— Как на Гуаме?

— Связь со всеми островами Марианского архипелага прервана. — Джексон объяснил, как говорил по телефону с Орезой. — Он может всего лишь информировать нас о том, насколько плохо наше положение.

— У тебя есть предложения?

— Мои люди изучают различные варианты, однако, чтобы взяться за это дело всерьёз, нам нужно знать, каковы намерения президента. Насколько серьёзно он относится к этому? — спросил адмирал.

— Скоро сюда приедет японский посол.

— Великолепно. Но вы не ответили на мой вопрос, доктор Райан.

— Ответ и мне пока неизвестен.

— Это должно укрепить мою решимость?

Капитан первого ранга Бад Санчес чувствовал, что оказался в редкостном положении. Успешная посадка противолодочного самолёта S-3 «викинг» не была такой уж трудной. В конце концов, «гуверы» — послушные самолёты, они совершают посадку на малой скорости, да и над лётной палубой дул встречный ветер узлов в двадцать. Теперь все авиакрыло находилось на борту «Джона Стенниса» и его авианосец улепётывал с места аварии.

Да, огромный авианосец старался уйти отсюда с максимально возможной скоростью. Он не шёл навстречу опасности, как этого требовали традиции Военно-морского флота США, а плыл на одном винте обратно в Пирл-Харбор. Пять эскадрилий истребителей и штурмовиков безмолвно застыли ровными рядами на его лётной палубе, готовые к боевым операциям, но неспособные попытаться взлететь — разве что в случае крайней необходимости. Причина заключалась в весе и ветре. Во время лётных операций, когда самолёты взлетают или совершают посадку, авианосцы направляются навстречу ветру, они оснащены мощными двигателями, разгоняющими корабль до такой скорости, что над палубой возникает максимально сильный встречный поток воздуха. Этот воздушный поток в сочетании с ускорением, придаваемым самолётам паровыми катапультами, создаёт необходимую подъёмную силу. Таким образом, способность самолётов к взлёту прямо зависит от этого потока, а с тактической точки зрения сила воздушного потока оказывает влияние на подъёмный вес самолётов, куда включаются топливо и боезапас. В создавшейся ситуации самолёты Санчеса могли взлететь, но без запаса горючего, необходимого для того, чтобы оставаться в воздухе и преследовать цели над морской поверхностью и даже без минимального боезапаса. Командир авиакрыла пришёл к выводу, что его истребители способны защитить флот от воздушной угрозы примерно в радиусе ста миль. Однако такая опасность отсутствовала, и хотя направление отхода японской эскадры было известно, она находилась за пределами досягаемости грозных истребителей и штурмовиков Санчеса. Правда, у него все равно не было приказа, позволяющего осуществить подобный акт возмездия.

Ночь на море обычно прекрасное зрелище и доставляет удовольствие, но не на этот раз. Свет луны в последней четверти и бесчисленных звёзд, отражающийся от гладкой морской поверхности, заставлял всех нервничать. Вне зависимости от затемнения боевые корабли были отчётливо видны. Единственными боевыми машинами авиакрыла Санчеса, находящимися в воздухе, являлись противолодочные вертолёты, мигающие габаритные огни которых мелькали главным образом впереди авианосцев, рядом с передовыми кораблями боевого охранения. Хорошо было то, что малая скорость создавала благоприятные условия для гидроакустических систем эсминцев и фрегатов, буксировавших за собой пассивные антенны, которые прослушивали морские глубины. Впрочем, их было не так много. Большинство кораблей охранения находились вблизи «Энтерпрайза», окружая его двумя кольцами, подобно тому как телохранители оберегают главу государства. Один из них, ракетный крейсер типа «иджис», пытался помочь авианосцу, буксируя его на заведённом с кормы стальном тросе, так что скорость «Энтерпрайза» достигала целых шести с половиной узлов. Без хорошего штормового ветра с носа «Эйзенхауэр» вообще не сможет вести лётные операции.

Подводные лодки, традиционно злейший враг авианосцев, могли скрываться в толще океана. Из Пирл-Харбора сообщили, что гидрофоны не зарегистрировали никаких контактов вблизи разделившегося теперь авианосного соединения, но им было легко судить с берега о ситуации в море. Гидроакустики, сидящие с наушниками под наблюдением нервничающих офицеров, требовавших, чтобы те ничего не упускали, обнаруживали цели, которых не существовало в действительности: водные завихрения, рыбные косяки и тому подобное. Беспокойство экипажей наглядно проявилось в том, как один фрегат в пяти милях от авианосца вдруг резко повернул налево и увеличил скорость, наверняка переведя гидролокатор в активный режим, что было вызвано, скорее всего, воображением гидроакустика третьего класса, которому вдруг показалось, что он услышал подозрительный шум. Наверно, это пару раз перднул кит, подумал капитан первого ранга Санчес. Над самой поверхностью моря висел один из «сихоуков» его авиакрыла, опуская в воду погружной гидролокаторный датчик прослушивания глубины. Отсюда до Пирл-Харбора тысяча триста миль, подумал Санчес, а скорость — двенадцать узлов. Четверо с половиной суток хода и ежеминутное ожидание торпедной атаки с японской подводной лодки.

И тут же возник логичный вопрос: какому это гению пришла в голову мысль убрать из западной части Тихого океана боевые корабли? Являются Соединённые Штаты глобальной супердержавой или нет? Разве демонстрация военной мощи во всех районах мира не имеет важного значения? Раньше имела, несомненно, подумал Санчес, вспомнив время обучения на курсах высших офицеров в Ньюпорте, перед тем как получить назначение на должность командира авиакрыла. На протяжении двух поколений Военно-морской флот США поддерживал равновесие сил во всём мире и наводил страх одним лишь фактом своего существования, всего лишь напоминая о своей мощи, о чём свидетельствовали постоянно обновляемые фотографии боевых кораблей в морском сборнике «Джейнз файтинг шипс». Никто не знал, где в данный момент находятся эти корабли. Любопытным стоило только сосчитать пустые пирсы на огромных военно-морских базах и задуматься над возможными последствиями. Ну что ж, теперь задумываться больше не приходилось. У двух крупнейших в мире заводов по разделке судов на металлолом в Пирл-Харборе теперь много работы, а если сообщение о захвате Марианских островов соответствует действительности, у Америки не хватит морской мощи, чтобы отвоевать их обратно, даже если Майку Дюбро с его эскадрой захочется прийти на помощь, как в последних кадрах фильма, когда бесстрашные кавалеристы Седьмого полка спасают белых поселенцев от кровожадных индейцев.

— Привет, Крис. Спасибо, что пришёл. — До приезда посла в Белый дом оставалось всего несколько минут. Крайне неудачное время, но тех, кто принимал решения в Токио, не интересовало, насколько это удобно для Нагумо. В этом дипломат не сомневался. Существовала ещё одна причина. Обычно в Вашингтоне не замечали иностранцев, но и это скоро переменится. Сейчас, впервые за всё время пребывания в Америке, Нагумо превратился в гайджина.

— Сейджи, что происходит, черт побери? — спросил Кук. Оба являлись членами Университетского клуба, роскошного заведения, расположенного рядом с русским посольством. Клуб мог похвастать великолепным спортивным залом и являлся любимым местом для тех, кто любил поработать на тренировочных снарядах и быстро поесть. Японские торговые компании арендовали в клубе несколько комнат, и, хотя в дальнейшем Нагумо не сможет пользоваться ими для встреч с американскими чиновниками, эта последняя встреча, рассчитывал он, не привлечёт внимания.

— Что тебе известно, Крис?

— Мне сказали, что на одном из боевых кораблей вашего флота произошёл пожар и какой-то несчастный случай. Боже мой, Сейджи, ведь ситуация и без того достаточно тяжёлая! Разве мало этих проклятых топливных баков? — Перед тем как ответить, Нагумо сделал паузу. То, что сообщил ему американец, было в некотором смысле хорошей новостью. Случившееся старались держать в секрете, как и предсказывал Нагумо и на что надеялся посол. Сейчас Сейджи нервничал, хотя это и не было заметно по его бесстрастному лицу.