— Хорошо, спасибо, — вежливо улыбнулась Пия.
Кардинал просиял так, как будто он сам лично испек этот пирог. Он осторожно отрезал кусочек и ловко положил его на тарелку Пии, исхитрившись не опрокинуть.
— Синьор Кавелли?
— Спасибо, я не ем ничего, что содержит сахар.
Маригонда шутливо погрозил указательным пальцем.
— Вы совершаете большую ошибку, синьор Кавелли. Но как пожелаете. А я, пожалуй, составлю компанию молодой леди. Хотя мне не следовало бы чревоугодничать, но это простительный грех.
Он отрезал себе кусок пирога и ловко отправил его на тарелку.
Девушка сделала глоток чая и решительно отставила чашку.
— Кардинал Маригонда, мы пришли, чтобы…
— Извините, — перебил он самым дружелюбным тоном. — Откуда, вы говорите, вы прибыли?
Пия растерялась.
— Откуда я приехала? Из Вашингтона.
Лицо кардинала просияло.
— Вашингтон! Как же я люблю этот город. Я часто там бываю по церковным делам. На меня возложена обязанность поддерживать связи с верующими, которые помогают нам восстанавливать собор Святого Петра. — Он со значением взглянул на Кавелли. — Вам я могу это не объяснять, но синьорина Рэндалл, возможно, не знает, что собор Святого Петра — это вечная стройка. Здание с многовековой историей, через которое проходит более двадцати тысяч посетителей в день. Поддерживать его в достойном состоянии — непростая задача, которую никогда невозможно полностью решить. Именно в Америке исключительно много щедрых братьев и сестер, которые очень помогают Святому Престолу. Америка — великая страна, Вашингтон удивительно прекрасный город. — Кардинал заговорщически понизил голос. — Я всегда останавливаюсь в отеле «Уотергейт». — Он рассмеялся. — В этом не стоило бы признаваться из-за той глупой истории.[51] Но разве отель виноват в том, что какие-то придурки захотели в него вломиться? Если меня, спрашивают, где лучше остановиться в этом городе, я всегда говорю: «Уотергейт»! Первоклассный завтрак и великолепный шведский стол. К тому же расположен в самом центре города, в одно мгновение ты можешь оказаться везде, где захочешь.
Пия откашлялась, но не сказала в ответ ни слова. Маригонда продолжил свои восторженные рассуждения.
— Вы, конечно, знаете базилику Непорочного Зачатия?[52] Какое замечательное творение!
— Только снаружи, внутри я никогда не была, — равнодушно заметила Пия.
Кардинал недоверчиво посмотрел на нее, словно не мог поверить своим ушам.
— Вы обязательно должны там побывать. Это, несомненно, самая красивая церковь Америки. Драгоценность.
Девушка нетерпеливо отодвинула свою чашку в сторону.
— Собственно, по поводу цели нашего визита… Мы хотели бы узнать, могли кто-то из рыцарей Святого Гроба Господнего Иерусалимского являться в то же время личным слугой папы Иоанна Двадцать третьего.
Восторг кардинала мгновенно испарился, его лицо приняло слегка отсутствующее выражение.
— Могу я узнать, почему вас это интересует?
— Мы… собираемся написать книгу и проводим исследование.
— Как интересно. И что же это за книга?
— Об Иоанне Двадцать третьем.
— А для чего нужна конкретно эта информация?
— Видите ли, у нас есть одна теория, — лучезарно улыбнулась Пия. — Но она также может оказаться совершенно неправильной. Мы не хотим делать ее достоянием общественности, пока не убедимся в своей правоте. Вы ведь знаете, как это сегодня происходит. Научная репутация разрушается в одно мгновение.
Маригонда задумчиво смотрел на свой кусок пирога.
— Если, конечно, эти сведения не являются секретными, — тактично вмешался Кавелли.
— Секретными? — кардинал покатал это слово во рту, как будто хотел распробовать его на вкус. — Скорее всего, нет, просто эти сведения очень трудно получить. Если вообще возможно. Мы говорим о событиях более полувековой давности, и, к сожалению, мы не в Америке. Не поймите меня превратно: Италия — замечательная страна, я не хотел бы жить нигде больше, но что касается системы хранения информации… Господь мне свидетель! — Он всплеснул руками. — Безнадежно! Синьор Кавелли знает, о чем я говорю.
— Неужели же вы даже не посмотрите в своих архивах? — спросила Пия.
Кардинал ответил, не задумываясь:
— Я, конечно, был бы рад вам помочь, синьорина Рэндалл. Я чувствую себя обязанным вашему дяде, однако вам не стоит возлагать слишком больших надежд на эти поиски. Но кто знает, может быть, Бог будет к нам милостив и…
«Разумеется, он не станет ничего искать», — понял Кавелли.
Позади них совершенно бесшумно возник Каваллуччио. Никто не услышал, как он подошел.
— Ваше высокопреосвященство, у вас сейчас назначена следующая встреча.
Маригонда раздраженно взглянул на наручные часы.
— Ах да, что-то мы заболтались. К сожалению, дела не ждут.
Он смахнул краешком салфетки с уголка рта несуществующую крошку и поднялся. Пия и Кавелли поняли, что аудиенция окончена. Кардинал проводил их до дверей своего кабинета, и уже на пороге он снова взял руки Пию за руку:
— Еще раз примите мои искренние соболезнования, и если я смогу быть чем-нибудь для вас полезен…
Девушка посмотрела ему прямо в глаза.
— Иоанна Двадцать третьего убили?
Кавелли смущенно почесал голову: ну вот зачем американцам всегда нужно быть настолько непосредственными?!
Маригонде потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя и осознать, что он не ослышался. Он невольно отступил назад.
— Убили?! О Боже! Конечно же, нет!
— Почему вы в этом настолько уверены? — Пия продолжала смотреть на него в упор. — Существуют определенные улики…
Кардинал шагнул к девушке и по-отечески положил руку ей на плечо.
— К сожалению, улики далеко не всегда являются фактами, и почти всегда их можно истолковать совершенно по-разному. Не следует забывать, что именно с папами по имени Иоанн все обстоит особенно сложно. В Средние века случались некоторые расхождения в подсчетах из-за того, что некоторые папы занимали престол одновременно. Иоанна Двадцатого, например, никогда не было. С другой стороны, где-то около 1400 года был еще один папа Иоанн Двадцать третий. Вот синьор Кавелли может это подтвердить, не так ли?
Кавелли неохотно согласился.
— Разумно ли ворошить то, что произошло много лет тому назад? — пожал плечами Маригонда. — Когда святейший отец покинул нас, все было тщательно проверено, в этом я не сомневаюсь, и его врачи подтвердили, что он умер естественной смертью. Разве нам этого недостаточно? Зачем теперь копаться в том, что уже давно стало историей? Roma locuta, causa finita.
Пия непонимающе посмотрела на Кавелли.
— Рим вынес решение, дело закрыто.
Кардинал кивнул и открыл им дверь.
— Вы очень умная молодая леди, синьорина Рэндалл, но позвольте дать вам совет. Не надо без нужды вмешиваться в часовой механизм, который и так работает идеально. Слишком легко нарушить хрупкое равновесие. Сложный механизм очень легко испортить, но очень тяжело запустить вновь.
Девушка тепло улыбнулась в ответ. Она выглядела так, словно ответы кардинала полностью удовлетворили ее любознательность.
— В Ватикане есть замечательная поговорка. Как же она звучит? Ничего не говори…
— Не обдумав, — подсказал Каваллуччио, который стоял в нескольких шагах позади них и до этого момента был практически невидим.
— Правильно! Не обдумав. Но если ты все обдумал… Э-э…
Снова последовала подсказка от секретаря.
— Если ты все обдумал — не говори.
— А дальше? — поторопил его кардинал.
— Если ты все обдумал и сказал — ничего не пиши, а если написал — не подписывай это…
— Если ты обдумал, сказал и написал, да еще и подписался… Тогда потом не удивляйся тому, к чему этого может привести, — закончил Маригонда, смеясь. — Вот именно!
Гостям ничего не оставалось, кроме как вежливо рассмеяться, а Каваллуччио присоединился к ним, изображая всем своим видом преувеличенную преданность. Через две минуты Пия и Кавелли уже вышли на улицу.
