Стоило боевым сервам подняться на борт, искин корабля все понял и сменил мой статус на враждебный. Пропала связь с корабельной сетью, пропало освещение, а центральный коридор, что вел к рубке, перекрыли бронеплиты. Пришлось прожигать их плазмой, превращая отделку коридора в покореженный закопченный пластик. Мой внутренний хомяк был возмущен. Ведь портилось мое имущество. За последней бронеплитой, очередями импульсников, нас встретили два легких серва противо абордажного комплекса корабля. БРК понадобилось несколько мгновений и они упали поломанными куклами искря вспышками коротких замыканий в местах сквозных пробитий. У дверей рубки две кинетические турели были сметены шквалом огня. А вот с дверью пришлось повозиться. Вредный искин просто намертво заблокировал ее, отключив при этом всю электронику механизма. И вновь в дело пошла плазма. Расплавленный металл стекал на пол растекаясь красной лужей, корежа напольное покрытие коридора. Мой хомяк от такой картины пришел в ярость и требовал крови непокорной железяки. Как только проплавленная дыра достигла необходимого размера, в нее скользнули сервы БРК. Темное пространство рубки раскрасили трассирующие росчерки кинетических орудий. Несколько секунд и бой был окончен.

Дождавшись когда, оплавленные края остыли до приемлемой температуры, я шагнул в проем. Освещение отсутствовало, но тактический блок брони обрабатывал картинку и подавал ее на забрало шлема в серых тонах. Картинка была четкой и позволяла оценить последствия штурма.

— Да, натворили мы дел!

Пластиковые панели облицовки стен были покрыты копотью. В нескольких местах сыпали искрами перебитые энергошины. Обзорные экраны зияли отверстиями попаданий. С потолка свисали раскуроченные оборонительные турели внушительного калибра.

Возникшая в рубке Лиска, облаченная в легкий боевой скаф, осмотрела рубку серьезным взглядом.

— Повреждения минимальны. Для восстановления функционала потребуется незначительный ремонт, — торчащий из скафа лисий хвост разрушал всю серьезность ее образа.

Взломщик скользнул с моего плеча. Вскарабкавшись на пилотский ложемент, подключился к цепям управления корабля. Получив прямое соединение с искином, я погрузился в его защиту. Сложность защитных протоколов была выше на порядки чем у искинов БРК. Но и знал я теперь намного больше, но неопытность сказывалась. Спустя два часа проб и ошибок, Жук получил новое имя и нового хозяина. Отдав приказ на проведение полного тестирования систем, устало привалился к стене.

Через пятнадцать минут мне на нейросеть пришел файл. Корабль был почти новый. Общий износ составлял одиннадцать процентов. Список неисправностей состоял из двух пунктов:

— Нарушение синхронизации маневровых двигателей левого борта;

— Выход из строя системы охлаждения главного реактора.

Ознакомившись с файлом, приписал один БРК к кораблю и поставил задачу искину на приведение в порядок рубки и центрального коридора. Открылись технические люки и выплеснули в рубку два десятка сервов. Они словно муравьи деловито приступили к работе. Немного понаблюдав за этим своеобразным танцем машин, пошел в каюту перекусить и немного отдохнуть. Взлом искина меня очень вымотал.

Следующие сутки принесли только неприятные сюрпризы. Помещения окружающие ремонтный док в доступном объеме уцелевшего пространства были складами сырья. Ничего кроме руды в них не нашлось. Единственный небольшой склад свободный от этих камней оказался забит запчастями технических и добывающих дронов. Установленный на ремонтный стенд реактор жука не принес сюрпризов. Тестирование подтвердило выход из строя управляющего блока системы охлаждения.

Инженерно-ремонтный комплекс «ИРК Скурит-6» был полностью работоспособен. Взломать его блок управления мне удалось без труда. Но и тут вышел большой облом. Для его использования требовалось изучить «инженера» до третьего ранга минимум, а лучше до четвертого. Без него ремонт реактора мне не потянуть. Очень уж специфические требуются инструменты. Своеобразная защита от дурака, более простой технический серв под прямым управлением не сможет даже разобрать реактор. Не говоря о замене неисправных блоков. Единственное, что мне удалось за истекшие сутки, запустить вспомогательный реактор ангара. Благодаря этому в ангаре появилось нормальное освещение и гравитация, а у моих сервов возможность подзарядки без очередей, как в советском союзе во времена тотального дефицита.

Вечером на вторые сутки после моего пробуждения мы с Лиской в каюте обсуждали ближайшие планы, когда по корпусу станции прошла ощутимая вибрация. В ту же секунду пришло сообщение от искина БРК оставленного на охране единственного уцелевшего транспортного тоннеля, что соединял уцелевший кусок внешнего кольца и центральный шпиль. Облачившись в ставшую привычной броню, я бросился к месту вскипевшего боя.

Транспортный тоннель представлял из себя трубу пятиметрового диаметра и трехсотметровой длины перегороженную посередине воротами шлюза. Сейчас ворота были разворочены направленным взрывом, все пространство заполняли росчерки разогнанных до запредельных скоростей снарядов кинетических орудий и плазменных сгустков. Атмосфера в тоннеле присутствовала, очень разреженная, не пригодная для дыхания и больше наполненная продуктами горения пластика чем воздухом, но ее плотности хватало для того что бы разогнанные электромагнитными катушками снаряды в полете обволакивались плазменным коконом.

Атака быстро захлебнулась. Ведя огонь на подавление, наступающие сервы БРК пересекли ворота шлюза и тут же попали в установленное мной минное заграждение. С потерями им пришлось укрыться за обломками ворот. Ситуация стала патовой и бой перешел в вялотекущую фазу. Дроиды замерли в укрытиях в ожидании ошибки противника.

Но искин станции смог меня неприятно удивить. Спустя пятнадцать минут волна мелких сервов техников, уборщиков хлынула сквозь разрушенные ворота. Они десятками гибли от огня моего БРК, но задумка им удалась. Минные заграждения были прорваны. Наблюдая из укрытия за этой атакой камикадзе, я не мог сдержать эмоций.

— Ну вот сука… — перешел я на великий и могучий.

Но на этом сюрпризы не закончились. Воспользовавшись отвлекающим маневром, противник перешел в наступление. БРК пришлось ослабить заградительный огонь, и одному из мелких сервов диагностов удалось прорваться к нашим позициям. Подскочив вплотную, насколько позволял силовой щит, к одному из легких сервов БРК диагност подорвал закрепленный на спине заряд. Отметка серва на тактическом мониторе, что проецировался на забрало моей брони, окрасилась желтым — ограничено дееспособен.

— Гребаный камикадзе — выругался я, поднявшись из укрытия и открывая ураганный огонь по лавине технических сервов. Одновременно отдавая команду на выдвижение к моей позиции второму БРК. Ситуация стала критической и если я ничего не изменю нас просто задавят числом. Нейросеть подсвечивала цели, а заложенные базами знания и сервоусилители брони не позволяли промахнуться. Скупыми очередями я просто выкашивал беззащитных сервов.

Меня заметили, пришлось сменить позицию, на мое укрытие обрушился шквал из плазмы и металла. Еще несколько подрывов, но прибывшее подкрепление поставило крест на попытке прорыва, атака искина захлебнулась. Его сервы вновь отошли за обломки разрушенного шлюза. Бой прекратился и противники отползали зализывать раны.

Оставив оба комплекса охранять коридор, я отправился в каюту перекусить и подумать, как быть дальше. Заказав у синтезатора уже порядком надоевшее рагу, сейчас нет времени на кулинарную лотерею, открыл заседание генерального штаба.

— Лиска, что у нас с потерями?

— Невосполнимых потерь нет. Четыре серва выведены из строя, но в течении часа будут восстановлены силами самих комплексов за счет стандартных зипов. Боекомплект израсходован на двадцать процентов и пополнен из тех запасов, что мы забрали из арсенала — отчиталась нейросеть.

— Да искин смог удивить. Если изначально он действовал, как и ожидалось прямолинейно, пер в лоб, стараясь нанести максимум урона в единицу времени. А вот сервов камикадзе я ни как не ожидал.