С этой мыслью она раздраженно швырнула кувшин на груду подушек и знаком велела носильщикам возвращаться к паланкину. Пока они пересекали дорогу, внимание путешественницы привлекло мощное, грубое тело одного из них, шедшего впереди. Его отличала прекрасно развитая мускулатура и походка лихого задиры, всегда готового к драке. Возбужденная мыслями о предстоящих убийствах и возмездии, Теани решила в следующий раз остановиться для отдыха на лесной поляне неподалеку от тракта. С дороги поляна не видна, и там можно будет немного поразвлечься; этот мужлан и его товарищи все равно затем будут убиты. Не воспользоваться ими для удовольствия - просто глупо. Кроме того, несколько свежих царапин и синяков на ее теле и лице помогут убедить Джингу в том, что она и в самом деле вырвалась из рук бандитов, и устранят любые сомнения по этому поводу. Легкая дрожь предвкушения пробежала по ее телу, когда носильщики подняли паланкин и зашагали в направлении Священного Города.

На дороге, ведущей в Сулан-Ку, горшечник внезапно остановился, как будто для того, чтобы пересчитать монеты, полученные от прекрасной госпожи за его кувшин. Из-под полей широкополой шляпы он наблюдал, как удалялись носилки, размышляя в то же время о том, что заставило эту женщину несколько помедлить, прежде чем призвать к себе носильщиков. Если такая особа, как Теани, позволила себе задуматься и помечтать среди бела дня... вряд ли эти грезы сулят что-либо приятное.

Недовольно буркнув что-то себе под нос, он перенес шест с товаром на другое плечо. Некогда именно он убедил их общего хозяина в том, что способности этой женщины отнюдь не ограничиваются пределами опочивальни, и в прошлом не менее десяти раз ее работа подтверждала справедливость такого суждения. Но в последнее время она начала проявлять признаки независимости характера, желание по-своему истолковывать данные ей приказы. Стоя в одиночестве на пыльной дороге, в шуме проходящего мимо народа, мнимый горшечник ломал себе голову: не свидетельствует ли эта заминка о том, что Теани чем дальше, тем больше отбивается от рук? Впрочем, долго размышлять об этом он не стал. Как всегда рассудительный, он напомнил себе, что, так или иначе, Теани могла доставить неприятности только господину Минванаби. Если она тайно поменяет хозяина, в лучшем случае Джингу получит не слишком надежную служанку. Кроме того, если из-за Теани возникнут какие-нибудь сложности, ее можно будет и убрать.

Шест с горшками и кувшинами все больше давил на плечо. Едва сдерживая раздражение, Чимака - первый советник властителя Анасати - повернул в направлении Сулан-Ку. То, что Теани снова окажется среди домочадцев Минванаби, весьма удачно. Хотя она и удивила всех, поселившись в городском доме Бантокапи, Чимака считал, что все обернулось наилучшим образом. Его господин, вероятно, будет иного мнения, но ведь он только что потерял сына. Сам Чимака не придавал этому событию большого значения. Бантокапи никогда его по-настоящему не интересовал. И хотя девчонка из Акомы оказалась куда более одаренной, чем ожидалось, серьезная угроза исходила только от Минванаби. В Высшем Совете постоянно происходила борьба каких-то тайных сил, и Игра набирала мощь, пока продолжалась кампания Имперского Стратега в Мидкемии. Любые ходы запутанной интриги всегда горячили кровь Чимаки. "Боги, до чего же я люблю политику", - подумал он, вышагивая по дороге. Понемногу вдохновляясь, "торговец" начал даже насвистывать под перестук своей посуды.

Вскоре после возвращения из Сулан-Ку Мара созвала своих приближенных. Ее доверенные советники собрались у нее в кабинете, когда прохладные сумерки опустились на тайзовые поля. Накойя уселась по правую руку от хозяйки; ее волосы были повязаны красным шарфом в угоду Туракаму, ибо во владениях этого бога пребывал теперь умерший хозяин. Корзины со стеблями красного тростника стояли у каждой двери в доме в знак траура, чтобы Красный Бог отвел глаза от тех, кто скорбел по умершему.

Мара была облачена в ритуальный хитон того же цвета, но в ее облике не чувствовалось печали. Она сидела прямая и гордая, пока Джайкен, Кейок, Папевайо, Люджан и Аракаси отвешивали ей положенные поклоны и рассаживались на подушках, разложенных по кругу на полу.

Когда последний из них занял свое место, властительница Акомы взглянула по очереди каждому из них в глаза и заговорила:

- Все мы знаем, что случилось в нашем доме. Нет нужды снова толковать об этом. Но прежде чем навечно похоронить память о Бантокапи, мне бы хотелось кое-что вам сказать. Все, что здесь произошло, и все, что за этим последует, - на моей совести. За все отвечаю одна я. Пусть никто из тех, кто служит Акоме, даже и на миг не помыслит, что поступал недостойно. Если другие жители Империи станут шептаться по углам о нашем бесчестье - бремя позора должна нести только я.

Этими словами Мара покончила земные счеты своего погибшего супруга. Никто и никогда не начнет задумываться - не предали ли они своего законного властителя.

И почти сразу же Мара перешла к делам более насущным. Красный цвет траурных одежд был ей весьма к лицу, но об этом она думала меньше всего. Нахмурившись, она обратилась к Кейоку:

- Нужно ускорить набор солдат. Минванаби вынужден временно затаиться, и мы должны разумно использовать весь отпущенный нам срок, чтобы укрепить свои позиции.

Военачальник кивнул:

- Это возможно, если мы призовем каждого юношу из тех, что еще не состоят на службе, и если все они откликнутся на призыв. Властитель Минванаби и его вассал из Кеотары все еще пытаются кем-то заменить те три сотни солдат, которых они послали против нас несколько месяцев назад. Думаю, мы без особых усилий сможем добавить к отряду Акомы две сотни бойцов в течение ближайших двух месяцев... хотя все они окажутся необученными юнцами. А чтобы добрать еще три сотни, которых ты требуешь, госпожа, понадобится никак не меньше года.

Бантокапи оставил несколько крупных долгов, и Джайкен отметил, что для возмещения этих денежных потерь тоже потребуется время. К тому сроку, когда набор будет закончен, нужно накопить достаточно средств, чтобы оплатить обучение новобранцев. А тем временем благодаря союзу - пусть даже вынужденному - с властителем Анасати можно не ожидать набегов на Акому; во всяком случае, напасть в открытую не осмелится никто.

Как всегда, Накойя не упустила случая предостеречь:

- Госпожа, как только Акома соберет союзников и усилит гарнизон, тебе придется особенно опасаться предательских покушений.

Аракаси согласился:

- Госпожа, в тот день, когда истечет срок твоего траура, к тебе непременно явятся брачные посредники-сваты, которые станут хлопотать за различных искателей твоей руки. И когда несколько достойных отпрысков благородных семей явятся к тебе по приглашению, среди них почти наверняка окажутся шпионы Минванаби.

Обдумав сказанное, Мара твердо заявила:

- Значит, мы обязаны постараться, чтобы никакие шпионы не обнаружили здесь ничего такого, о чем стоило бы доносить господам.

Совет продолжался; Мара уверенно вернулась к своей прежней роли властительницы Акомы. Когда спустилась мгла и молчаливые рабы зажгли лампы, уже были приняты некоторые решения и рассмотрены последние новости. За время, прошедшее от заката до полуночи, удалось решить больше дел, чем за весь срок правления Бантокапи в бытность его властителем Акомы. В конце концов Джайкен поднялся с подушек, вздохнув с очевидным удовлетворением. И какие бы чувства - вины или облегчения - ни вызывала у остальных гибель Бантокапи, они никак не выразили этих чувств, когда встали со своих мест. Слишком много дел им предстояло переделать.

Накойя, по-старчески медлительная, начала с очевидным усилием подниматься на ноги, но тут Мара, словно по какому-то наитию, жестом остановила ее. Все прочие, бывшие уже почти у самой двери, почтительно замерли, когда Мара попросила их еще ненадолго задержаться.

С лукавой улыбкой она спросила:

- Если я по всем правилам назначу Накойю своей постоянной первой советницей, как вы к этому