Будут повторения. Всплывут нерешенные вопросы. Тот факт, что практически все слова, произносимые Мурбеллой, можно предвидеть, станет ловушкой.

– Почему вы теперь избегаете этого проверенного способа давления на других, хоть и говорите, что вам нужен Тег? – спросила Мурбелла.

– Рабство, этого ты хочешь? – парировала Одрейд.

Глаза почти закрыты, Мурбелла обдумывает вопрос. Считаю ли я мужчин рабами? Возможно. Я создаю для них минуты дикого, безумного самозабвения, поднимая до высот экстаза, о котором они и нее мечтали. Меня обучали этому, и, соответственно, мужчины становились предметом моей воли.

Пока Дункан не сделал того же самого со мной.

Одрейд увидела, как захлопнулись веки Мурбеллы, и поняла, что в псише этой женщины есть вещи, связанные в узел, который нелегко будет распутать. Дикость процветает там, куда мы не добрались. Естественная чистота Мурбеллы как будто была навечно запятнана, а потом эту грязь закрыли и даже замаскировали сам покров. В ее искаженных мыслях и действиях проявлялась резкость. Слой на слое, слой на слое…

– Ты боишься того, что я могу совершить, – сказала Мурбелла.

– В твоих словах есть доля истины, – согласилась Одрейд.

Честность и прямота – ограничительные средства и употреблять их надо внимательно.

– Дункан, – голос Мурбеллы был бесчувственным – она использовала свои новые бене-джессеритские возможности.

– Я боюсь того, что ты делишься с ним. Тебе не кажется странным: Великая Мать допускает страх?

– Я в курсе прямоты и честности! – Прямота и честность в ее устах прозвучали отвратительно.

– Чтимых Матре учат никогда не отказывать себе. Нас тренируют не заглушать себя тем, что касается других.

– Это и все?

– Это глубже и имеет другие нити. Быть Бене Джессерит означает заниматься другим.

– Я знаю, чего вы просите: выбери Дункана или Сестринство. Знаю я ваши приемчики.

– Думаю, нет.

– Есть вещи, которые я не стану делать.

– Каждый из нас стеснен прошлым. Я выбираю сама и делаю должное из-за моего прошлого, которое отличается от твоего.

– Вы продолжите мое обучение несмотря на сказанное мною только что?

Одрейд слушала, полностью принимая необходимость этих встреч с Мурбеллой, когда все готово обнаружить невысказанное, мысли, вертящиеся на краю слов: словно реснички, выдвигающиеся для встречи с опасностями Вселенной.

Бене Джессерит предстоит измениться. И вот передо мною одна из способных вызвать эти изменения.

Беллонду ужаснет такая перспектива. Многие Сестры возмутятся. Но это – она.

Когда Одрейд не ответила, Мурбелла произнесла:

– Натаскивать. Это верное слово?

– Приучить. Это тебе, видимо, знакомей.

– Вы действительно хотите сочетать наш опыт, сделать меня во многом похожей на вас, чтобы возродить между нами доверие. Любое обучение ведет к этому.

Не играй со мной в эрудита, девочка!

– Поплывем в одном потоке, Мурбелла?

Любая третьестадийная помощница насторожилась бы, услышав Подобные нотки в голосе Великой Матери. Мурбелла замерла на месте.

– Только я не уступлю вам.

– Тебе решать.

– А вы дали леди Джессике решать?

Ну вот и выход из тупика.

Дункан предложил Мурбелле изучить жизнь Джессики. Попытка расстроить наши планы! Голозаписи его представления вызвали серьезный анализ.

– Интересная личность, – сказала Одрейд.

– Любовь? После всего, чему вы учите, вы испытываете.

– Ты не находишь ее поведение изменническим?

– Нисколько!

Теперь мягче.

– Но посмотри на последствия: Квизац Хадерах… и ее внук. Тиран! – Аргумент, дорогой сердцу Беллонды.

– Золотая Тропа, – сказала Мурбелла. – Выживание человечества.

– Времена Голода и Рассеяние.

Ты смотришь за нами, Белл? Неважно. Посмотришь.

– Чтимые Матре! – сказала Мурбелла.

– И все из-за Джессики? – спросила Одрейд. – Но Джессика вернулась на Келадан.

– Учительница помощниц!

– Пример для них, верно. Видишь, что случится, если ты нам бросишь вызов? – Брось нам вызов, Мурбелла! Сделай это искусней Джессики.

– Иногда вы мне противны, – природная честность заставила ее добавить: – Но вы знаете, я желаю того, что у вас есть.

Что у нас есть.

Одрейд вспомнила о своих первых встречах с привлекательными возможностями Бене Джессерит. Все тело ощущалось с поразительной четкостью, чувства отточены до различения малейших нюансов, мускулы приучены действовать с великолепной точностью. Эти возможности в Чтимых Матре добавили бы новое измерение, усиленное телесной скоростью.

– Вы бросаете меня вспять, – сказала Мурбелла, – Пытаетесь заставить принять решение, хотя уже и знаете его.

Одрейд молчала. Этот способ спора почти отработали еще древние иезуиты. Параллельный поток мыслей составил принцип спора. Пусть Мурбелла убедится сама. Подталкивать надо нежно. Дайте ей» оправдаться и основывайтесь на этом.

Но откажись скорее, Мурбелла, от любви Дункана!

– С вашей стороны очень разумно показывать мне преимущества Сестринства, – отметила Мурбелла.

– Мы – не улица кафетериев!

Губы Мурбеллы изогнулись в беззаботной ухмылке:

– Я возьму вон того и это и, думаю, позволю себе вон тех штучек с кремом.

Одрейд восхитила метафора, но у неусыпных наблюдателей были собственные аппетиты.

– Твоя диета может погубить тебя.

– Но ваши предложения расставлены так завлекательно. Голос! Какое замечательное средство вы там приготовили. Мне бы этот восхитительный инструмент в глотку, а вы научите, как виртуозней на нем сыграть.

– Теперь ты – дирижер.

– Мне нужны ваши возможности, чтобы влиять на окружающих!

– До какого предела, Мурбелла? Чего ради?

– Если я ем то же, что и вы, вырастет ли из меня нечто не менее твердое: пласталь снаружи, а внутри еще крепче?

– Такой ты меня видишь?

– Хозяйка моего банкета! Я буду есть, что вы мне дадите, себе на пользу и вам.

Это звучало маниакально. Странная она. Иногда выглядит самой несчастной из женщин, бредя к себе, как затравленный зверек. Этот сумасшедший взгляд, оранжевые искорки по углам… как сейчас.

– Ты все же отказываешься поработать над Скитейлом?