Жить самостоятельно ему просто необходимо. Я вряд ли оказал бы ему услугу, помешав этому.

— Уверен, что справишься? — спросил я еще раз.

Что-то проступило все-таки из-под маски — досада.

— Прорвусь. Давно пора жить по-человечески.

— Ну, не надо спешить, если ты к этому не готов.

— Да ладно, Гарри. До сих пор нам везло. Совет меня здесь не засек. Но даже при том, что ты теперь Страж и все такое, рано или поздно кто-нибудь да пронюхает, что в твоем доме живет вампир Белой Коллегии.

Я поморщился.

— Это, конечно, будет западло, — согласился я. — Но я не возражаю, если тебе нужно еще сколько-то времени.

— А я не возражаю повкалывать, если это поможет тебе избежать неприятностей с Советом, — сказал он. — И потом, я же свою задницу спасаю. Я и сам не хотел бы иметь с ними дела.

— Я не позволю им…

Тут Томас рассмеялся уже по-настоящему, искренне.

— Господи, Гарри! Ты мне брат, не мать. Со мной все будет хорошо. Наконец-то ты сможешь жить без оглядки на мое присутствие… может, даже девиц к себе таскать начнешь.

— Уговорил, красавчик, — хмыкнул я. — Тебе с переездом помочь или как?

— Не. — Он допил пиво. — У меня один сундук и сумка, больше ничего. Такси я уже вызвал. — Он помолчал. — Если, конечно, тебе не нужна моя помощь в каком-нибудь деле. Мне надо въехать до понедельника.

Я покачал головой.

— Я сейчас работаю с ОСР, так что помощи мне хватает. И я надеюсь разобраться с этим до вечера.

Томас внимательно посмотрел на меня.

— Вот ты и вляпался.

— Чего? — не понял я.

— Обещал быструю победу. Теперь-то всё наверняка безнадежно запутается. Господи, ну уж ты-то мог бы учитывать опыт.

Я ухмыльнулся.

— Можешь во мне не сомневаться. — Я допил пиво и протянул брату руку. Он пожал ее.

— Если что, звони, — сказал он.

— Заметано.

— Спасибо, братишка, — тихо произнес Томас.

Я пару раз моргнул.

— Угу. Всегда можешь рассчитывать на ночлег здесь. Только если девиц таскать не будешь.

За дверью захрустел под колесами гравий, потом посигналили.

— Такси приехало, — сказал он. — Ох, да. Ты не против, если я позаимствую у тебя обрез? Пока себе такого не достану?

— Валяй, — кивнул я. — У меня все равно еще револьвер есть.

— Спасибо. — Он нагнулся и без видимого усилия вскинул на плечо тяжелый сундук. Потом взял спортивную сумку, повесил ее на другое плечо и легко открыл дверь. Он оглянулся, подмигнул мне и закрыл дверь за собой.

С минуту я смотрел на закрытую дверь. Хлопнула крышка багажника, потом дверца. Снова прохрустели по гравию колеса, и моя квартира вдруг показалась мне на пару размеров больше. Мыш протяжно вздохнул и подошел потыкаться мордой. Я почесал его за ухом.

— С ним все будет хорошо, — сказал я. — Не беспокойся.

Мыш снова вздохнул.

— Я тоже буду без него скучать, — сказал я псу и вдруг встрепенулся. — Ты не расслабляйся. Нам надо к Маку сходить. Познакомишься там с Летним Рыцарем.

Я собрал все, что могло понадобиться для официальных переговоров с Летним Рыцарем, вызвал такси и стал ждать, гадая, что именно скрывает от меня мой брат.

Кабак МакЭнелли расположен в полуподвале неподалеку от моего офиса. Когда-то это был первый этаж, но поскольку Чикаго на деле представляет собой огромное болото, в которое погружается город, дом за свою долгую жизнь тоже осел, так что в кабак попадаешь, спустившись на пару ступенек. Потолок там низкий, а может, это мне с моим ростом так кажется, поэтому, входя, я, как всегда, увидел сначала несколько вращающихся на уровне моих глаз вентиляторов, да и когда спустился, лопасти продолжали лениво месить воздух в неуютной близости от моей головы.

На двери Мак повесил табличку: НЕЙТРАЛЬНАЯ ТЕРРИТОРИЯ. Это означало, что согласно Неписаным Законам, принятым большинством разнообразнейших сверхъестественных наций лет десять или двадцать назад, на площади заведения нельзя вести боевые действия. Согласно этим же законам, в баре не допускалось никаких поединков, да и пытаться спровоцировать какие-либо конфликты тоже запрещалось строго-настрого. В общем, если кому-либо вздумалось бы устроить махалово, ему пришлось бы поискать другое место; в противном случае он вынужден был бы иметь дело со всеми договорившимися сторонами.

Но еще важнее — по крайней мере для меня — то, что Мак мой друг. Приходя в его заведение перекусить, я считаю себя гостем, а его — хозяином дома. Я соблюдал бы установленный нейтралитет из простого уважения к нему… впрочем, приятно сознавать, что уговор все-таки действует. Не всякий член сверхъестественного сообщества отличается такими же вежливостью и дружелюбием, что и я.

Заведение Мака занимает одно большое помещение. Чертова дюжина толстых деревянных колонн поддерживает перекрытие, и каждая из них украшена вырезанными сюжетами Древнего Мира. У барной стойки стоят тринадцать табуреток, по залу в кажущемся беспорядке расставлены тринадцать столов, и вся эта асимметрия придает заведению уютный, неформальный дух.

Я вошел в зал, вооруженный до зубов — попробуй сунься! В левой руке я держал посох, а за пояс заткнул свой новый жезл — палку длиной в два фута и толщиной в два пальца. На левую руку я надел браслет-оберег, на палец правой — кольцо для фокусировки энергии; у правой ноги выступал Мыш, всем своим видом выражая готовность дать немедленный и решительный отпор любому.

Пара сидящих внутри людей посмотрели на мое лицо и сразу же сделали вид, будто я их нисколько не интересую. На деле расположение духа у меня было далеко не из худших, но сейчас я хотел выглядеть именно так. С самого начала войны с Красной Коллегией я на опыте усвоил, что хищники — как в человечьем, так и в любом другом обличье — улавливают чужой страх и выискивают слабые места. Поэтому я вступил в заведение так, словно мне не терпится начистить кому-нибудь ряшку: куда проще обескуражить потенциального хищника загодя, чем отделываться от него потом, когда он уже заинтересовался тобой.

Я пересек зал, подошел к барной стойке, и Мак кивнул мне. Мак — долговязый мужик, и лет ему что-то между тридцатью и пятьюдесятью. Одет он был по обыкновению в темные рубаху и брюки и белоснежный, без единого пятнышка, фартук. Он ухитрялся волшебным образом одновременно обслуживать посетителей и готовить разнообразные яства на большой дровяной плите. Дневной жар ощущался в подвале не так сильно, да и вентиляторы, и сам подземный дух помещения убавляли духоту, и все же на бритой (а может, лысой, кто его знает) голове Мака блестели капельки пота. Мак прекрасно понимал, что на деле означает мой воинственный вид, и его это нисколько не смущало. Он кивнул мне, и я плюхнулся на табурет.

— Привет, Мак. Скажи, ты совсем не держишь здесь холодного пива?

Он покосился на меня без тени улыбки.

Я прислонил посох к стойке и поднял руки, сдаваясь.

— Шучу. Но хоть лимонада холодного у тебя найдется, надеюсь? Там, на улице, миллион градусов выше нуля.

Вместо ответа Мак поставил передо мной стакан лимонада с лимонадными же ледяными кубиками собственного изобретения: такой лимонад остается холодным, но не разбавляется водой по мере таяния льда. В том, что касается питья, Мак настоящий гений. Впрочем, и его сандвичи с говядиной тоже можно считать особо ценным национальным достоянием.

— По делу? — спросил он.

Я кивнул:

— Встреча с Хватом.

Мак хмыкнул и, выйдя из-за стойки, направился к угловому столу — тому, который видно от самого входа. Он чуть отодвинул его от стены, протер поверхность влажной тряпкой и поправил стоявшие вокруг стулья. Я кивнул в знак благодарности и устроился за столом, не забыв прихватить с собой лимонад.

Ждать мне пришлось совсем недолго. Когда часы на стене показывали, что до полудня оставалось две минуты, отворилась дверь, и в зал вошел Летний Рыцарь.

Хват подрос — в буквальном смысле слова. Когда мы познакомились, росту в нем было пять футов и три… ну, может, четыре дюйма. Теперь я бы дал ему футов шесть. Он был жилистым блондином и в общем и целом таким и остался, только жилы превратились в рельефные мышцы, а колючая панковская прическа сменилась принятой у знатных фейри шевелюрой до плеч. Особой красотой Хват никогда не отличался, а рост, мускулатура и прическа мало что изменили в этом плане. Вот что изменилось — это его манеры.