А что, если… Нет. Он покачал головой. Это безумие.

— Все машины полный вперёд, — прозвучал голос командира «Эйзенхауэра».

— Полный вперёд, слушаюсь, — отрепетовал старшина и передвинул ручки машинного телеграфа. Через мгновение внутренняя стрелка передвинулась в такое же положение. — Сэр, машинное отделение докладывает — все полный вперёд.

— Отлично. — Командир авианосца перевёл взгляд на адмирала Дюбро. — Хотите заключить пари, сэр?

Как ни странно, но самая полная информация поступила от гидроакустиков. Два корабля из наружного охранения буксировали гидролокационные антенны, так называемые «хвосты». По их сообщениям и по сведениям, которые передавали две атомные подводные лодки, занимающие позицию справа от боевого соединения, индийская эскадра находилась далеко к югу. Это была одна из тех случайностей, встречающихся чаще, чем можно предполагать, когда гидроакустика оказалась эффективнее радиолокации, электронные волны которой ограничивались кривизной Земли, тогда как звуковые волны двигались по своим глубинным каналам. Индийский флот был на расстоянии более ста пятидесяти миль, что совсем немного для реактивных самолётов, однако индийцы искали американские корабли на юге, а не на севере, да и к тому же адмирал Чандраскатта, судя по всему, опасался проводить лётные операции ночью, поскольку это подвергало опасности его ограниченное количество истребителей «хэрриер». Что ж, подумали оба американца, посадка на палубу авианосца в тёмное время суток — дело действительно рискованное.

— Шансы лучше, чем равные, — ответил адмирал Дюбро после недолгого размышления.

— Думаю, вы правы.

Эскадра шла с потушенными огнями, что не было таким уж необычным для боевых кораблей, с выключенными радиолокаторами. Разрешалось пользоваться только радиосвязью с дальностью действия на расстоянии прямой видимости и с импульсами длительностью в сотые доли секунды. Даже передатчики спутниковой связи излучали паразитные волны, способные выдать местонахождение американского соединения, которому требовалось незаметно проскользнуть к югу от Шри-Ланки.

— Как во времена второй мировой войны, — заметил командир авианосца, стараясь сдержать волнение. Сейчас безопасность соединения зависела исключительно от человеческих органов чувств.

Размещённые повсюду вперёдсмотрящие пользовались биноклями и электронными приборами ночного видения, с помощью которых они обшаривали горизонт в поисках силуэтов и мачт кораблей противника, а матросы на нижних палубах не отрывали глаз от морской поверхности, наблюдая за возможным появлением бурунов от перископов подводных лодок. У индийцев где-то в море были две подводные лодки, и Дюбро не знал даже приблизительно, где они сейчас находятся. Скорее всего, и лодки плавают где-то на юге, прослушивая морские глубины, однако, если Чандраскатта действительно так умён, как опасался американский адмирал, он оставит одну из них на севере просто ради страховки. Может быть, Дюбро не желал рисковать и потому искусно спланировал операцию, рассчитывая обмануть противника.

— Адмирал? — Дюбро повернул голову. Рядом стоял радист. — «Молния» от главнокомандующего Тихоокеанским флотом, сэр. — Старшина передал ему блокнот и осветил страницу красным светом фонаря, чтобы командующий авианосным соединением мог прочесть текст.

— Вы подтвердили получение?

— Никак нет, сэр, вы распорядились не выходить на связь.

— Отлично, старшина. — Дюбро начал читать. В следующее мгновение он выхватил фонарик и поднёс его вплотную к странице.

— Черт побери! — воскликнул он.

Специальный агент Роббертон повёз Кэти домой, и теперь Райан из обычного человека с женой и детьми снова превратился в государственного служащего. От «ВВС-1» до вертолёта «Морская пехота-1» с уже вращающимся винтом было совсем недалеко. Президент и миссис Дарлинг — «Десантник» и «Жасмин» — остановились перед камерами, улыбнулись и затем, сославшись на усталость после продолжительного перелёта, пообещали ответить на все вопросы позднее. Райан шёл несколько позади, стараясь не привлекать к себе внимания.

— Мне понадобится час на подготовку, — сказал Дарлинг, когда вертолёт совершил посадку на южной лужайке у Белого дома. — Когда приедет посол?

— В половине двенадцатого, — ответил Бретт Хансон.

— На встрече будут присутствовать ты, Арни и Джек.

— Хорошо, господин президент, — кивнул государственный секретарь.

Как всегда, у входа стояли фотографы, но большинство репортёров, аккредитованных в Белом доме, чьи вопросы так раздражали представителей администрации, остались на базе Эндрюз вместе со своим багажом. На первом этаже здания, в вестибюле, агентов Секретной службы было больше обычного. Райан направился в западное крыло, через две минуты вошёл в свой кабинет, по пути сняв пальто, и сел за стол, на котором уже находилось множество записок, уведомляющих его о телефонных звонках. Он не обратил на них внимания, поднял телефонную трубку и набрал номер ЦРУ.

— Заместитель директора по оперативной работе слушает. Добро пожаловать домой, Джек, — послышался голос Мэри-Пэт Фоули. Райан не спросил, откуда ей известно, что звонит именно он. Правда, людей, знающих номер телефона заместителя директора ЦРУ можно перечислить по пальцам.

— Как ты оцениваешь ситуацию?

— Персонал нашего посольства в Токио в безопасности. Туда никто пока не приезжал, и там уничтожают документы. — За последние десять лет резидентура ЦРУ в Японии, как и везде, была переоборудована, и теперь все секретные документы хранились на компьютерных дисках, так что для их уничтожения требовалось несколько секунд и это не оставляло предательского дыма. — Наверно, уже кончили. — Процедура электронного уничтожения документов была простой. Записи тщательно стирались с компьютерных дисков, по которым потом проводили мощными ручными магнитами. У такого метода был и недостаток, он заключался в том, что часть информации невозместимо утрачивалась, хотя и не столь невозместимо, как люди, от которых она поступала. В настоящий момент в Токио находились три «нелегала» разведывательных служб США, действующие сейчас во враждебной, по-видимому, стране.

— Что ещё?

— Они разрешают сотрудникам посольства уезжать домой и извращаться на службу в сопровождении полицейских. Вообще-то ситуация достаточно спокойная, не похожая на Тегеран 79-го года. Для связи японцы позволяют пользоваться спутниковыми каналами, но осуществляют электронный контроль. У посольства есть одна телефонная линия, закрытая от прослушивания, зато все остальные отключены. У нас всё-таки сохранилась возможность пользоваться кодом «Тэпданс», — закончила она, имея в виду шифровальную систему, основанную на законе случайных чисел и одноразовых страницах блокнота, находившуюся теперь в распоряжении всех посольств для передачи секретной информации через систему связи Агентства национальной безопасности.

— Какие ещё возможности остались? — спросил Райан, надеясь, что его собственный закрытый телефонный канал никем не прослушивается, но даже в этом случае проявляя осторожность.

— Без контактов с легальными сотрудниками наши «нелегалы» полностью отрезаны. — Судя по беспокойству, прозвучавшему в голосе Мэри-Пэт, она была очень встревожена и упрекала себя в создавшейся ситуации. У ЦРУ по-прежнему во многих странах проводились операции, при которых не требовалось участия сотрудников посольства, однако Япония не относилась к их числу, и даже Мэри-Пэт была не в силах изменить прошлое.

— Им хотя бы известно, что сейчас происходит? — Это был важный вопрос, и заместитель директора ЦРУ по оперативной работе снова ощутила прозвучавший в нём упрёк.

— Мы не знаем этого, — призналась миссис Фоули. — Они не выходили на связь. Или не знают, или их деятельность уже раскрыта. — Такая фраза звучала лучше, чем упоминание о возможном аресте.

— А другие резидентуры?

— Джек, все случилось совершенно неожиданно и в самый неблагоприятный момент. — Несмотря на испытываемую ею боль, понял Райан, она сообщает о фактах спокойно и беспристрастно, словно хирург в операционной. Как жаль, что на слушаниях комитета Конгресса её подвергнут безжалостной критике за этот промах в оперативной деятельности. — В Пекине и в Сеуле мои агенты проявляют максимальную активность, однако я не рассчитываю получить от них надёжные сведения в ближайшие часы.