Кэтрин сжала уши. Музыка, записанная, надо думать, в ту эпоху, когда само понятие звукозаписи было в новинку, грянула на фальшивых оборотах сквозь допотопные динамики. Диссонирующий металлический звон фанфар выдал в мелодии «Зеленые рукава» музыку для фургончика старинного мороженщика.

Толпа кругом замерла, как ей показалось, н благоговейном страхе, прежде чем вновь двинуться через перекресток. Музыка явно служила для собравшихся на смотр неким знаком, сигналом к чему-то… Вот только к чему?

— Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит? — почти плача окликнула Кэтрин человека, спешащего мимо нее на целых двух тросточках. Ей показалось, что за сеткой-вуалью, ниспадавшей с передка шляпной тульи, промелькнула улыбка… Одна лишь улыбка. Слов ее не удостоили. Парочка миниатюрных мужчин, прижатых чуть ли не к самой земле грузом лет, тоже  проковыляла мимо.

— Сэр! Постойте. Можете…— Кэтрин протянула руку и схватила одного из них за плечо. И быстро отпустила. Не только потому, что рука оказалась тонюсенькой, как деревянная флейта под драпировкой из черной ткани, но и из-за того, что человечек вскрикнул и упал.

— Простите! — выпалила Кэтрин, краснея.— Я не рассчитала. Позвольте…

Старичок поднялся на ноги — ему помог мужчина в сюртуке с тремя пуговицами и еще кто-то неопределенного пола, укутанный в твид с головы до пят. Руки в перчатках выловили упавшего из мрака неосвещенной дороги, в коем он почти что целиком потонул.

— Мне так жаль,— пробормотала Кэтрин, отступая назад, к толпе. То ли ей это показалось, то ли свет окон тускнел, стирая ориентиры, ведущие назад, к автомобилю. А ведь пройти было всего ничего! Возможно, остаточный эффект той дряни, что подсунула ей под видом настойки Мод, все еще сказывался — потому как несколько кошмарных мгновений Кэтрин была абсолютно уверена, что шагает в самом сердце небытия. Ночь не имела ни конца ни края, и ей хотелось просто упасть, прильнуть к земле, да так и лежать — покуда шелест старых одежд, волнами окутывающий ее со всех сторон, не прекратится. Только когда остатки разношерстной орды поредели и даже самые немощные обогнули шатко-валко то препятствие, что Кэтрин для них представляла, откуда-то пролился новый свет цвета виски, и она снова смогла двигаться без страха провалиться в эту неизбывную пустоту.

И вновь мир вокруг нее стал несущественным, нереальным. Микстура Мод каким-то образом хорошо сочеталась с холодом, с темнотой, с ее нервами, антиквариатом и чучелами. Все это слагалось в один большой адский механизм, предназначенный дезориентировать ее. И когда же, интересно, она сможет увидеть вещи такими, какие они на самом деле?

Нужно успокоиться. Устоять на ногах. Держаться подальше от ковыляющих мимо лилипутов. Покинуть Магбар-Вуд, пока не началась истерика.

Добравшись до места, где сливались воедино две полосы, она увидела, что двери заброшенной церкви были открыты. Густой хрип ярмарочной шарманки бился о каменные стены часовни и вырывался наружу вместе с тусклым красным светом.

Перед закрытыми воротами церковного двора к свечению присоединился румяный свет от дверей пристройки — как будто ныне то было сердце действа. Кэтрин направилась к своей машине.

Чья-то рука вцепилась ей в локоть.

— Такое по телевизору не увидишь, правда?

Кэтрин взвизгнула.

Майк.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — она сказала это, не успев даже обернуться. Майк! Ей захотелось зарыдать и упасть ему на руки.

Он отпустил ее и отошел на шажок. Улыбка стерлась с его губ, ушла из глаз. Он упер взгляд куда-то себе под ноги, явно смущенный.

— Леонард позвонил мне. Сказал, что ты будешь здесь и что тебе нужна помощь. Я увезу гебя отсюда.

— Леонард?

— Прости, Кэт. Мне очень жаль. Tы даже не представляешь насколько. Слушай… Давай просто забудем о том, что было. Нам нужно отсюда убираться. Здесь неподалеку машина Тары… Господи, у тебя из носа кровь идет!

— Да наплевать! Машина Тары, значит? Как ты мог? Как ты можешь быть с этой…

— Прости меня! Мне очень жаль!

— Да иди ты в жопу!

— Послушай, когда ты рассказала мне о той девушке, с которой поссорилась в Лондоне, я ответил на ее сообщения только потому, что… Ну, хотел с ней поговорить. О том, что между вами произошло. Пока мы не… углубились. Она начала первая.

— Это что, оправдание такое?

— Мне жаль, Кэт. Tы была права. Она плохой человек. Использовала меня! Теперь я и сам вижу. Я тот еще дурак, неисправимый. Не знаю, о чем я только думал.

— Я прекрасно знаю о чем!

— Между нами не было ничего хорошего, Кэт. Я не знал, что делать… черт! — что было в его глазах — боль из-за предательства Тары или раскаяние о разрыве с Кэтрин?

— Ты спал с этой мразью! С этой… кобылой!

— Послушай, я…

Второй раз в жизни она ударила кого-то по лицу. В этот раз — не кулаком, а раскрытой ладонью.

Кэтрин отвернулась к церкви, будто та могла дать хоть какую-то надежду на спасение. Перед глазами плыло, но ей казалось, что прибывающие гости остановились посреди дороги и молча наблюдали за ее конфронтацией с бывшим на самой границе деревни.

— Кэт, здесь что-то не так. Я серьезно.

Она резко развернулась на каблуках — так, что он вздрогнул:

— Разумеется, здесь что-то не так, идиот! Thi даже половины всего того дерьма, что тут творится, не знаешь!

— Кэт, ты вправе меня ненавидеть. Я не жду, что ты простишь меня, что захочешь о чем-то со мной говорить даже. Но прошу тебя — пойдем со мной, хорошо?

— Где машина этой твари?

— В переулке, за тем столбом. Но я не могу ее саму найти. Она пропала.

— Пропала? Это как?

— Мы с ней разделились. У той церкви. Она зашла внутрь. А я… я не захотел. И сейчас не хочу. Что-то не нравится мне все это. Она так п не вернулась, и я не знаю, где она сейчас. Ключи от машины у нее. Придется ее разыскать и потом убраться отсюда.

— Она все еще там?

— Я не знаю. Да, наверное, но… Не знаю. Там, у церкви, я увидел кое-что очень странное. Ужасное. Что это за место? Леонард дал мне карту…

— И все равно ты приволок ее сюда. Сначала бросил меня ради этой суки, потом — привел сюда! Tы что, думал о ее карьере? Она-то наверняка думала!

— Что мне оставалось? Знаю, мне не стоило ничего говорить о том особняке. Черт, да все я прекрасно понимаю! Но я сказал ей раньше, чем узнал, на что она рассчитывает. Было уже слишком поздно. Она захотела увидеть дом, антиквариат и все остальное. Тот тип, Мэйсон — она знала о его чучелах.

— Ты глупый ублюдок.

Майк схватил ее за руку:

— Она бы все равно пришла сюда! Она уже искала этот дом, с тех пор как я рассказал ей про чучела животных. Но она не могла найти деревню. Я до сих пор понятия не имею, как сегодня нам удалось сюда попасть. Все это вышло как-то случайно! Но мне нужно было, чтобы она отвезла меня.

Когда Леонард сказал, что у тебя проблемы, у меня не осталось выбора. У меня нет денег на такси из Вустера. Я сказал ей, что хочу найти тебя, сказал, что ты мне действительно небезразлична.

— Лжец!

— Все очень сложно, Кэт!

— Таре было все равно! Она просто хотела попасть сюда и увидеть дом. Она какая-то чокнутая! Даже после всего того, что она с нами сделала, ее не волновала возможность снова столкнуться с тобой — ей просто хотелось увидеть дом! — Майк сжал кулаки, будто собираясь стукнуть себя самого.— Вот черт! Черт, черт, черт!

Кэтрин глянула на церковь. «Зеленые рукава» становились все громче. Сами звезды на небе кружились в такт адской мелодии, или так ее измученному рассудку казалось.

— Эта дрянь там? — она содрогнулась, грудь будто пронзило холодное копье. Эта ночь подводила черту под тем, что началось еще в школе. Ну конечно! Вот вам и финальное шоу. К черту терапию. Что может противопоставить самой Судьбе какой-то там психолог? Она с самого начала была права. Знала ведь. Несмотря на все заверения в обратном, она знала, что по трагической спирали жизни ее влечет неведомая сила, противиться которой тщетно. Все, что она могла — терпеть и страдать. Ну и по возможности мстить врагам, чтобы собственное падение не выглядело в конце абсолютно лишенным справедливости актом.