— Дикси! — позвал Феликс и осекся. Она подняла на него глаза и медленно принялась разглядывать черты такого, как прежде ей казалось, знакомого лица. Глаза. Те же глаза, что и у Максимилиана, что и у ее сестер. Подбородок. Теперь Дикси знала, почему в присутствии Феликса имя Максимилиана слетало у нее с языка чаще, чем ей бы хотелось.

— Дикси! — снова позвал он, напряженно вглядываясь в ее лицо.

Она сидела очень прямо, высоко вскинув голову.

Слишком много боли вокруг. Слишком много. Слишком. Но, если сидеть вот так, тихонечко, если замереть и не смотреть никому в глаза, если собраться и сконцентрироваться, можно ведь не пустить боль внутрь. Ничего не пустить в сознание. Даже голос Феликса. Если сконцентрироваться.

Дикси делала так в детстве за столом отца. Не настоящего отца. Отца Феликса.

Смешно: мать хотела родить Максимилиану мальчика! — думала Дикси. А в этом и нужды не было. Потому что мальчик уже родился. Родился маленький Феликс. Голубоглазый, как отец. Настоящий отец. Отец Феликса. Максимилиан — отец Феликса, не мой отец. Не настоящий отец… А должен был родиться мальчик. А родилась я. Меня никто не любил, потому что я родилась девочкой. А Феликс был мальчиком. Сыном Максимилиана… Интересно, мама знает?

— Дикси, очнись!

Скажи Феликс Максимилиану, что он его сын… Зачем жениться на кукушонке из гнезда Харленд? Ему и так все полагается по закону… Незаконному сыну…

Бриллиант на пальце вспыхивал отраженным светом. Наблюдая, как сыплются с пальца искры, Дикси рассеянно думала: это обручальное кольцо. Первое, что подарил мне Феликс. Он мог жениться только на мне. И больше ни на ком…

Невеста по его выбору… Что может быть ужаснее такой лжи? Я же оказалась его единственным шансом! Феликс получил все, что хотел…

И любовь ни при чем…

Феликс больно сжал ее руку, пытаясь вывести Дикси из сомнамбулического состояния.

— Поехали домой, Дикси!

Домой так домой, равнодушно подумала Дикси. Пусть уводит это тело, этот инкубатор для вызревания его планов. Пусть ведет домой, пусть заботливо укладывает в постель…

Мир для Дикси в одночасье рухнул, свет померк. Она вновь была одинока, как в детстве. И, погруженная в собственные мысли, позволила отвести себя к машине, усадить на сиденье, пристегнуть ремнем безопасности, который, если что, убережет ребенка.

Ребенок! Дикси ужаснулась, что ее ребенок унаследовал гены Максимилиана Харленда. Это все равно что знать, что внутри тебя зарождается монстр, чудовище. Какой-то фильм ужасов!

— Ты в порядке? — донеслось до нее из внешнего мира.

Беспокойство, совершенно неподдельное, звучало в голосе этого мужчины. Голова Дикси дернулась.

— Нет, я не в порядке, — механическим голосом сообщила она. — Я разбита. Ты использовал меня. Я больше никогда не буду «в порядке».

Он взял ее за подбородок и, повернув лицом к себе, отчеканил, глядя прямо в глаза:

— То, что сказала моя мать, нас не касается.

— Не касается, — эхом отозвалась Дикси, думая о своем.

— Дикси! Наша жизнь принадлежит только нам!

— Нам?! — Дикси услышала визгливые нотки в собственном голосе. — Какого черта не касается?! Не держи меня за идиотку! Я была твоим единственным шансом, бастард!

— О да! Феликс грубо расхохотался. — Скажи я правду отцу, и он раздавил бы меня! Вспомни, как он относился к тебе.

— Ты — плоть от плоти. А я — нет.

— Ты думаешь, ему нужен был сын, который победил бы его, противостоял бы ему? Ты ошибаешься!

Об этом Дикси никогда не задумывалась. Наверное, доля правды в словах Феликса есть. Ма-а-аленькая такая доля.

— Он счел бы меня либо лжецом, либо слабаком, расскажи я ему твою чертову правду.

— Зачем ты работал на него? С твоими способностями ты мог бы открыть любое дело.

— Он был моим отцом, Дикси. С семи лет я знал об этом. Я не хотел воевать с ним. Я только хотел понять… Знаешь, каково мне было в детстве? Когда к моим друзьям приезжали родители? Я думал о своем отце. О богатом, сильном, влиятельном человеке, который отдает свою любовь детям от законной жены. Я хотел узнать, какова его любовь. У меня не было ничего. Только бедность и безотцовщина.

Дикси вдруг увидела всю историю другими глазами. В истории Феликса она, Дикси, была лишь одним из вариантов, из возможных путей к цели.

— Я жертва твоего выбора. Выбора пути, — сказала она.

— Ты не жертва, Дикси. Ради Бога! Ты никогда не была жертвой. Ты — мой партнер, ты, если хочешь, соучастник!

Дикси передернуло от слов Феликса.

— Партнеров обычно посвящают в план, — парировала она.

— Ты знаешь мой план с самого начала. Я в первый же день рассказал тебе о наших планах!

— Да, но забыл упомянуть, что я единственная из сестер Харленд, на ком ты можешь жениться.

Он выжал сцепление и нажал на газ. Машина тронулась.

— Лгун! — выкрикнула взбешенная Дикси.

— Я никогда не лгал тебе, никогда…

— И правды не говорил!

— Я не лгал тебе.

«Невеста, выбранная мной…» Попалась на лесть, как ворона из басни! Дикси ненавидела себя.

Когда приехали домой, Дикси сразу направилась в спальню. И, остановившись на верхней ступеньке лестницы, посмотрела на Феликса, который замешкался внизу.

— Я не хочу спать с тобой, — сказала она ему. — Я не хочу больше быть твоей женой. Потому что я больше не хочу тебя!

Феликс мрачно посмотрел на нее и ничего не сказал. Дикси толкнула дверь спальни и громко захлопнула ее за собой.

Это мой дом! — мстительно подумала она. Так записано в брачном контракте. А Феликс может начинать подыскивать себе новую резиденцию.

Дикси подошла к туалетному столику и попыталась снять цепочку с кулоном. Замочек никак не желал поддаваться. В этот момент дверь отворилась и в комнату вошел Феликс.

— Убирайся вон! — прорычала Дикси. Феликс спокойно закрыл за собой дверь и подошел к жене.

— Я сказала: вон! — Дикси схватила букет шикарных алых роз и швырнула их в Феликса. — И захвати с собой это! Они — тоже ложь!

Но он не сдвинулся с места.

— Я дважды позволил тебе уйти, Дикси, — сказал Феликс тихо, — но я не позволю тебе сейчас уйти от меня. Не говоря уже о том, что ты носишь под сердцем моего ребенка. Я не хочу, чтобы мой сын был обманут собственным отцом! Я собираюсь честно поступить с твоим и моим сыном!

Отец моего ребенка!

Почему-то напоминание об отцовстве Феликса и о том, что оно для него значит, взволновало Дикси. Они ведь оба испытали в детстве одно и то же: одиночество и обиду на эгоизм родителей. Так почему она сейчас делает все, чтобы обделить собственное дитя?

В голове Дикси царил безнадежный хаос. Как я могла решать за ребенка, что ему достаточно будет только моей любви? Я ведь поступаю сейчас, как мать Максимилиана! Даже еще хуже.

Сыну нужен отец, а не отцовское имя. Только Господь знает, как мы с Феликсом страдали без поддержки и ласки. И без отцовской поддержки. Не потому ли Феликс так часто говорил мне, что ребенок для него станет подлинной драгоценностью?

Нет, вряд ли он лгал, когда говорил о будущем ребенка. Больше похоже на правду, о чем свидетельствовала его забота о будущей матери своего ребенка. И розы. И восторг сегодня вечером.

Дикси догадывалась: всю свою одинокую жизнь Феликс вынашивал решение сделать жизнь собственного ребенка самой счастливой.

— Извини. Мать тебя расстроила, — нежно сказал Феликс.

— Но почему она не сказала Максимилиану правду? Ведь он мечтал о мальчике!

— Гордость. Мать отомстила ему самым изощренным способом. Она получала удовольствие от молчания.

— Так зачем же тогда проболталась мне? Феликс пожал плечами.

— Не знаю. Может быть, из ревности. Я всегда принадлежал только ей. Она привыкла так думать. А тут появилась ты… Она не имела права на сегодняшнюю сцену. Я с ней поговорю.

— Она, может, и не имела права. Но тебе все равно следовало рассказать мне правду. Будь же откровеннее, Феликс! Ради Бога!