Уложившись в рамки первоначальной временной раскладки Тега, Мурбелла собрала свою свиту Достопочтенных Матерей и вернулась в Дом Ордена. Она ожидала определенных проблем, и послания, которые она предварительно отправила, подготовили путь к их решению.

«Я везу Футаров, чтобы привлечь Поводырей. Достопочтенные Матери боятся биологического оружия Рассеяния, которое сделает из них растения. Источником могут быть Поводыри».

«Приготовьтесь содержать Рабби и его спутников в нуль-корабле. Уважайте их скрытность. И уберите с корабля защитные мины!» (Это отправлено с Поверенным – посланником).

Ей не терпелось спросить о своих детях, но это было не по-бенегессеритски. Когда-нибудь… может быть.

Немедленно по возвращении она пригласила к себе Дункана и этим смутила Достопочтенных Матерей. Они были не лучше бенегессериток. «Что такого особенного в одном мужчине?»

У него больше не было повода оставаться на корабле, но он отказывался уезжать.

– Мне надо сложить ментальную мозаику – кусочек, который нельзя будет сдвинуть, экстраординарное поведение и добровольное участие в их мечтах. Я должен найти предел испытаниям. Это недостающее звено. Я знаю, как его найти. Понять его язык. Не думай – делай.

Это не имело смысла. Рона всегда подшучивала над ним, когда он менялся. Стабильность в этом новом Дункане она приняла за вызов. По какому праву он принимает самодовольный вид? Нет… не самодовольный. Скорее, смирившийся с решением. Он отказывался поделиться им!

– Я смирился с существующим положением. Тебе надо сделать то же самое.

Ей пришлось согласиться с тем, что это описывает то, что она делает.

В первое утро по возвращении она поднялась на рассвете и вошла в рабочую комнату. В красном платье она села в кресло Матери Настоятельницы и позвала Беллонду.

Белл стояла у другой стороны рабочего стола. Она знала. Замысел стал ясен после его исполнения. Одрейд возложила долг также и на нее. Потому – молчание. Она оценивала сейчас, как ей его платить.

«Служи этой Матери Настоятельнице, Белл! Вот твоя плата. Никакое откладывание в Архив этих событий не приведет их в нужный вид. Требуется действие».

Наконец Беллонда заговорила:

– Единственный кризис, с которым я могла бы сравнить эти события, так это явление Тирана.

– Попридержи язык, Белл, пока не сможешь сказать ничего полезного! – резко ответила Мурбелла.

Беллонда спокойно приняла выходку (нехарактерная реакция).

– Дар переменила свое мнение. Значит, она этого ожидала?

Тон Мурбеллы смягчился.

– Нам придется позже пересмотреть древнюю историю. Это – первая глава.

– Дурные новости. – Это уже прежняя Беллонда.

– Примите первую группу. Будьте осторожны. Это Высший Совет Великой Достопочтенной Матери, – сказала Мурбелла.

Белл ушла выполнять.

«Она знает, что у меня есть все права на это звание. Они все это знают. Нет нужды в голосовании. Нет места для него!»

Теперь пришло время для исторического искусства политики, которое она переняла от Одрейд.

«Во всем ты должна казаться важной. Ни одно малейшее событие не должно исходить от тебя, разве что это не спокойные деяния, именуемые „благостыней“ для тех людей, чью верность можно заслужить».

Любая награда идет от вышестоящего. Не слишком хорошая политика в отношениях с бенегессеритками, но группа, вошедшая в комнату, была знакома с Патронессой Великой Достопочтенной Матерью. Они примут «Новые политические нужды». На время. Это всегда на время, особенно для Достопочтенных Матерей.

Белл и сторожевые псы знали, что ей долгое время придется разбираться с этим. «Даже с возросшими возможностями Бене Джессерит».

Это потребует чрезвычайного внимания от всех их. И прежде всего этот резко отвлекающий невинный взгляд.

«Невинность – это то, что утратили Достопочтенные Матери, и мы должны восстановить ее прежде, чем они смогут слиться с фоном, к которому принадлежим мы».

Беллонда ввела Совет и молча удалилась.

Мурбелла подождала, пока они уселись. Смешанная компания – несколько претенденток на верховную власть. Ангелика так мило улыбается. Некоторые ждут (даже не смея еще надеяться), но собираются со всеми возможными силами.

– Наше Сестринство действовало тупо, – обвинила Мурбелла. Она отметила тех, кто принял это с гневом. – Вы зарезали бы курицу, несущую золотые яйца!

Они не поняли. Она вскрыла суть притчи. Они слушали с должным вниманием, даже когда она добавила:

– Неужели вы не поняли, как отчаянно нам нужна каждая из этих ведьм? Мы превышаем их числом настолько, что каждой из них придется нести невыносимую тяжесть учения!

Они подумали об этом и, хотя это было и горько, им пришлось частично с этим смириться, поскольку так сказала она.

Мурбелла втолковала им:

– Я не только ваша Великая Достопочтенная Мать… Кто-нибудь сомневается в этом?

Никто не сомневался.

– …но я и Матерь Настоятельница Бене Джессерит. Они мало что могут сделать кроме как подтвердить мой сан.

Двое начали было протестовать, но Мурбелла оборвала их:

– Нет! ВЫ не сможете навязать им свою волю силой. Вам придется перебить их всех. Но мне они подчиняться будут.

Двое продолжали бормотать, и она, прикрикнув на них, заставила замолчать.

– По сравнению со мной, с тем, что я переняла от них, ваш удел быть жалкими ничтожествами! Кто-нибудь из вас готов с этим поспорить?

Никто не вызвался, но в глазах появились оранжевые отблески.

– Вы дети, и не знаете, чем вы можете стать, – сказала она. – Хотите ли вы снова предстать беззащитными перед многоликими? Хотите ли стать растениями?

Это привлекло их любопытство. Они привыкли к такому тону от старших командиров. Теперь их внимание удерживало еще и содержание речи. Так трудно смириться с такой молодой… все же… то, что она сделала… И то, что произошло с Логно и ее адъютантками!