Несколько мгновений, затаив дыхание, Роури обдумывала эти слова. Похоже, она играет с огнем. До сих пор она с ее независимым и своевольным характером могла удержать в узде любого. Кое-кому, например, Кину Маккензи, довелось претерпеть от ее упрямого нрава немало. Но, похоже, Томас – совсем другой человек, его воле она противостоять не сможет.

Но он бросил вызов, а вызовы она принимала всегда. Губы Роури тронула легкая улыбка.

– Я на пути к выздоровлению. И мне не нужен врач, Томас Грэхем.

Глядя прямо в глаза Роури, он притянул ее к себе и обнял. Она поддалась, слыша его неровное дыхание. Закрыв глаза, она почувствовала, как его губы коснулись ее губ.

Каждое движение этих губ наполняло ее тело волнами тепла. Когда его язык проник в ее рот и тронул ее язык, она тихо застонала. И ее язык внезапно включился в эту игру, почти независимо от ее воли.

Когда он отпустил ее, Роури вдруг поняла, что чувствует странную смесь страсти и страха. Присутствие этого человека было для нее не только каким-то необычным и удивительным, оно почему-то вселяло тревогу. Это непонятное ощущение она попыталась скрыть, изобразив гнев.

Томас увидел, как нахмурились ее брови.

– Сердишься, Роури? Ты ведь знала, что я намереваюсь тебя поцеловать.

– Этот поцелуй ты получил силой, – обвинила она его, поднимаясь на ноги.

– Силой? Извини. Но мне так не показалось. – Он тоже поднялся и нахмурился. – Думаю, пора возвращаться домой.

Он двинулся вверх по склону, и она пошла следом, с лицом, залитым краской.

– Ну… Я сама не своя.

Он остановился и повернулся к ней.

– А, понятно. Видимо, твой отклик – результат твоей слабости. Ты еще не оправилась до конца. – И он покачал головой. – Это для меня разочарование.

– Ты должен извинить меня, Томас, если я что-то сказала не так… Но это получилось у тебя грубо, с силой.

В его глазах мелькнуло удивление. Следом произошло то, чего она никак не могла ожидать. Он протянул руку, схватил ее за волосы и грубо притянул к себе. Она не успела даже крикнуть – его губы накрыли ее, и его язык проник ей в рот.

Она попыталась освободиться, но его руки сжали ее еще крепче. Хотя такое обращение и не было ей совсем неприятно, она все-таки попыталась вырваться.

Внезапно Томас отпустил ее. Гнева в его глазах было столько же, сколько ярости в ее. – А это тебе нравится?

– Нет! – громко выкрикнула она.

– Мне это тоже не нравится. Но именно это – поцелуй силой. Ты, конечно, поняла разницу?

Она некоторое время боролась с обуревавшими ее эмоциями, глядя в его темно-карие глаза. Теперь-то она поняла: она тогда испугалась того, что его поцелуй разбудил в ней множество совершенно незнакомых ей ощущений и чувств. Она чуть улыбнулась и кивнула ему.

Его взгляд стал мягче, но вдруг он нахмурился.

– Извини, Роури. Я забыл, что твоя рана еще не зажила.

– Рана? – удивилась она. Он улыбнулся.

– Хотя силы к тебе уже вернулись.

– Когда мне можно снять повязку? Я чувствую, что с плечом у меня все в порядке.

– Рана полностью затянется примерно через пять дней, – ответил он, снимая сухой лист с ее волос. Затем осторожно взял ее за руку, и они отправились в обратный путь.

– У меня останется шрам, Томас?

– Поначалу, но потом он станет совсем незаметен.

– Это было бы хорошо. Большой красный шрам испортил бы мне все плечо.

Он покачал головой.

– Для декольте это было бы просто ужасно. Она вспыхнула.

– Доктор Грэхем, вы говорите как врач?

– Нет, как Томас Грэхем. Но не передавайте мое мнение вашему папе.

Забрав свой саквояж, Томас решился на прощальный поцелуй.

– От вас у любого мужчины начнется лихорадка. Но это вы, конечно, знаете. – Он быстро повернулся и одним движением вскочил в седло. – Делайте то, что я вам говорил, и скоро я перестану быть для вас доктором. Считайте, что я вас предупредил, Роури Коллахен.

– Я буду стараться. Так что считайте, что и я вас предупредила, Томас Грэхем, – ответила она с мягкой улыбкой.

Он посмотрел на нее.

– Отсюда, сверху, ваше декольте смотрится превосходно. – И, ударив лошадь ногами, тронулся с места.

Роури, закрыв руками грудь, смотрела, как он скачет прочь.

– Ладно, я буду беречь для вас свое декольте, доктор. Но за это вы должны будете совершенно забыть зеленые холмы своей родной Виргинии.

Для несчастных погорельцев палаточного городка железнодорожная компания спешно доставила вагоны и палатки. Но никто не мог возместить им то, что погибло в палатках с огнем. И потому жители Огдена решили собрать для пострадавших пожертвования.

Многие вклады оказались весьма щедрыми, и скоро отцы города уже могли приступить к распределению помощи среди пострадавших.

Так случилось, что собранные горожанами средства подоспели именно в тот день, когда ирландцы празднуют день своего самого главного святого. Как известно, любой истинный сын Ирландии в День святого Патрика обязательно принимает участие в параде.

Никогда еще на улицы Огдена не выходило столько жителей, как в этот день. На праздник вместе со своими семьями прибыли самые богатые фермеры штата. Решиться отправиться в путь им помогло известие, что правительство заключило новое соглашение с индейцами. На парад прибыли и мормоны, узнав, что в нем примет участие сам Бригем Янг.

Увидев из фургона в толпе зрителей Кэтлин Рафферти, Роури поспешила к этой отважной женщине, чтобы выразить ей свое восхищение. Поскольку парад был ирландским, Кэтлин не могла на него не прийти.

Парад возглавлял паровоз Калеба Мэрфи. «Бетси», как он называл свой локомотив, возвестила о начале марша свистками и звоном колокола. С будки паровоза и с угольного тендера свешивались бесчисленные разноцветные ленты. Солнце, отражающееся от начищенных по случаю праздника деталей, слепило глаза. Калеб Мэрфи важно махал толпе рукой из окна с одной стороны будки, в то время как Джек Кейсмент, непосредственный руководитель строительства, приветствовал зрителей с другой стороны.

Перед паровозом гордо вышагивал гранд-маршал парада Мичелин Дэннехи, размахивая жезлом, но не забывая и о сигаре, дымящейся в другой руке. Иногда маленький человечек замедлял ход и кланялся тем, кого узнавал в толпе.

Поскольку бригада Майкла Рафферти уложила больше всех рельсов, ей была оказана честь идти первой. Следом шли другие бригады, затем – оркестр школы Огдена с трубами, флейтами и тромбонами. На оркестрантах была ярко-красная форма с белыми кантами.

За ними в открытой повозке, приветственно поднимая руку, ехал Бригем Янг, духовный лидер мормонов и бывший губернатор штата Юта. Его участие в параде свидетельствовало о важности прокладки железной дороги.

Также в параде принимал участие бродячий цирк, который по счастливой случайности гастролировал в соседнем городке Бригем-Сити.

– Такого праздника в Огдене не было со времен прибытия первого паровоза, – воскликнула Роури, когда по окончании парада толпа начала понемногу расходиться. – Кэтлин, ты никуда не спешишь?

Кэтлин знала, что ее муж либо уже находится в местном кабачке, либо направляется к нему. И с первым же стаканом он совершенно забудет, что у него есть жена.

Она улыбнулась Роури.

– Нет. Думаю, я могу немного погулять по городу.

– Тогда, может, пойдем выпьем лимонада или чаю? А потом вместе посмотрим город.

– С удовольствием, – сдержанно ответила Кэтлин, стараясь не выдать, как благодарна за такое внимание.

У нее не было подруг: ее робость и застенчивость, а также грубый характер мужа не способствовали поддержанию знакомств. Но с Роури Коллахен они почему-то подружились сразу – может, потому, что у Роури была та твердость характера и уверенность в себе, которых столь не хватало Кэтлин. Та была слишком строга к себе, чтобы признать, что покорность и забитость не были врожденными свойствами ее характера, они появились в результате ее супружеской жизни.