— Осторожными стали, — усмехнулся один из братьев. — Не кидаются, как прежде, сломя голову.

— Гляди, гляди, вон и пехота с таранами, — заметил другой. — Верно, решили не откладывать штурм.

На дороге показались повозки с осадными орудиями и колонны латников.

— Пошли! Не то будет поздно! — Дольчино сбежал по крутой лестнице.

Остававшиеся на площадке последовали за ним. Через несколько минут всадники апостолов проскакали по зыбкому мосту. Лонгино Каттанео перерубил канат, удерживавший плавучее сооружение. Подхваченное сильным течением, оно понеслось вниз. Братья на берегу опустили головы. Оборвалась последняя нить с селением, которое столько месяцев было надёжной крепостью.

С приспущенными забралами, держа наготове оружие, вошли в Гаттинару рыцари маркиза ди Монферрато. Насторожённо осматривали они пустынные улицы и покинутые дома. Неужели еретики ушли? Или здесь кроется западня? Каждую минуту ожидая нападения, всадники осторожно приближались к площади, где находилась церковь.

Внезапно передние ряды остановились. Все увидели столбы с повешенными. Страшное зрелище заставило вздрогнуть даже самых храбрых участников похода. Сотни проклятий разом всколыхнули воздух. Забыв осторожность, крестоносцы принялись жечь, громить, разрушать ненавистное селение.

В течение двух часов капитаны союзного войска тщетно пытались образумить разъярённых воинов. Лишь после того, как всё вокруг было обращено в руины, им удалось собрать свои отряды. Не желая упускать отступников, ушедших за реку, маркиз повёл конницу в погоню. Рыцари перешли вброд Сезию и помчались в Гриньяско, куда, по слухам, отступил Дольчино.

Оказавшееся на пути Прато было беспощадно предано огню вместе с жителями, не успевшими присоединиться к гаттинарцам или укрыться в лесу. Насытившись местью, устав от резни, рыцари вступили на дорогу, проходившую вдоль реки под крутым скалистым обрывом.

У маленького селения Гриньяско армия повстанцев приготовилась к бою. Место, выбранное Дольчино, было необычайно удобным. Река и гористые склоны лишали здесь конницу всех преимуществ. Единственный выход в долину со стороны дороги надёжно перекрыли составленные в ряд повозки. За ними расположились гаттинарцы с крючьями и цепами. Арбалетчики и пращники заняли ближайшие высоты.

Дольчино и Лонгино Каттанео объезжали позиции.

— Неумеренный гнев порождает безумие! Сегодня маркиз поплатится за жестокость, — сказал вождь апостолов.

Взгляд старейшины выражал сомнение.

— Неизвестно ещё, удастся ли заманить сюда конницу.

Дольчино показал в сторону горевшего за лесом Прато:

— Я не знаю, что будет, но знаю, что может быть. Смотри, через несколько минут надо ждать гостей.

— Ненависть совсем ослепила рыцарей. Но сможем ли мы отрезать им отход?

— Если Амброджо не проморгает, ни один не уйдёт. Пошли сотню лучников на тот берег.

Лонгино поскакал к одному из отрядов.

Дольчино подъехал к ратникам, стоявшим за повозками. В окружении большой толпы он увидел Ринальдо ди Бергамо, раскладывавшего на циновке инструменты. Несколько женщин нарезали по его указаниям полоски холста, готовя бинты. Длинная, сухопарая фигура медика в чёрном кафтане и круглом малиновом берете издали бросалась в глаза.

— Вы не в деревне, доктор? Или полагаете, почтенные годы и шапка медика — достаточное прикрытие от стрел? — спросил Дольчино.

— Решил быть поближе к тем, кому нужна помощь. К тому же мне так часто приходилось смотреть на смерть чужими глазами, что порой хочется взглянуть собственными.

— Насколько первое достойно, настолько второе вздорно! Неужели вам, знающему, как слабо держится в нашем теле жизнь, не страшна возможность расстаться с ней?

— Бояться смерти нелепо. Того, что неизбежно, ждут спокойно. Я всегда готов расстаться с жизнью и потому прекрасно ею пользуюсь.

— Вижу, вы усвоили учение стоиков и предпочитаете войну жизни в съестной лавке, — улыбнулся вождь апостолов. — Но не следует без надобности испытывать судьбу.

Дольчино приказал находившимся поблизости братьям сделать доктору укрытие из повозок и щитов.

На краю скалистого обрыва в густых зарослях кустарника, почти полностью скрывавших францисканскую обитель, притаились в засаде стрелки Амброджо Саломоне. Расставив людей и приказав докладывать обо всём, что творится на дороге, капитан и его помощники спустились в монастырский погреб подкрепиться перед боем.

— Дольчино мудрец! Правильно рассчитал. Помяните моё слово, маркиз попадётся в западню, — усаживаясь на нижней ступеньке, сказал однорукий Марчеллино.

— На такую приманку трудно не клюнуть, — пробуя вино из ближайшей бочки, согласился Амброджо. — Вот почему он до последнего дня не трогал пленников. Умён, бес, хитрей не придумать: после такого спектакля рыцари точно белены объелись.

— Тем хуже для них! — отозвался Модесто. — Отплатим за Гаттинару.

— Славное было селение, — вздохнул один из воинов. — Вернёмся — придётся строить заново.

— Не рановато ли подумываешь о возвращении? — вытирая усы, насмешливо сказал капитан. — Даже если уничтожим конницу, у союзников останется втрое больше солдат.

— Перережем верчельскую дорогу — в горах долго не провоюют, — возразил однорукий. — Главное — удержаться здесь.

— Не по вкусу мне торчать в этой богадельне, — наморщил лоб предводитель стрелков. — Вольным лучше быть на воле.

Через несколько минут в дверях появился связной.

— Монферратцы под нами!

Стрелки разобрали оружие и поспешили к обрыву.

Плотным строем, поднимая облака пыли, мчались вдоль берега реки рыцари. Дорога, широкая вначале, постепенно сужалась, заставив их растянуться длинной цепью.

— Поторапливайтесь! Скорей! Скорей! — торопил Райнерий ди Монферрато своих людей. — Ещё немного, и догоним! Отступники не могли уйги далеко. Вот колея от колёс.

Проскакав с милю узкой прибрежной тропой, всадники увидели впереди преграду из повозок. За ней стояли гаттинарцы. Вокруг, занимая все высоты и холмы, расположилось войско апостоликов. Находившийся в первых рядах маркиз тотчас понял, что начинать бой в столь невыгодных условиях неразумно. Он приказал повернуть назад, к Прато.

В этот момент в тылу послышались крики. Амброджо Саломоне атаковал из засады хвост вражеской колонны. Град стрел и камней обрушился на монферратцев. Тесно сгрудившиеся внизу крестоносцы служили отличной мишенью. В первые же мгновения десятки воинов были убиты. Испуганные кони, потеряв седоков, понеслись по дороге, топча людей.

Капитан и его стрелки бросились преследовать отступающих. Беспощадно добивая раненых, они стали теснить рыцарей, отрезав им единственный путь к отходу. Между тем основные силы повстанцев напали на головную часть монферратского отряда. Ужас и паника охватили католиков. Отовсюду надвигалась на них смерть.

Многие в отчаянии стали карабкаться по отвесному откосу, срываясь и падая под ноги обезумевших животных. Другие пробовали найти спасение в реке, но бурное течение и тяжёлые доспехи мешали плыть. Те, кому удалось добраться до противоположного берега, попадали под стрелы лучников, скрытых в кустах.

Через час всё было кончено. Конница союзников перестала существовать. Из двух с лишним тысяч всадников, перешедших Сезию с маркизом Райнерием, чудом посчастливилось спастись самому маркизу и нескольким смельчакам, вовремя сообразившим сбросить латы и довериться реке. Они проплыли в ледяной воде вниз по течению, выбрались на отмель и были подобраны спешившими к месту схватки верчельскими латниками.

Верчельцы появились у францисканского монастыря в тот момент, когда побоище подходило к концу. Опьянённые успехом стрелки Амброджо Саломоне так увлеклись резнёй, что совсем забыли наказ Дольчино не покидать своих позиций. Лишь добив последних рыцарей и соединившись с гаттинарцами, капитан и его люди повернули назад. Но было поздно. Приблизившись к обители, они увидели там солдат.