Он не сомневался, что все это отнюдь не было случайностью. Нет, это был отлично задуманный и блестяще осуществлённый план. Ямата. Хитрый сукин сын, подумал Уинстон. Наверно, первый японский финансист, к которому он испытывал уважение. Первый из японцев, сумевший до тонкостей понять стратегию и тактику биржевой игры. Да, конечно, теперь в этом нет сомнений. Выражение его лица, взгляд тёмных глаз над бокалом шампанского… Ну почему Уинстон не догадался об этом раньше? Значит, игра началась уже тогда, не так ли?

Нет, этого не может быть. Это не вся игра. Часть её, скорее, тактический манёвр, нацеленный на что-то ещё. Что именно? Что может оказаться столь важным, что Райзо Ямата согласился расстаться со своим личным состоянием и одновременно уничтожить тот самый мировой рынок, от которого зависели его собственные корпорации и национальная экономика его страны?

Такие мысли не могут прийти в голову бизнесмену и, уж конечно, не придутся по душе завсегдатаю Уолл-стрита.

Как странно, что понимаешь все и тем не менее не видишь смысла. Уинстон посмотрел в окно на закат солнца над нью-йоркской гаванью. Нужно посоветоваться с кем-то, сообщить о том, что ему известно, причём поговорить с человеком, понимающим происходящее. Фидлер? Может быть. И всё-таки лучше с кем-то ещё, знакомым по Уолл-стриту… а также разбирающимся и в других вещах. Но с кем?…

— Это наши? — Все четыре эсминца стояли под ветром в заливе Лаолао. Один из них пришвартовался к танкеру, несомненно принимая на борт горючее.

Ореза отрицательно покачал головой.

— Цвет иной. Корабли американского военно-морского флота темнее, более синие.

— Вот эти кажутся мне серьёзными кораблями, — заметил Барроуз, возвращая бинокль владельцу. — Радиолокационные антенны, многоствольные ракетные установки, противолодочные вертолёты. Это эсминцы типа «иджис», вроде наших «берков». А вот насчёт серьёзности ты прав. Самолёты их опасаются.

На глазах Португальца с одного эсминца взлетел вертолёт и направился к берегу. — Может быть, стоит сообщить о них?

— Неплохая мысль.

Барроуз вошёл в гостиную и вставил батарейки обратно в свой телефон космической связи. Полностью отключать блок питания было скорее всего излишним, зато гарантировало безопасность — ни одному из американцев не хотелось узнать, как японцы поступают со шпионами, каковыми они с Орезой. несомненно являлись. Кроме того, было неудобно просовывать антенну в отверстие, просверлённое в донышке стальной миски, и затем держать её рядом с головой, зато все это выглядело смешно, а им хотелось посмеяться хоть над чем-то. — Национальный центр управления боевыми операциями, адмирал Джексон. — Вы снова на дежурстве, сэр?

— Да, главный старшина, похоже, мы дежурим оба. У вас что-то новое?

— Четыре эскадренных миноносца «иджис» в бухте у южного берега острова. Один бункеруется с танкера. Подошли сразу после рассвета. У причала ещё два сухогруза с автомобилями и один на горизонте. Некоторое время назад мы насчитали двадцать истребителей. Половина из них F-15 с двойными вертикальными килями. Остальные с одинарным хвостовым оперением, но этот тип самолёта мне незнаком. Больше ничего нового.

Джексон смотрел на спутниковую фотографию, сделанную всего час назад. На ней виднелись четыре корабля и истребители, рассредоточенные на двух аэродромах. Он сделал пометку и кивнул.

— Как дела в остальном? — спросил адмирал. — Я имею в виду, они причиняют неприятности, преследуют, арестовывают?

На другом конце канала собеседник фыркнул.

— Нет, сэр. С нами обращаются подчёркнуто вежливо. Черт побери, да они постоянно выступают по общественному каналу телевидения, говорят, что собираются потратить много денег на благоустройство и улучшение жизни островитян. — Джексон почувствовал в голосе говорившего презрение.

— Понятно. Может быть, вы не всегда застанете меня здесь, мне тоже нужно немного поспать, однако этот канал связи всегда открыт исключительно для вас, вы поняли?

— Ясно, адмирал.

— Ведите себя поосторожнее, главный старшина. Без героических выходок, ладно?

— Не беспокойтесь, адмирал. Это для салаг, а не для меня, — заверил его Ореза.

— Тогда конец связи, Ореза. Отличная работа. — Джексон услышал щелчок, и связь прервалась прежде, чем он положил трубку. — Лучше ты, чем я… — пробормотал он и посмотрел на соседний стол.

— Я записал весь разговор, — сообщил сотрудник разведывательной службы ВВС. — Его информация подтверждается данными космической съёмки. Я считаю, что он по-прежнему в безопасности.

— Пусть так останется и в будущем. Чтобы никто не звонил ему без моего личного разрешения, — распорядился Джексон.

— Будет исполнено, сэр, — ответил офицер и подумал: не думаю, что мы вообще сможем связаться с ним — отсюда. Но промолчал.

— Тяжёлый день? — спросил Пол Роббертон.

— Бывали и тяжелее, — ответил Райан. Однако этот кризис возник совсем недавно и ещё не поддавался оценке. — А ваша жена не сердится?..

— Она привыкла к моим продолжительным отлучкам, а через день-другой у нас с вами уже установится какой-то определённый режим. — Агент Секретной службы сделал паузу. — Как дела у босса?

— Как обычно, ему приходится принимать самые трудные решения. Разве все мы не полагаемся в этом на него? — признался Джек, глядя в окно. Автомобиль повернул с шоссе номер 50. — Он — хороший человек, Пол.

— Вы тоже, док. Мы все рады, что вы снова с нами. — Новая пауза. — Мы действительно оказались в тяжёлом положении? — Агенты Секретной службы имели право знать почти все, потому что все равно слышали практически все разговоры.

— Разве вам не сказали? Японцы обладают ядерным оружием. И средствами доставки — баллистическими ракетами.

Руки Пола, сжимавшие баранку, побелели от напряжения.

— Замечательно. Но ведь они же совсем не сумасшедшие.

— Вечером 7 декабря 1941 года авианосец «Энтерпрайз» вошёл в гавань Пирл-Харбора за топливом и боеприпасами. На мостике стоял адмирал Билл Хэлси. Он посмотрел на разрушения после ударов, нанесённых утром, и сказал: «Когда окончится война, на японском языке будут говорить только в аду». — И тут же Райан удивился, почему ему пришло в голову упомянуть это.

— Я читал об этом в вашей книге. Должно быть, те, что стояли на мостике вместе с адмиралом, разделяли его чувства.

— Наверно. Если японцы решатся прибегнуть к ядерному оружию, их ждёт именно такая судьба. Они не могут не понимать этого, — пробормотал Райан, чувствуя, как на него накатывает волна усталости.

— Вам нужно поспать часиков восемь, доктор Райан, может быть, девять, — заметил Роббертон. — Мы часто испытываем такое. При большой усталости первыми страдают мыслительные способности. А боссу вы нужны отдохнувший и свежий, как стёклышко, док, верно?

— С этим трудно спорить. Может быть, я даже пропущу стаканчик перед сном, — произнёс Райан.

Он тут же заметил, что рядом с крыльцом стоит ещё один автомобиль. Когда правительственная машина остановилась, из окна дома выглянуло незнакомое женское лицо.

— Это Андрэ. Я уже говорил с ней. Между прочим, лекция вашей жены прошла сегодня весьма успешно. Все остались довольны.

— Хорошо, что у нас две комнаты для гостей, — усмехнулся Джек, входя в дом. Он сразу заметил, что настроение здесь было хорошим. Судя по всему, Кэти и Андрэ успели подружиться. Пока Райан ужинал, агенты Секретной службы совещались.

— Что происходит, дорогой? — спросила Кэти.

— У нас резко ухудшились отношения с Японией, и к тому же этот биржевой кризис на Уолл-стрите.

— Но каким образом…

— Все произошло так быстро, что застало нас врасплох. Пока об этом не известно репортёрам, но скоро все появится в газетах.

— Значит, война?

Джек посмотрел на неё и кивнул.

— Не исключено.

— Но мои гости в Институте Уилмера, они вели себя так дружелюбно — ты хочешь сказать, что они тоже не знают о происходящем?