроу, которым служил. Ссассер с удовольствием воспользовался бы шансом убить жрицу Ханзрин; собственно, лукавое существо уже начало отползать от выдававшего отражения.

«Стой у зеркала, чтобы я тебя видела», рявкнула жрица. «Слушай внимательно: ты вернешься в дом Лириэль Баэнре. Обыщи место, найди что-нибудь, что поможет тебе выследить ее. Возвращайся в крепость с информацией. Тогда я дам тебе в помощь пару квагготов, и вы отправитесь на охоту. Когда ты убьешь Лириэль и принесешь мне амулет, ты получишь свою свободу».