Кэтлин очень смущало обилие любопытствующих глаз.

– Майкл, я очень устала. Ты когда собираешься уезжать?

Он с силой ударил кружкой по стойке бара.

– Я вернусь, – крикнул он своим сотоварищам и, с силой схватив жену за руку, потащил ее к двери. – Я сейчас выбью из тебя дурь! – прорычал он. – Ты что, хочешь опозорить меня перед друзьями?

– Майкл, пожалуйста, отпусти руку. Мне больно, – взмолилась она.

– Тебе будет еще больнее, если ты когда-нибудь поступишь как сейчас. Его пальцы сжали ей руку еще крепче. Кэтлин испугалась, что сейчас ее кость хрустнет. – И только я буду всегда решать, когда нам пора уезжать. А сейчас я еще не готов.

Он поднял руку и наотмашь ударил ее по лицу. Кэтлин отпрянула и закрылась свободной рукой. Он занес кулак для нового удара.

– Рафферти, – послышался негромкий окрик, и из тени деревьев вышел Кин Маккензи.

– Чего тебе надо? – свирепо развернулся к нему Майкл.

– Двое парней ждут тебя у стойки. Они говорят, что ты проиграешь матч-реванш, – бесстрастно произнес Кин.

Когда до затуманенной пивом головы Рафферти дошло, что кто-то бросает ему вызов, он отпустил руку Кэтлин, выпятил грудь и ринулся к двери.

Кэтлин прикрыла щеку, не решаясь взглянуть на своего спасителя.

– Ну, сейчас я оказался на месте. А что будет в следующий раз?

Стараясь скрыть слезы, она собрала всю свою гордость и посмотрела ему в глаза.

Некоторое время они молчали.

– Это очень благородно с вашей стороны, мистер Маккензи. Но это мои дела.

Кин молча посмотрел ей в глаза, поблескивающие в лунном свете.

– Почему вы не бросите его, Кэтлин? – спросил он.

– Потому что мы связаны узами церкви, – почти прошептала она.

Некоторое время он стоял, не сводя с нее взгляда.

Кэтлин не смогла скрыть своих переживаний, и по щеке ее скатилась слеза, оставив мокрую дорожку. Кин нежно вытер ее.

Она посмотрела на него с признательностью, затем повернулась и пошла прочь.

Роури собиралась выйти из дома, когда услышала приближающийся стук копыт. Она выглянула в окно, и удивление на ее лице сменилось улыбкой, когда она узнала всадника. Бросив взгляд в зеркало, она поспешила на крыльцо.

– Добрый день, Томас! Ты здесь по делам или с частным визитом?

Губы Томаса расплылись в улыбке. Он показал на седло, к которому было прикреплено лишь ружье.

– Я без медицинского саквояжа, Роури! Она почувствовала, как забилось в ее груди сердце.

– Тогда, значит, в гости.

– Да, именно так. – Улыбка сползла у него с губ, глаза стали печальными. – Я очень скучал без тебя.

– Я тоже по тебе скучала. – Она вдруг почувствовала, как к горлу подкатывает ком.

– Я решил выслушать проклятия мистера Коллахена, но предложить тебе прогуляться со мной.

– С проклятиями тебе не повезло. Отец сегодня утром отправился в западную часть ранчо.

– Тогда во имя поддержания мира и спокойствия нам стоит поехать в восточную часть, – предложил Томас.

Роури засмеялась.

– Пожалуй, ты прав. Сейчас я оседлаю лошадь. Они отправились верхом вдоль берега реки, сквозь лес, заросший можжевельником, туда, где река ныряла в каньон с гранитными берегами. Внизу, в долине, пасся скот с ранчо «Округа Си». Остановив лошадей, Роури и Томас спешились и некоторое время молча наслаждались живописным пейзажем.

– Как здесь красиво, – в восхищении протянул Томас. – Трудно поверить, что всего в нескольких милях отсюда кипит жизнь.

Роури подняла на него глаза.

– Здесь красивее, чем в Виргинии?

Он взял ее за руку, они медленно пошли к деревьям и сели в их тени.

– Мисс Коллахен, ничто в мире не может сравниться с моей Виргинией.

– Когда-нибудь я отправлюсь туда, чтобы убедиться в этом лично.

Он стал гладить ее пальцы.

– Надеюсь, ты это сделаешь. – Он взял ее руку в свою. – Я бы очень хотел этого. – Подняв руку Роури к губам, Томас осторожно поцеловал ее ладонь. От этого прикосновения по ее телу пробежала теплая волна.

Он оторвал губы от ее руки.

– Томас, что с нами происходит? – задумчиво произнесла она.

– С нами происходит то, что я от тебя без ума. Когда тебя нет рядом, я думаю только о тебе.

– В этом мы похожи. Такого со мной еще не бывало. – Она внимательно смотрела в его глаза. – Ты должен помочь мне, Томас. Я испорченный ребенок. Меня чересчур много баловали и всегда во всем потакали.

Он привлек ее к себе.

– Не суди себя так строго. Я и сам не святой, Роури. Далеко не святой. – Он поцеловал ее, и она закрыла глаза, чтобы скрыть переполнявшую ее радость.

– Я всегда получала все, что хотела. А теперь хочу выйти за тебя замуж.

У него взлетели вверх брови, потом он улыбнулся.

– Ты в этом уверена? – И, уложив ее на землю, накрыл ее рот своими губами.

Когда он наконец поднял голову, она произнесла, хватая ртом воздух.

– Похоже ты не принимаешь мои слова всерьез. – Она запустила пальцы в его волосы. – Я только хочу тебя предупредить, Томас.

Его глаза стали серьезными.

– Роури, сказать по правде, мои чувства к тебе – загадка для меня самого. Ты притягиваешь меня к себе, и я могу точно сказать, что это не только физическое влечение. Но сейчас все, о чем я способен думать, – это о том, что я очень хочу тебя поцеловать.

– Тогда почему ты остановился? – прошептала она. – Никто никогда не целовал меня так, как ты.

Он взял ее голову в свои ладони и улыбнулся.

– Надеюсь, что это так. Хочу верить, что я первый, кто разбудил в тебе такие чувства. А у меня просто кипит кровь, когда ты рядом. – На последних словах у него сбилось дыхание. Нагнувшись, он обнял ее, и она, ослабев, закрыла глаза и раскрыла губы.

Со времени своего первого поцелуя они вели себя сдержанно, сейчас же никто из них уже не хотел скрывать свою страсть.

Во всем его теле бушевала мужская сила. Разгоряченная поцелуями и прикосновениями сильных рук, Роури притянула Томаса к себе.

Она ощущала его прикосновения – на груди, на спине. Ее одежда была слишком ненадежной защитой от его жарких объятий. Руки Томаса будили в ней желание. Она со стоном откинула назад голову, и поцелуи обрушились на ее шею. Движения сильного мускулистого тела, придавившего ее к земле, рождали вихрь сладостных ощущений.

Томас на мгновение поднял голову, чтобы встретиться с ее обезумевшим, безвольным, полным страсти взглядом. Он улыбнулся, карие глаза наполнились теплотой. Нежно взяв ее лицо в свои ладони, он приблизил к нему свои губы.

Роури приоткрыла рот, и он вторгся в него горячим языком. Когда она почувствовала, что Томас начинает расстегивать пуговицы на платье, то лишь безвольно опустила руки. Только раз она помогла ему – когда он снимал с нее через голову сорочку. Наконец ее грудь с отвердевшими сосками открылась его взору. Она показалась ему такой привлекательной, что на какое-то мгновение он замер. Потом, опустив голову, скользнул, по соскам языком, затем слабо укусил один и сжал губами.

– О Боже! – простонала Роури и изогнулась, когда сладостное ощущение пронзило ее тело.

Вся во власти охватившего ее наслаждения, она едва заметила, как с нее соскальзывает юбка.

Его губы играли с ее грудью, а руки уже передвинулись вниз и гладили шелковую кожу живота. Задыхаясь, она с трудом держалась, чтобы не вскрикнуть, когда его пальцы спустились еще ниже. Наслаждение было столь острым, что, забыв обо всем и полностью отдавшись своим чувствам, Роури развела ноги. Томас снова стал целовать ее в губы, и ей показалось, что она сейчас задохнется. Ее тело дрожало, и, поскольку он вернулся к ее губам, она чувствовала, что в ее легких кончаются остатки воздуха.

Всем своим телом она прижалась к нему.

– Возьми меня, Томас, сейчас же. Возьми меня сейчас же, – сбивчиво, задыхаясь, шептала она.

Он поднялся на колени и стянул с себя рубашку. И вдруг настороженно поднял голову.

– Что? Что случилось? – спросила она.