— Сомневаюсь, — пробормотала Рейна.

— Как твоя попка? — осведомился он, положив ладонь на ее обнаженное бедро.

— Горит! И больно!

— Ну что же, буду счастлив предложить лекарство. Он развязал тесемки рубашки и поднял ее над головой Рейны. Девушка почувствовала, как напрягаются соски под его взглядом, и снова покраснела.

— А мне показалось, ты считаешь, будто я нуждаюсь в совершенствовании, — пролепетала она, задыхаясь. Адам положил ее голову себе на руки и, едва касаясь, провел кончиками пальцев по животу.

— Возможно, я был слишком поспешен в своих суждениях.

Адам сжал поросший каштановыми волосами холмик; пальцы скользнули во влажное тепло. Рейна застонала, но их губы слились, и она выгнулась навстречу его прикосновениям.

— Мне придется драться с каждым из твоих проклятых братьев, — улыбнулся он.

— Пожалуйста, прости меня, — тихо попросила Рейна, прижимаясь к нему. — Но, Адам, я должна была сделать это! Должна!

— Я подумаю, — объявил он, сжимая ее еще сильнее. — Надеюсь, ты не храпишь во сне.

Камал медленно свернул пергамент в тугую трубку, перевязал черной лентой и вручил Хасану.

— Вас что-то тревожит, повелитель?

— Да, дружище. Я только что получил известие от приятеля из Франции, что французы и англичане вскоре снова вцепятся друг другу в глотки. Амьенский договор разорван.

— Вы извещаете об этом бея?

— Да. Он, без сомнения, устроит праздник.

— Это действительно означает, что англичане будут очень заняты, защищая свой жалкий островок от французского императора.

Камал поднял глаза на Али, почтительно стоявшего в дверях.

— В чем дело, Али? — нетерпеливо спросил он.

— Сюда приближается Радж с английской девушкой, повелитель.

Камал раздраженно вздохнул:

— По крайней мере ее запах больше не оскорбит мой нос!

Но, заметив ошеломленное лицо Хасана, неторопливо обернулся. Рядом с черным великаном стояло самое прекрасное создание на земле: золотистые волосы, темные, почти черные глаза и кожа цвета сливок. Камал безмолвно уставился на нее, и хотя прекрасно понимал, кто перед ним, все же нашел в себе силы спросить.

— Ну, Радж, кого ты привел?

— Леди Арабеллу Уэллз, повелитель, — сообщил евнух, осторожно подталкивая девушку вперед.

— Вот как, — протянул Камал, не в силах оторвать взгляд от Арабеллы.

В мягком пламени свечей ее волосы казались золотым дождем, стекающим по спине почти до самой талии. Она была одета в восточный костюм — прозрачная ткань не скрывала точеных форм. Встретившись с ней глазами, он нерешительно улыбнулся, заметив, что она изучает его так же пристально, как он ее.

Арабелла неловко застыла, сжимая кулаки. Она не выкажет страха — отец может ею гордиться. Этот человек, небрежно облокотившийся на подушки… в первый раз она не заметила, как он красив. Правда, какое это имеет значение! Перед ней враг, сын ненавистной графини.

— Ваша матушка велела выкрасить лицо и руки девушки скорлупой грецких орехов, без сомнения, для того, чтобы уберечь ее от мужчин во время путешествия. Теперь же она предстала перед вами в истинном обличье.

«Прелестная шлюха», — подумал Камал, почему-то жалея, что она так прекрасна. Теперь понятно, как ей удавалось привлечь внимание мужчин! Интересно, попытается ли она совратить и его, чтобы добиться своей цели?

— На ней нет чадры, Радж, — упрекнул Хасан, — и она не подумала встать на колени перед повелителем!

Арабелла, дрожа от ярости, попробовала сказать что-то, но Радж легонько, предостерегающе коснулся ее руки.

— Леди Арабелла не мусульманка и не знакома с нашими обычаями, — ответил он.

Арабелла выпрямилась и презрительно оглядела старика, в свою очередь пристально рассматривавшего ее.

— Все же… — начал Хасан, застигнутый врасплох гневом, полыхавшим в этих темных глазах.

— Я не встаю на колени перед животными, — громко, отчетливо заявила Арабелла, — путь они даже считают себя королями!

— Вижу, ты не смог укоротить ее длинный язык, Радж, — покачал головой Камал и, развернувшись, как пружина, одним прыжком оказался перед Арабеллой. Та подняла голову, с нескрываемым пренебрежением глядя на него. Значит, она все еще не устала его оскорблять! Камал собирался обращаться с ней, как с европейской дамой, мягко объяснить, что произошло и почему она здесь. Но она, очевидно, считает, что мусульманин недостоин ее милости. Это разгневало бея. Он неожиданно протянул руку и намотал на нее густую копну волос, медленно притягивая девушку к себе.

— На колени перед своим хозяином! — не повышая голоса, приказал он.

— Идите к дьяволу, — бросила Арабелла, стараясь не показать, как ей больно.

В ответ Камал отпустил ее волосы и ловко дал подножку. Арабелла, не успев понять, в чем дело, и сохранить равновесие, упала на колени. Разъяренно зарычав, она попыталась вскочить, но Камал надавил ей на плечи, удерживая на месте.

— Вот так должны вести себя рабы и женщины, — холодно заявил Камал. — Будешь стоять так, пока я не дам позволения подняться.

Радж в ужасе уставился на Камала. Повелитель никогда не вел себя так с женщинами. Евнух понимал также, что Арабелла не покорится, и боялся за ее жизнь. Радж уже открыл было рот, но опоздал. Арабелла подняла руки и изо всех сил толкнула Камала. Тот пошатнулся, но не упал.

— Повелитель! — поспешно вмешался Радж, заслоняя собой девушку.

Арабелла вскочила с пола и бросилась к двери, но Радж успел ее поймать.

— Нет, малышка, — наставительно предупредил он.

— Ты защищаешь эту тварь? — издевательски осведомился Камал и, заметив ярость, полыхнувшую в бездонных глазах девушки, резко приказал: — Оставь нас! Я желаю поужинать, и… эта рабыня составит мне компанию. Возможно, я даже смогу научить ее скромности.

Услышав тяжелый вздох Арабеллы, Радж тихо предупредил:

— Осторожнее, госпожа. На вашем месте я попробовал бы помириться с повелителем. Он не только мусульманин, но и европеец!

Арабелла удивленно моргнула, но тут вспомнила, что мать бея действительно итальянка.

— Постараюсь, — сухо пообещала она. «Почему евнух заступается за нее?» — недоумевал Камал. Наконец они остались одни. Заметив, как затравленно осматривается девушка, Камал понял, что она ищет способ сбежать.

— Садись, — коротко велел он, показывая на подушки, разбросанные перед низким столиком сандалового дерева. Сначала ему показалось, что Арабелла откажется, но она безразлично пожала плечами и опустилась на подушку. Камал позвонил в маленький золотой колокольчик, и в комнате немедленно появились трое мальчиков-нубийцев с серебряными, закрытыми крышками блюдами.

Камал неотрывно смотрел на девушку из-под полуопущенных ресниц. Уставившись в тарелку, она, казалось, не обращала на него внимания, но ее выдавали напряженное тело и бурно вздымавшаяся грудь. Дождавшись, пока невольники поставят блюда, он кивком велел им удалиться.

— Это печеная баранина с пряностями и сладким укропом. Ешь.

— Нет, — покачала головой Арабелла, — я не голодна.

— Будь на моем месте любой другой мужчина, — с расстановкой произнес он, — тебя уже прикончили бы, а твой труп бросили собакам.

— И в чем же дело? — спросила она так же спокойно. — У вас не хватает собак для варварских развлечений?

— Нет, конечно, хватает. Но я решил, маленькая распутница, что прикажу своим солдатам взять тебя. Вне всякого сомнения, ты найдешь это весьма приятной забавой.

И не успел он договорить, как в лицо ему ударила пригоршня риса. Девушка, побелев как смерть, словно превратилась в статую. Ложка, зазвенев, покатилась по полу. Камал не спеша отряхнулся.

— Ешь!

Арабелла безмолвно покачала головой.

— Если ослушаешься, я прикажу забрать у тебя одежду. Обнаженная женщина, как я выяснил, становится тихой и покорной.

Выразительные глаза девушки расширились, и Камал с удовлетворением увидел, как она наклоняется и поднимает ложку.