Камал хлопнул в ладоши. Орна поднялась и подошла к нему, потупив взор.

— Сними покрывало, — велел он.

Тонкая ткань порхнула на пол, и глаза торговца широко распахнулись.

— Орна весьма искусна, сеньор, — сухо заметил Камал. — Она будет ждать вас в спальне. Вы присоединитесь к ней, как только мы покончим с делом.

Он кивнул, и Орна, бросившись на колени, поцеловала носок его мягкой кожаной туфли. Появился евнух и, подняв девушку, увел прочь.

Сеньор Ансера отер потный лоб.

— Да, — едва выговорил он, — покончим с делами, повелитель.

Камал в последний раз просмотрел пергамент, прежде чем поставить подпись, дружелюбно кивнул испанцу, и тот поспешно исчез за занавесью сводчатого проема. Легче всего иметь дело с благочестивыми испанцами, но это не дает ощущения победы.

— Хасан! — окликнул бей визиря.

— Что угодно повелителю?

— Позаботься, чтобы испанец посетил баню;

— Прикажу, чтобы старика как следует окатили ледяной водой, повелитель.

— Совершенно с тобой согласен. Позови Орну. Я хочу еще насладиться ее танцами, прежде чем она проведет на спине остаток дня и ночь.

— Чего еще ждать от испанцев, — хмыкнул Хасан и, почтительно поклонившись, удалился.

Камал принял финик из рук рабыни и поудобнее устроился на подушках, ожидая возвращения Орны.

— Что еще будет угодно господину? — тихо осведомилась рабыня. Камал повернул голову, и закрытая шелком девичья грудь коснулась его щеки.

— Ничего, — резко бросил он, не замечая ее неловкую попытку привлечь его внимание, и вновь уставился на Орну, чье обнаженное тело мерцало слоновой костью в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь решетки окон. Она действительно прекрасная танцовщица и способна возбудить сладострастие в любом мужчине.

Когда музыка смолкла, Орна опустилась на колени.

— Останься, — велел он, указывая ей на место рядом с собой. Но в этот момент появился хмурый Хасан.

— Повелитель, ваш сводный брат Ризан вернулся с подарком от вашей матушки.

— Давно я не видел моего распутного братца, добрых два месяца! — усмехнулся Камал. — Приведи его!

Стражники у дверей вытянулись, как только Ризан шагнул через порог. Хасан поспешно отступил.

— Мой благородный господин! — воскликнул с поклоном Ризан.

— Скорее выпрямляйся, братец, пока я не приказал стражнику разукрасить твою наглую физиономию.

Ризан беспечно рассмеялся.

— Как бы ты в самом деле не исполнил угрозу, когда увидишь, что прислала тебе твоя высокородная матушка. — И, повернувшись к турецкому солдату, приказал: — Приведите девушку.

Камал с изумлением уставился на тощую фигуру в лохмотьях, безуспешно рвущуюся из рук турка.

— Арабелла Уэллз, брат! — задыхаясь от смеха, взревел Ризан и швырнул пленницу на пол, к ногам Камала.

Тот молча смотрел на грязную, со спутанными волосами женщину. Когда она подняла голову, Камал невольно отшатнулся. Лицо незнакомки было вымазано чем-то темным, и, кроме того, от нее исходила невыносимая вонь!

— Арабелла Уэллз? — тупо повторил Камал, поднимаясь. — Это неудачная шутка, Ризан?

— Нет, повелитель. Ваша мать прислала девчонку и велела передать письмо.

Камал быстро развернул небольшой листок.

«Сын мой, это Арабелла Уэллз, дочь человека, предавшего меня. Шлюха, успевшая переспать со всеми придворными в Неаполе. Насладись ею, сын мой. Я сообщила отцу о ее похищении. И хотя она — ничтожное создание, он обязательно явится за дочерью».

Арабелла тяжело дышала, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. Однако она постаралась собраться с силами, отвела глаза от читающего письмо незнакомца и оглядела танцовщицу — та поспешно заворачивалась в покрывало. Еще две девушки, помоложе, почти голые, хихикали, прикрываясь руками. Арабелла затрепетала. Словно издалека донесся мужской голос:

— Ты можешь встать? — сочувственно спросил Камал.

Арабелла с трудом поднялась и смело взглянула на него. Высок… выше, чем она предполагала, гладко выбрит… сильно загорел. Волосы цвета спелой пшеницы слегка вились на концах. Голубые глаза казались совершенно неуместными в этой стране темных, смуглолицых людей.

— Кто вы? — прошептала Арабелла, хотя уже поняла, кто перед ней. Но он совсем не похож на графиню!

Ризан неожиданно вцепился в нее, скрутил руки и завел их за спину.

— Это твой хозяин, девчонка, Камал эль-Кадер, — прорычал он, встряхнув ее хорошенько.

— Отпусти ее, брат, — не повышая голоса, приказал Камал, заметив, как поморщилась от боли пленница. — Ты дочь графа Клера?

— Разве в письме вашей благородной матушки об этом не говорится?

— Там сказано также, что ты охотно раздавала свои милости многим мужчинам при неаполитанском дворе! — Темные глаза девушки зловеще блеснули, и Камал медленно добавил: — Моя мать предложила мне развлечься с тобой до прибытия твоего отца.

Арабелла невозмутимо оглядела варварски роскошную обстановку комнаты и вновь обратила взор к человеку, смотревшему на нее с таким презрением.

— Да вы, должно быть, не умнее осла, — громко, пренебрежительно произнесла она, — если верите женщине, готовой затащить в постель мужчин, которые годятся ей в сыновья!

Камал ошеломленно уставился на нее, чувствуя, как непривычный гнев туманит голову. Осел! Хорошо еще, что стражники не понимают итальянского, иначе непременно перерезали бы ей глотку за оскорбление бея!

Отвернувшись от пленницы, он обратился к Хасану:

— Кажется, моя мать решила пошутить. Я должен забавляться с потаскухой, считающей меня животным! Аллах! Да эта девка смердит так же отвратительно, как выглядит!

Арабеллу трясло от возмущения. Запрокинув голову, она крикнула в лицо мужчине:

— Интересно, как бы ты выглядел, мерзкий дикарь, если бы тебе пришлось провести неделю в трюме вонючего корыта!

Воцарилась напряженная тишина. Камал съежился от стыда. Боже, ведь она английская аристократка, перенесшая жестокие страдания, и все во имя жажды мести его матери. Не стоило впутывать девушку в их распри. Однако… однако она распутная тварь, лживая и коварная.

— Почему, — тихо спросил он, — моя мать назвала тебя шлюхой, если это неправда?

— Я не шлюха! — взвизгнула Арабелла. — Ты грязный язычник!

Девушка шагнула к нему, но Ризан тут же немилосердно заломил ей руку и швырнул на пол. Прижавшись щекой к холодному мрамору, она с ужасом слушала рассерженные голоса.

— Вырвать ей сердце, повелитель?

— Перерезать глотку?

Стражники выхватили ятаганы. Раздался звон стали. Арабелла закрыла глаза и едва успела произнести короткую молитву.

— Подними ее на ноги, Ризан, — велел Камал.

— Напрасно я ее кормил! — выпалил капитан.

Не обращая внимания на боль в заломленных за спину руках, Арабелла выкрикнула Ризану:

— Ты не стоишь дерьма, которым когда-нибудь забросают твое ничтожное тело!

— Глупая девчонка! — воскликнул Камал, сдерживая гнев.

— По крайней мере я не дитя шлюхи!

Камал шагнул вперед и, размахнувшись, отвесил ей звонкую пощечину. Девушка пошатнулась и снова упала бы, не держи ее Ризан.

— Гнусный шакал, — прошипела Арабелла; слезы боли и гнева жгли глаза. — Какой храбрец! Ударить беспомощную женщину, которой к тому же скрутили руки!

— Отпусти ее, — негромко сказал Камал. Почему в глазах девушки нет ни малейшего страха? Он очень медленно замахнулся и снова ударил ее. На этот раз она не свалилась только потому, что он ее подхватил.

— Теперь, кроме меня, тебя никто не держит, девушка, — усмехнулся Камал.

— Пусть дьявол унесет твою душу! — шепнула Арабелла.

Они смотрели друг другу в глаза: бледная как полотно девушка и побагровевший от ярости мужчина.

— Дура! — пробормотал он. — Я мог бы приказать прикончить тебя!

На этот раз в глазах девушки мелькнула искорка страха, но мгновенно исчезла.

— Мерзкий подлый дикарь, — холодно отчеканила Арабелла, ясно сознавая, что смерть близка. — Окружаешь себя такими же зверями, чтобы чувствовать собственное превосходство? Убей меня, мне все равно!