— Э?.. — произнес я.

Он покосился на дочь.

— Дети обладают своей особенной силой. Обучая их, защищая их, вы сами становитесь чем-то большим, чем вам казалось возможным. Вы становитесь более понимающим, более терпеливым, более способным, более мудрым. Возможно, это дитя сделает с вами то же самое. Возможно, в этом и есть ее предназначение.

— Если Бог так заботится о помощи нам, почему он не послал никого, чтобы защитить меня от Кассия? Одного из приближенных старины Ника? Ведь неплохой бы спасательный сценарий вышел.

Майкл пожал плечами и открыл было рот.

— И не кормите меня этими байками насчет неисповедимых путей.

Он закрыл рот и улыбнулся.

— Сложная это штука, — признался он.

— Что именно?

— Жизнь. Ладно, увидимся через пару часов. — Он протянул мне руку. Я пожал ее. — Я не знаю другого способа избавиться от влияния Ласкиэли, но это не означает, что его нет. Если вы передумаете насчет монеты, Гарри, если захотите избавиться от нее, обещаю, я помогу вам.

— Спасибо, — ответил я совершенно искренне.

Его лицо посерьезнело.

— А если вы падете перед искушением… если поддадитесь Падшему или угодите в западню ее воли… — Он коснулся рукой эфеса своего тяжелого меча, и лицо его сделалось тверже гранита. Перед этой ветхозаветной решимостью даже фанатизм Моргана казался так, струйкой пара. — Если вы преобразитесь, я тоже буду здесь.

Страх окатил меня ледяной волной. Вот блин!

Я сглотнул, и мне пришлось крепче сжать руль Жучка, чтобы не было видно, как дрожат руки. При всем при этом в голосе Майкла не прозвучало угрозы, не проявилось ее и на его лице. Он просто констатировал факт.

Отметина на левой ладони жгла руку, и я в первый раз всерьез задумался, не переоцениваю ли я своих способностей вести дела с Ласкиэлью. Что, если Майкл прав? Что, если я уже облажался в чем-то и кончу так, как несчастный ублюдок Расмуссен? Как серийный убийца с демонической энергетикой?

— Если это случится, — ответил я сиплым шепотом, — я хочу, чтобы так и было.

По его глазам я видел, что ему эта мысль нравится не больше, чем мне, — но он просто изначально не мог вести себя со мной иначе, чем предельно искренне. Он мой друг, и его это тревожило. Если бы ему пришлось причинить мне боль, это терзало бы его самого еще больнее.

Может, эти слова вырвались у него как подсознательная попытка уговорить меня избавиться от монеты. Он не мог стоять в стороне, позволяя происходить чему-то нехорошему, даже если это означало, что ему придется убить друга.

Я мог относиться к этому с уважением. Я понимал это — ведь я тоже не мог бы стоять в стороне. Но и отказаться от своей магии, лишив себя возможности творить с ее помощью добро, я тоже не мог.

Даже если это убьет меня.

Жизнь — сложная штука. Видит Бог, еще какая сложная. Порой мне кажется, что чем старше я становлюсь, тем сложнее мне в ней разобраться. Есть в этом что-то извращенное. Я думал, мне полагалось бы умнеть. Вместо этого я продолжаю получать по башке из-за своей невежественности. Сложная штука — жизнь.

Но и альтернативы, черт подери, ей немного.

Я вернулся к себе. Я не будил девчонку, пока мы не приехали, и только тогда коснулся ее плеча. Она вздрогнула и сразу проснулась, недоуменно моргая.

— Где мы? — спросила она.

— У меня дома, — ответил я. — Нам надо поговорить.

Она еще поморгала и кивнула.

— Зачем?

— Затем, что тебе нужно понять кое-что. Заходи.

Мы вышли из машины. Я подвел ее к двери.

— Стань рядом со мной, — скомандовал я. Она послушалась. Я взял ее за левую руку. — Растопырь пальцы и зажмурься, — приказал я. Она снова сделала все, как я сказал. Я поднес ее ладонь на расстояние в пару дюймов от двери. — А теперь сосредоточься. Посмотрим, что ты почувствуешь.

Она наморщила лоб.

— Эм-м, — произнесла она, беспокойно покачиваясь взад-вперед. — Тут… давление, что ли? М-м… или скорее жужжание. Вроде как в высоковольтных проводах.

— Горячо, — похвалил я и отпустил ее запястье. — То, что ты почувствовала, — это энергия, которую я использую для охраны моего жилья. Если бы ты попробовала войти, не обезвредив ее, ты схлопотала бы электрический разряд, который бы от тебя и кучки пепла не оставил.

Она уставилась на меня, потом вздрогнула и поспешно отвела руку подальше от двери.

— Я дам тебе амулет, позволяющий проходить мои обереги — до тех пор, пока я не буду знать наверняка, что ты сама умеешь отключать их, входить и включать за собой. Однако сегодня просто не пытайся открывать дверь. Ни заходя, ни выходя. Идет?

— Идет, — тихо пробормотала она.

Мы вошли. Мои уборщики уже закончили работу. Молли оставила у меня рюкзак с одеждой и бельем, раскидав шмотки по всему дивану. Теперь рюкзак лежал аккуратно застегнутый и подозрительно уменьшившийся в размерах. Не сомневаюсь, мои уборщики уложили его так, что все вошло без малейшего усилия.

Молли потрясенно оглядывалась по сторонам.

— А ваша горничная как сюда заходит? — поинтересовалась она.

— Не знаю, о чем это ты, — отозвался я, потому что об уборшиках-фейри говорить нельзя, если не хочешь, чтобы они прекратили тебя обслуживать. Я махнул рукой в сторону дивана, на котором лежал ее рюкзак. — Садись.

Она повиновалась, хотя я видел, что мой командный тон мало ее вдохновляет.

Я сел в кресло напротив. Тем временем из спальни выплыл Мистер и бесцеремонно обвился вокруг ее ноги, приветственно мурлыкнув.

— О'кей, детка, — произнес я. — Мы остались живы. У меня не было особенных надежд на такой исход.

Она потрясенно уставилась на меня.

— Ч-что?

— Я не думал, что смогу провернуть все это. Совершить набег на столицу фейри? Устоять перед Советом Старейшин? Перед всеми этими киношными жутиками? Твоей мамой? Блин, я до сих пор поверить не могу, что жив, не говоря уже о том, что мне удалось вытащить тебя.

— Н-но… — Она нахмурилась. — У вас ни разу не было… То есть вы все это время держались, как будто контролируете ситуацию. Вы казались так уверены в том, что происходит.

— Правило номер один в чародейском бизнесе, — сказал я. — Никогда не давай другим увидеть, как ты дрейфишь. Люди ожидают от тебя всякого такого. Это может обернуться большим преимуществом. Не профукай этого, состроив такую физиономию, будто ты так же растерян, как все остальные. Это вредит имиджу.

Молли чуть улыбнулась.

— Ясно, — сказала она и нагнулась погладить Мистера. — У меня, должно быть, жуткий вид.

— Что ж, у тебя позади тяжелый день, — кивнул я. — Послушай. Нам нужно поговорить о том, как тебе предстоит жить. Я так понимаю, ты уже решила порвать с Нельсоном. Я типа уловил намек на это, когда мы вносили за него залог.

Она кивнула.

— Что ж. Раз так, тебе и впрямь не стоит с ним оставаться. Не говоря уже о том, что ему понадобится время, чтобы выздороветь.

— Я не могу оставаться дома, — тихо произнесла она. — После всего, что случилось… и мама никогда не одобрит магии. Она считает ее порочной — всю без остатка. И если я буду там, это будет пугать младших — ну, как мы с мамой все время ссоримся.

Я хмыкнул.

— Тебе все равно надо где-то жить. Этот вопрос придется решить чем быстрее, тем лучше.

— Идет, — кивнула она.

— Следующее, что тебе нужно знать, — продолжал я. — Прямо с этой минуты у тебя не будет никаких послаблений. Тебе не позволено делать ни единой ошибки. Ничего такого, после чего только говоришь «упс». Стоит тебе раз облажаться и соскользнуть в свои дурные привычки еще глубже, это убьет нас обоих. Порой я буду с тобой жесток, Молли. Это необходимо. Потому что от этого зависит и моя жизнь, не только твоя. Усекла?

— Да, — сказала она.

Я еще раз хмыкнул, встал и прошел в свою маленькую спальню. Порывшись в шкафу, я нашел там старую коричневую ученическую рясу, оставленную у меня кем-то из свежеиспеченных Стражей после какого-то из местных собраний. Я вынес ее в комнату и вручил Молли.