Раздался оглушительный выстрел, жуткий хрип, и Арабелла съежилась, ожидая, что вот-вот мощные когти вопьются ей в спину. Зверь словно завис над землей, но тут же странно изогнулся. Кровь хлынула из горла, и львица свалилась на песок в нескольких шагах от Арабеллы. Девушка медленно подняла голову и увидела Камала с винтовкой в руке, стоявшего у самого берега озерца. Оба молча смотрели друг на друга. Время будто остановилось. Никто не шевелился. Наконец Арабелла, сдавленно вскрикнув, помчалась к Камалу, не обращая внимания на врезавшиеся в ступни острые камни, и бросилась ему на шею.

Камал отшвырнул винтовку и прижал Арабеллу к себе. Она всхлипывала и цеплялась за него, словно пытаясь снова и снова убедиться, что не спит и не грезит. Он сорвал с нее бурнус и запустил руки в грязные волосы.

— Успокойся, — прошептал Камал, — больше нечего бояться.

Арабелла громко шмыгнула носом и призналась:

— Я возвращалась к тебе.

— Знаю.

— Ты спас меня.

— Да.

— Но я украла твою лошадь.

— Только потому, что я позволил.

Арабелла отстранилась и подняла заплаканное лицо.

— Не понимаю.

Камал пронзительно свистнул, и, к удивлению Арабеллы, откуда-то, точно по волшебству, появился Тимар.

— Но почему?

Камал снова привлек ее к себе.

— Я думал отыскать тебя гораздо скорее, но на каменистой почве почти незаметно следов, и вы были слишком далеко, чтобы он смог услышать свист. Я уже говорил, дорогая, что хочу немного побыть с тобой… наедине.

— Ты не собираешься… побить меня?

— Пока нет. Возможно, потом, но сначала нужно позаботиться о тебе. Ты голодна?

— О да!

— И грязна, как уличный мальчишка. Может, сначала искупаешься?

— Прости, что сожгла твой шатер. Камал горестно улыбнулся.

— По-видимому, я недооценил твою изобретательность. Но больше этого не случится. Дай мне слово, сердце мое, — попросил он, сжимая ладонями ее вымазанное лицо и легонько целуя кончик носа. — Обещай, что останешься со мной и не будешь больше сбегать, иначе меня постигнет преждевременная старость.

Арабелла, чуть вздрогнув, потерлась щекой о его руку.

— Обещаю.

— Я постарел лет на пять, не меньше, с тех пор как узнал тебя. И, кажется, должен благодарить Бога, что ты далеко не так грязна, как при первой встрече. — Он неохотно отпустил ее и выпрямился. — Иди купаться, пока еще светло. Я разобью лагерь и приготовлю ужин.

Арабелла, охваченная неожиданным смущением, застенчиво кивнула и, украдкой взглянув на мертвого льва, поежилась, припоминая только что пережитый ужас.

— Не волнуйся, — тихо пообещал он, проследив за ее взглядом. — Я оттащу льва подальше.

Арабелла выдавила улыбку и, пошатываясь, направилась к озеру. Усевшись на берегу, она размотала пыльные повязки на ногах.

— На что ты похожа, девочка моя, — вздохнула она.

— Верно, но зато у нас есть мыло.

Камал вручил ей душистый брусок и чистое полотенце и отошел. Примерно через час Арабелла, успевшая отмыться и даже прополоскать волосы, появилась у костра, надежно завернутая в большое полотенце. Камал к этому времени уже раздобыл где-то кролика и сейчас поджаривал его на вертеле; стреноженные кони мирно паслись, льва нигде не было видно, и неподалеку стоял маленький шатер.

При виде ее ошеломленного лица Камал улыбнулся:

— Ты считала меня ни на что не годным? Арабелла покачала головой и плотнее завернулась в полотенце. Камал поднялся, и девушка, стыдливо зарумянившись, отступила. Он нахмурился.

— Не бойся меня, сага.

— Я никого и ничего не боюсь, — бросила девушка, поджимая губы.

— И никогда не лги мне. Стоит тебе сказать неправду, и твой нос тут же краснеет! — И, не дав ей возможности ответить, добавил: — Я привез тебе одежду и расческу. Садись к огню. Не желаю, чтобы после всех моих трудов, ты подхватила насморк.

Камал вручил ей мягкий бархатный халат с длинными широкими рукавами.

— Обещаю не подсматривать, — лукаво усмехнулся он.

— Ты специально все это задумал? — спросила Арабелла, потянувшись за халатом.

— Не совсем это, — покачал головой Камал, жестом обводя лагерь. Он отвернулся, и Арабелла, поспешно скинув полотенце, натянула халат. Почему-то ей было не по себе. Отчего она чувствует себя такой уязвимой, стоит ей оказаться рядом с Камалом?

— Я больше ни за что не надену эти нелепые прозрачные шальвары! — вызывающе выпалила она.

Камал терпеливо улыбнулся.

— Как хочешь. Тебе так идет синий бархат. Садись поближе к огню и просуши волосы, — велел он, расстилая на земле шерстяные одеяла.

— А если пойдет дождь? — поддразнила Арабелла.

— Я накрою тебя своим телом, чтобы ты не промокла. Лицо Арабеллы вспыхнуло, и впервые она не нашлась с ответом.

Где лев: неожиданно спросила девушка, принимая протянутый кусок кролика. — Разве не опасно оставлять его труп так близко? Что, если запах привлечет других зверей?

— Я обо всем позаботился, — заверил Камал. — Съешь еще немного мяса.

Он не собирался объяснять, что велел своим людям отвезти льва в другой лагерь.

— Почему ты решила возвратиться, любимая? Арабелла снова залилась краской, сконфуженная и вопросом, и нежными словами.

— У меня не было ни воды, ни еды, ни оружия. Не настолько я глупа, чтобы пытаться выжить глуши.

— Ты совершила уже два блестящих побега, дорогая, но совершенно упустила при этом из виду, что нужно получше к ним готовиться.

— Я уже сказала, что не настолько глупа.

— Прости, что принудил тебя…

Не ожидавшая ничего подобного, Арабелла резко вскинула голову, невольно перебирая в памяти его жестокие, причиняющие мучительную боль выпады, свое безмерное унижение.

— У тебя поистине талант, Арабелла, доводить меня до крайности, — продолжал он после невыносимо долгого молчания. — Ты простишь меня?

— Я… ты сделал мне больно.

— Знаю и стыжусь этого.

— И ранил не только тело, но и… душу.

Камал осторожно вынул из ее пальцев кроличью кость, отбросил в кусты и придвинулся ближе к Арабелле. Она не отодвинулась, и он, глубоко вздохнув, уставился в невысокое пламя. Землю окутала темнота, и лишь звезды переливались в сине-черном небе.

— Однажды в детстве, — сказал он наконец, — я видел, как отец насиловал захваченную в набеге женщину. В тот момент он словно превратился в похотливого зверя. Остальные мужчины смеялись и подбадривали его, поскольку пленница была испанкой, неверной, и, следовательно, вообще не считалась человеком. Только Хамил покачал головой и оттащил меня прочь. Позже именно он объяснил мне, что мужчина не должен доказывать свою силу, мучая других, тех, кто слабее, даже если это всего лишь женщина. Я совсем забыл об этом случае до сегодняшнего дня. И вел себя как дикарь. Твоя напускная храбрость, дорогая, и проклятое упрямство заставили меня забыться.

— Я не виновата, сэр, в том, что ваш тонкий налет цивилизованности мгновенно слетает, как кожица с апельсина, стоит лишь притронуться.

— Нет, конечно, нет, — засмеялся Камал. — Ив следующий раз, когда ты снова разозлишь меня, я начну осыпать тебя ласками и поцелуями, пока ты не потеряешь голову и не отдашься мне сама, по доброй воле. А, ты опять краснеешь, Арабелла? Какое счастье, что ни один мужчина, кроме меня, не узнает глубин твоей страсти, и будь уверена, я никогда не позволю тебе это забыть!

Будущее. Она вдруг поняла, что хочет связать свое будущее с этим мужчиной, не важно почему. Только так, и никак иначе.

— Как прекрасна эта земля! — прошептала она. — Дикая и непокоренная! Весь день я чувствовала себя такой одинокой и испуганной.

— А сейчас?

Арабелла глубоко вздохнула.

— Сейчас, — улыбнулась она, — мне тепло, уютно, спокойно.

Камал скептически оглядел маленький лагерь.

— Тебе легко угодить, любимая.

Она понимала, что должна немедленно узнать о его намерениях, но не хотела обрывать тонкую нить дружеского тепла, протянувшуюся между ними. Завтра у нее будет для этого достаточно времени.