Он был готов войти в нее, но она сдерживала его. Чуть отодвинувшись, она дотянулась до набухшего отростка и стала гладить, возбуждая до такой степени, что Джеймс едва не исторг семя ей в ладонь.

— Терпение, милорд, — остерегла Жасмин, — женская страсть не так легко загорается, как мужская.

Вместо ответа он оттолкнул ее руки — еще несколько минут таких искусных ласк, и он опозорится, как мальчишка. Перекатившись на бок, Джеймс осторожно сжал венерин холмик, улыбнувшись, когда Жасмин тихо охнула, и проник пальцем в пухлые складки, скрывавшие ее крохотную жемчужину блаженства. Джеймс отыскал потаенную драгоценность и стал перекатывать между пальцами нежный бугорок до тех пор, пока Жасмин не начала извиваться.

"Господи, — думала Жасмин, на мгновение обретя ясность мысли, — он прекрасно усвоил урок». Взрыв давно не испытанных ощущений следовал за взрывом, терзая ее пылающее тело. Она томилась от наслаждения и жажды новых наслаждений. Однако, так и не успев подарить ей усладу, Джеймс остановился и вторгся уже двумя пальцами в пульсирующее жаром лоно.

— Пожалуйста… — с трудом вырвалось из сжатого судорогой горла Жасмин.

Джеймс отнял руку и, привстав, вонзился в горячее, влажное лоно, туго обхватившее его вздрагивающую плоть, словно ножны — стальной меч. Она обвила ногами талию Джеймса, и он нырнул еще глубже в обжигающую расселину.

— О-о-о, маленькая распутница, — простонал он, не отрывая губ от ее шелковистых волос.

Как давно это было!

Жасмин чувствовала, как застучало в висках. Он наполнял ее своей свирепой страстью, врываясь в нее и удаляясь снова и снова, пока голова не пошла кругом. Женщина сунула в рот кулачок, чтобы заглушить рвущийся крик, но он с силой отвел ее руку, и в зале прозвенела любовная песнь:

— Джемми! О Боже, Джемми! Да! Ох-х-х-х! Дрожа, она перевалила через вершину и окунулась в теплый мрак экстаза. Он излился в нее, скрипя зубами от безудержного исступленного наслаждения. Распростершись на Жасмин, Джеймс жадно вдохнул благоухание иссиня-черных волос, и прошло немало времени, прежде чем он поднял голову и отодвинулся. Сжав ее руку, он прошептал:

— Мадам, та давняя ночь ничто по сравнению с тем, что произошло сейчас. Я схожу с ума по тебе, Жасмин. Признайся, что ты испытала восторг в моих объятиях.

Жасмин тихо рассмеялась.

— Милорд, думаю, мы наконец обнаружили, что между нами общего. Подобная страсть — залог счастливого брака.

— Но этого мало. Жасмин, — тихо заметил Джеймс.

— Согласна, но разве это не прекрасное начало?

— Значит, ты готова выполнить свой долг и подчиниться приказу короля? — нежно поддразнил он, чуть прикусывая ее пальцы.

— Вот еще одно, в чем мы едины. Мы оба сознаем наши обязательства перед короной и нашими семьями.

Жасмин, в свою очередь, стала чувственно посасывать его пальцы, не отрывая взгляда от любовника. Ее губы тронула легкая улыбка.

— Может, нас еще что-то роднит? — пробормотал он. Иисусе! Эта женщина колдунья. Она выпила его до дна, но нежного прикосновения губ оказалось достаточно, чтобы он вновь захотел ее.

— Мы любим детей и простую жизнь, — напомнила Жасмин.

— Да, — согласился Джеймс, — но это ваши дети, мадам.

— Эту беду нетрудно исправить, — пообещала Жасмин и, встав, накинула халат. — Идем, Джеймс Лесли. Моя постель куда теплее и удобнее, нежели каминный коврик. Я буду послушна всем вашим желаниям, милорд.

Она направилась к выходу и лишь на мгновение замешкалась, чтобы поманить Джеймса за собой.

Граф Гленкирк поднялся, обернул вокруг пояса килт и, захватив остальную одежду, последовал за любовницей.

Англия

Весна, 1615 год

Они покинули Бель-Флер, пересекли Луару у Тура и направились в Париж, где отдохнули несколько дней в городском доме де Савиллей, на улице Сер-Селестин. Хотя дорожный экипаж Жасмин следовал за ними, они с Джеймсом предпочитали путешествовать верхом. За дорожной каретой ехала еще одна, груженная вещами, в которой сидели Фергюс Мор и Рохана. Мадам Скай вернулась в Англию на две с половиной недели раньше, к великому облегчению Дейзи, взяв с собой Адали и Торамалли.

— Вы совсем спятили, миледи, вздумав опекать этих четверых зверенышей, — упрекала она Скай. — Неужели у меня мало забот с вами? Кто будет за ними присматривать? Нет, чем старше, тем сумасброднее, доложу я вам, а мне уже не шестнадцать лет! Как не стыдно мучить дряхлую женщину!

— Не волнуйся, Дейзи, Адали и Торамалли обо всем позаботятся.

— Надеюсь! — резко бросила служанка. Проезжая по Франции, Жасмин терзалась угрызениями совести из-за того, что позволила бабушке увезти детей. Правда, та дала ей время насладиться неспешной поездкой с человеком, который вскоре станет ее мужем. Сначала они направились через виноградники, по дороге, вьющейся вдоль Луары, любуясь только что появившимися зелеными листочками, нежными веточками, тянущимися к опорам. Виноградники уступили место яблоневым садам в цвету; воздух был напоен нежным ароматом. Погода была превосходной, небо безоблачным, а солнце — ярким.

Граф де Шер снабдил их большим вооруженным эскортом. Они останавливались в маленьких чистеньких гостиницах, где подавали простую, но свежую и вкусную еду и душистые вина. Оказавшись наконец в Париже, Жасмин испытала жесточайшее разочарование. Французская столица мало чем отличалась от английской — такие же трущобы, омерзительные сточные канавы, вонь и грязь, оглушительный шум и толпы оборванцев. Они посетили собор Парижской Богоматери и были допущены в Лувр, где предстали перед юным королем Людовиком XIII и его женой Анной Австрийской.

— Бабушка никогда не любила Париж, — заметила Жасмин. — Она считает, что французы — непредсказуемые, буйные, склонные к насилию люди.

— Мадам Скай права, — кивнул граф. — Католики и протестанты снова затевают распри. Королева-мать Мария Медичи и ее зять. Кончини по-прежнему правят от имени короля. Боюсь, однако, что вскоре власть перейдет к молодому священнику Арману Жану дю Плесси де Ришелье! Думаю, находиться во Франции сейчас небезопасно.

Они провели в Париже всего два дня, прежде чем отправиться на побережье, где их уже ждало судно «Роза Кардиффа» компании «О'Малли-Смолл». На следующее утро вдали показались берега Англии, и скоро корабль вошел в устье Темзы. Попутный ветерок подгонял «Розу Кардиффа», и к концу дня судно пришвартовалось к лондонскому причалу. К немалому удивлению Жасмин и графа, на пристани их уже ждал Адали с баркой, принадлежавшей де Мариско, чтобы перевезти жениха и невесту в Гринвуд-Хаус на Стренде.

— Откуда вы узнали, когда мы приедем? — спросила Жасмин верного слугу.

— Я проводил вашу бабушку в Королевский Молверн, а потом вернулся в Лондон дожидаться вас, госпожа. Капитан «Розы Кардиффа» должен был сообщить мне, когда отплывет во Францию и сколько времени ему потребуется, чтобы вернуться. Парижский агент леди де Мариско уведомил ее управляющего в Лондоне голубиной почтой о дне вашего отъезда и когда ожидать вас в Дувре, госпожа. Ну а остальное совсем просто. — И, повернувшись к графу Гленкирку, Адали добавил:

— Приветствую вас, господин. Надеюсь, ваше путешествие было приятным.

Но прежде чем Джеймс Лесли ответил, Адали краем глаза успел заметить какое-то движение и завопил во всю глотку:

— Поосторожнее с этой каретой, варвары! Для того она проехала всю Францию и Англию, чтобы вы, безрукие болваны, ее поломали? И полегче с лошадьми, а не то узнаете, каков я в гневе! Принцесса, позвольте мне самому приглядеть за всем, иначе они напугают лошадей и сломают экипаж. Барка повезет вас вверх по реке, в Гринвуд. Торамалли вернулась со мной в Лондон и сгорает от нетерпения служить вам. Все готово к вашему прибытию. Приезжал гонец от короля. Он требует вас в Уайтхолл через два дня, а ваш дядя, граф, ныне пребывает в Линмут-Холле, миледи.

Он поклонился господам и поспешил к дорожным каретам, на ходу выкрикивая приказания и взмахивая руками.