— Вы похожи на проклятого пирата, — охнул Селестино, уставясь в его лицо, заросшее густой черной бородой.

— Таков сицилийский обычай, — коротко заметил маркиз.

— Ваше бренди, синьор, — вмешался Эрве, вручая гостю хрустальный бокал.

— Пью за спасение двух самых благородных неаполитанских аристократов! — объявил Селестино, поднимая свой бокал. Маркиз изогнул темную бровь, но, ничего не сказав, пригубил бренди и подошел к обитому парчой дивану. Эрве сделал несколько глотков, продолжая изучать молодого человека.

— У вас странные глаза, месье. В жизни не видел итальянца с синими глазами.

Маркиз впервые улыбнулся, открыв ровные белые зубы.

— Именно это я всегда говорил отцу, — согласился он. Селестино громко расхохотался:

— Я много слышал о сицилийцах!

— И вы хорошо говорите по-французски, месье, — продолжал Эрве, игнорируя замечание приятеля.

— Конечно, как всякий образованный человек.

— Подумать только, — пробормотал Селестино.

— Вы не позволили мне договорить, друг мой, — возразил маркиз. — Образованный человек, желающий освободить Италию, должен знать язык освободителей. — И, заметив, как внезапно застыл граф де ла Валль, учтиво добавил: — Но если я и оскорбляю вас, месье, то, поверьте, без всякого умысла. Даже зная о ваших роялистских симпатиях, я все равно пришел бы вам на выручку. Граф де ла Валль картинно поклонился маркизу.

— Вы, по крайней мере искренни, — заметил он хрипловато.

— Не слишком-то верьте в это, — усмехнулся маркиз. — Вас, месье граф, природа наградила редкой красотой. Никогда не видел француза со светлыми волосами и зеленовато-карими глазами.

— Сдаюсь, — кивнул Траф. — Вы отплатили мне той же монетой.

— Собираетесь бывать при дворе? — вмешался Селестино, неуклюже устраиваясь в большом мягком кресле.

Маркиз беспечно ухмыльнулся:

— А что еще делать в Неаполе?

— При дворе много прекрасных женщин, — пояснил Селестино.

— Это уже кое-что. Можно ли быть уверенным, что они не наградят кавалера французской болезнью?

Граф, стоявший у камина, выпрямился и улыбнулся:

— Они щедры на милости и готовы отдаться любому. Я слышал, что когда королева была помоложе, делила постель с тремя любовниками сразу. Конечно, сейчас она старая морщинистая кляча, ничего больше.

— Думаю, — заключил Селестино, бросив взгляд на графа, — безопаснее всего брать девственниц.

— Ах, — вздохнул маркиз, — если бы мне пришлось платить за каждую невинную девушку, которую я смог бы найти, думаю, все мои деньги остались бы при мне.

Селестино фыркнул и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то, но мгновенно проглотил язык, заметив, как нахмурился Эрве.

— Кое в чем вы несомненно правы, — кивнул граф и, глядя на янтарную жидкость в своем бокале, медленно проговорил: — Я бы посоветовал вам не выказывать так открыто при дворе свои симпатии к Наполеону. Тайная полиция королевы не ест хлеб даром. Ее шпионы повсюду. Множество невинных людей умерло под пытками, став жертвами ее страха и ненависти к корсиканцу. Поверьте, ваш высокий титул и богатство не спасут вас. — Помедлив немного, он добавил: — Даже мы с Селестино можем оказаться платными агентами королевы. Да, вы должны вести себя осторожнее.

Маркиз вытянул длинные ноги и полуприкрыл глаза, словно собираясь вздремнуть.

— Благодарю… за ваше чистосердечие, месье, — бросил он, не поднимая ресниц. — Но, надеюсь, у моих родителей не может быть глупого сына.

— Играете в карты? — осведомился Селестино, подавшись вперед.

— Какой дворянин не играет? — ответил маркиз вопросом на вопрос.

— До утра далеко, — вставил граф. — Выбирайте, какую игру начать, а мы с Тино будем рады составить вам компанию.

Адам встал после полудня. Даниеле Барбаро уже ожидал его в гостиной.

— Ну? — спросил он без предисловий.

Адам зевнул.

— Вы со своими людьми все сделали как надо, Даниеле. Я ввалился в дом только на рассвете. И позволил графу де ла Валлю немного облегчить мои карманы, — с сожалением вздохнул он.

Боркин, его камердинер, вошел в комнату с подносом, на котором стояли две чашки дымящегося кофе и блюдо с булочками.

— Выпьете кофе, Даниеле?

Тот кивнул, и мужчины, усевшись за стол, стали с аппетитом завтракать. Оба не сказали ни слова, пока слуга с поклоном не вышел из комнаты и не закрыл за собой дверь.

— Не скажу, чтобы я сомневался в Боркине, отнюдь нет, — пояснил Адам, — просто не хочу, чтобы он узнал что-то лишнее и тем самым подверг себя опасности. Надеюсь, никто из ваших людей не пострадал?

— Нет, даже Винченцо, хотя ваш выпад шпагой был довольно опасен. Вы что-нибудь узнали?

Адам потянулся, откусил кусочек слоеной булочки и откинулся на спинку стула.

— Не очень много, впрочем, я и не ожидал добиться успеха с первого раза. Но думаю, его друг, Селестино Дженовезе, вскоре развяжет язык — он чересчур болтлив. Сегодня они представят меня королеве. Во дворце нынче вечером бал или маскарад, не знаю точно. Король, как я слышал, в другом дворце, в Казерта, охотится и предается разврату.

— Вы получили письмо от графа? — проворчал Даниеле.

— Да, вчера. Моя чертова сестричка скоро приезжает вместе с Линдхерстами.

— Да уж, леди Арабелла — сущее наказание, — согласился Даниеле, широко ухмыляясь.

— Не могу дождаться, когда увижусь с плутовкой. Но мне не нравится, что Рейна Линдхерст тоже будет здесь. Девчонке всего восемнадцать, и, по словам Беллы, она настолько наивна, что краснеет, когда роза открывает лепестки.

— Она не узнает вас. С этой бородой вы совсем не походите на английского джентльмена, скорее на чертова пирата.

— Именно это и сказал Селестино вчера вечером, — хмыкнул Адам. — Отец пишет, лорд Делфорд был страшно возмущен тем, что родители исполнили желание Арабеллы и позволили ей приехать сюда. Заявил, что никогда не разрешил бы своей дочери так своевольничать. На это отец язвительно заметил, что желает видеть дочь такой же сильной, какой была ее мать когда-то.

— Он прав, — кивнул Даниеле. — Не тревожьтесь за леди Арабеллу, милорд. В доме Линдхерстов она в полной безопасности. Труднее всего будет держать молодых придворных на расстоянии, но к этому она привыкла в Лондоне. Вряд ли ей грозит беда на балах и вечеринках.

— Даниеле, вы не знаете мою сестру!

— Виконт Линдхерст выполнит просьбу вашего отца?

— У него нет выбора. Лорд Делфорд не выдаст меня. Отец умеет быть крайне убедительным, когда захочет.

— Мне ли этого не знать? Я работал на него, когда вас еще на свете не было. И не хотел бы вставать у него на пути. Ну а теперь, милорд, я должен идти. Винченцо будет поблизости, и вы можете переслать мне записку в любое время дня и ночи.

Адам поднялся и пожал руку итальянцу.

— Спасибо, Даниеле. Если повезет, мы скоро распутаем эту проклятую загадку, разделаемся с врагами и сразу же вернемся в Геную. Боюсь только, что Наполеону придет в голову осадить Неаполь.

— Нет, — возразил Даниеле, — потребуется время, чтобы разорвать договор. Если же это произойдет, милорд, вам просто необходимо немедленно забрать сестру и увезти из города, прежде чем она попытается запротестовать.

— Ну как я могу чувствовать себя принцессой, когда туфли так немилосердно жмут? — исподтишка жаловалась Арабелла Рейне Линдхерст. Рейна потрясенно разглядывала великолепную обстановку Палаццо Реале. Дворец был освещен сотнями факелов, частью укрепленных в золоченых кольцах, ввинченных в стены, частью высоко поднятых над головами одетых в ливреи слуг.

— Ты сама захотела надеть мои туфли, Белла! Я не виновата, что у меня ноги меньше!

— Как ты добра, что объяснила мне! — фыркнула Арабелла, презрев правила этикета. — Кстати, Рейна, я только сейчас слышала, — продолжала она заговорщическим шепотом, не желая, чтобы ее услышали лорд или леди Делфорд, — что король Фердинанд вернулся из своего любимого убежища, Бельведера, и появится нынче на балу. Насколько я поняла, ему наскучили и распутство, и охота на оленя. Говорят, правда, что он уделяет внимание не столько дичи, сколько Лючии, своей любовнице-толстухе!