- Ты - королева из рода людского?

Мара слегка поклонилась, и в тусклом свете сверкнули драгоценные камни на ее рукавах.

- Я - Мара, властительница Акомы. У нас не бывает таких королев-родительниц, как у вашего народа, но я правлю своим домом так же, как ты правишь ульем.

Королева издала какой-то звук, подозрительно напоминающий человеческий смех, хотя ее хитиновые черты оставались неподвижными.

- Я и не предполагала, что люди размножаются так же, как чо-джайны, Мара из Акомы. Мне рассказывали о ваших странных способах спаривания. Я очень стара, но до сих пор слышала только о правителях-мужчинах среди людей. Как же это получилось, что ты обладаешь властью, а мужчины, которые тебя сопровождают, - нет?

Мара объяснила, что власть переходит к женщине только в том случае, когда в знатной семье не остается ни одного наследника мужского пола.

Выслушав Мару, королева сказала:

- До чего же вы, люди, не похожи на нас. Мы часто теряемся в догадках, когда пытаемся понять ваши побуждения. Однако я отвлекаюсь. Моя дочь мечтает встретиться с королевой людского рода, особенно с такой, которая отважилась спуститься под землю, оказав честь нашим обычаям.

Старая королева издала громкий пронзительный свист, и по этому сигналу вперед выступили двое чо-джайнов. Между ними находилось третье существо их породы, которое было меньше, чем все те, кого до сих пор встречали люди из Акомы.

Мара долго присматривалась, прежде чем поняла:

- Это и есть будущая государыня?

- Когда-то, давным-давно, и я была такой же. Она подрастет, и через несколько недель станет достаточно большой, чтобы править, а спустя еще несколько месяцев сможет начать размножение.

Юная королева изучала Мару и даже обошла ее вокруг, чтобы получше рассмотреть. Она двигалась с грацией, какой Мара пока не видела ни у одного из всех прочих чо-джайнов; ее отличала плавная, изящная поступь, без малейшего следа той резкости в движениях, которую Мара приметила у работников и солдат. Блестящие фасеточные глаза неотрывно следили за Марой, даже когда она что-то говорила на своем щелкающем языке. Родоначальница чо-джайнов сообщила:

- Наши дети появляются на свет, уже зная свой язык: их обучают все то время, пока они растут в личиночной ячейке. Ваш язык они должны учить после того, как вылупятся. Пройдет еще некоторое время, прежде чем моя дочь сможет с тобой разговаривать.

Под изучающим взглядом самодержавной правительницы нового роя Мара почувствовала себя столь неловко, что у нее мурашки побежали по коже, однако она держала себя в руках и ожидала, что будет дальше. Вскоре молодая королева закончила дотошный осмотр и, высказав свое мнение, умолкла. Старая королева быстро проговорила что-то в ответ, а затем перевела на язык цурани:

- Она сказала, что вы все очень чужие и страшные. Но ты кажешься ей не такой страшной, как самцы.

Мара слегка поклонилась новой королеве:

- Пожалуйста, скажи ей, что, на мой взгляд, она очень милая.

Это не было лестью. Когда молодая королева вырастет, она, возможно, примет такие же формы, как ее мать. Однако сейчас ее фигурка отличалась странным, хотя и бесспорным изяществом, и смотреть на нее было приятно. В отличие от самцов, чей хитиновый панцирь отливал синевой, она была гораздо светлее и обладала особенностью, для которой у Мары находилось только одно название - женственность.

После того как старая королева закончила перевод, ее маленькая дочка разразилась музыкальной трелью, по-видимому, выражающей удовольствие.

Мара продолжила:

- Мы пришли сюда, потому что хотим заключить с вами соглашение. Мы были бы рады, если бы улей для нового роя был выстроен в наших владениях. К переговорам нам хотелось бы приступить как можно скорее.

Ее августейшая собеседница возразила:

- Не понимаю. Переговоры уже начались.

Мара встревожилась. Завершающий этап наступил слишком неожиданно, а ведь она даже не успела посоветоваться с Аракаси. Она предприняла попытку под благовидным предлогом потянуть время:

- Я очень устала в дороге. Может быть, я могла бы посвятить день отдыху, а уж потом вернуться к деловым разговорам?

Старая королева перевела и эту просьбу, и полученный ответ:

- Моя королева-дочь говорит, что хотела бы услышать твои предложения сейчас.

Мара взглянула на Аракаси, который прошептал:

- Если ты сейчас уйдешь, она может обидеться. Тогда всякая возможность снова поговорить с ней будет потеряна раз и навсегда.

На Мару внезапно навалилась усталость. Весь последний час ее поддерживало возбуждение оттого, что они достигли улья, но сейчас вдруг показалось, что силы ей изменяют. Сказались тяготы изнурительного пути, да еще и напряжение, которого потребовала встреча с юной королевой: перед глазами стоял туман, и мысли путались. Но выбора у Мары не было. Отступать было нельзя. Мара подала знак, чтобы на пол положили подушку из паланкина. Она уселась, приняв как можно более официальную позу, и приступила к торгам:

- На каких условиях твоя дочь согласилась бы поселиться в Акоме?

Молодая королева, в свою очередь, расположилась на земле в излюбленной позе отдыхающих чо-джайнов: она подогнула четыре ноги, как бы усевшись на корточки, и выпрямила верхнюю часть туловища, скрестив при этом руки в точности, как человек. Она остановила взгляд больших глаз на Маре и заговорила. Старая королева перевела:

- Моя дочь хочет знать: в твоих владениях земля влажная или сухая?

Мара ответила без колебаний:

- Есть и та, и другая. Акома обширное и богатое поместье, и угодья там разнообразные - от заливных тайзовых полей до превосходных лесов. У нас есть и луга на холмах; они мало чем отличаются от тех, которые окружают ваш улей.

Молодая королева выслушала то, что пересказала ей мать, затем ответила, и старая королева перевела на цурани:

- Моя королева-дочь хотела бы жить поблизости от чистой воды, но только если земля там не слишком сырая. Еще ей желательно, чтобы это место располагалось вдали от леса: там, где много старых корней, трудно прокладывать верхние туннели. Первый чертог нужно выкопать быстро, так как она не хотела бы рисковать, оставаясь под открытым небом дольше, чем это необходимо.

Мара посовещалась с Кейоком:

- Мы можем предоставить ей нижнее пастбище к западу от реки. А для скота рабы расчистят новое пастбище на востоке.

Военачальник согласно кивнул, и Мара снова обратилась к старой королеве:

- Скажи своей дочери, что мы предлагаем ей невысокий холм посреди просторного луга; от холма совсем недалеко до берега реки с чистой пресной водой. Толща холма расположена гораздо выше любой из речных отмелей и потому остается сухой даже во время самых сильных дождей.

Обе самодержицы, старая и молодая, погрузились в обсуждение услышанного. В ожидании, когда они кончат посвистывать и пощелкивать, Мара прилагала все усилия, чтобы оставаться невозмутимой.

Вдруг до парадного чертога донеслись резкие свистки. Спутники Мары застыли в предчувствии опасности; старая королева немедленно прервала разговор с дочерью.

Столь грубое нарушение тишины могло быть чревато опасностью, и пальцы Кейока, до этого мгновения спокойно лежавшие на рукояти меча, напряглись. Однако Аракаси схватил военачальника за плечо и настойчивым шепотом предостерег:

- Только попробуй обнажить оружие в присутствии двух королев, и нас всех тут же прикончат.

Хозяйка улья не проявляла никаких признаков беспокойства, но все самцы, находившиеся рядом с ней, мгновенно приняли боевую стойку чо-джайнов. Чуть подавшись вперед и подняв согнутые в "локте" могучие руки-клешни, они явно нацелились своими острыми хитиновыми клиньями на Кейока. При этом их тела чуть заметно подрагивали.

Умудренному опытом военачальнику доводилось видеть чо-джайнов на войне, и он понимал: еще секунда - и они ринутся в атаку. Кейок убрал руку с меча, и воины, стоявшие перед королевой, тотчас вернулись к прежним беззаботным позам. От всевластной правительницы не последовало никаких замечаний. Аракаси перевел дух и вновь попытался подбодрить спутников: