– А что в этом странного?

– Странного – ничего. Но и хорошего тоже.

– Так и плохого тоже ничего. Ну верил бы я в бога. Или в нескольких. Пришел бы я в храм. По-хорошему, так сказать. За советом. И любой священнослужитель от всего сердца посоветовал бы мне самоупокоиться. И я бы, дурак, послушался.

– А так ты слушаешься Повелителя. Который тебе приказывает охотиться на людей. А ты и рад. Это лучше?

– Это неприятно, но не настолько, как упокоение.

– Продался, значит, – горько вздохнул Кангрем, припомнив мрачные прогнозы Макса. – За обеспеченную загробную жизнь.

– Ты что, тоже хочешь меня уверить, что самое лучшее в моем положении – это самоубийство? Приятели-христиане присоветовали?

– Да боже упаси, я им ничего не говорил. Они бы на тебя тут же в лавочку стукнули, а мне учинили какую-нибудь молитвенную профилактику, чтоб, не дай бог, не заразился. Нет, я говорил с одним толковым мужиком… с шархийским некромантом.

– Сомневаюсь, что он сказал тебе что-то более приятное.

– Не приятное, но очень конкретное. Он мне подробно описал, каким ты станешь через несколько месяцев. Я тогда засомневался, но теперь вижу – мужик знал, что говорил. Тютелька в тютельку все.

– И что? Побежишь к миссионерам, чтоб помогли упокоить? Я и так выше подвала подняться не могу, пьянчуга Жан постарался…

– Скажите, какие мы нежные! – рассердился Витька. – А что, надо окна и двери гостеприимно распахнуть, чтобы твои коллеги сюда кормиться прилетали? Нет, Мить, если в тебе еще хоть что-то человеческое осталось, давай договоримся. Ты взрослый человек, нравится тебе быть вампиром – будь, хочешь продаваться в рабство за такое посмертное существование – твое дело, но кабину твою надо зачистить, хоть что ты мне тут говори. Быть одновременно и агентом лавочки, и слугой Повелителя ты не сможешь. Сегодня ты сам себя пугаешься и ждешь, когда тебя спросят, а завтра без всяких угрызений совести сдашь нас этой ходячей мумии. На фиг такое надо? Или сам свою кабину зачисти, или завтра утром я доложу, что ты умер, пусть с базы бригаду пришлют. А ты живи со своим Повелителем, как тебе хочется.

Бывший агент Чандр неуловимым плавным движением развернулся на стуле и пристально уставился на товарища. Виктор Кангрем никогда не считал себя трусом, но оценивать реальную опасность все же умел, и сейчас его оценка получилась крайне неутешительной. «Но я же должен был хотя бы попытаться… – мелькнула тоскливая мысль. – Ну нельзя же так просто… Ведь друзьями были…»

– Почему это ты называешь Повелителя ходячей мумией? – вкрадчиво прошипел Митька, подавшись вперед.

– А что, не похож? – ворчливо отозвался Кангрем и отодвинулся вместе со стулом поближе к заветному шкафчику.

– А где, позволь спросить, ты его видел?

– Так его люди описывают.

– Какие именно люди? Тот самый приблудный маг с европейского типа физиономией? Или та самая женщина, о которой я только что вспоминал? Ты ведь их знаешь, Виктор, правда? Их видели в этом Оазисе, неужели они не зашли к тебе в магазин?

– А кто, позволь спросить, их тут видел? – Витька нарочно скопировал интонацию собеседника, изо всех сил стараясь скрыть внезапную нервозность и ни в коем случае не оглядываться на шкаф. Хотя бы пока не доберется до него вплотную.

– Есть, есть у Повелителя свои люди в совете старейшин. Но они неудобны тем, что не гуляют по пригороду, не толкутся среди народа и кое-каких вещей не знают. Так где эти пришельцы?

– А я что, сказал тебе, что их видел? Успокойся, Митька, и даже не пробуй. Если бы и видел – не сказал бы.

Чандр неожиданно широко ухмыльнулся и встал, высвободив руки из-под плаща.

– У Повелителя и мертвые разговаривают. И даже с большей охотой, чем живые.

Понимая, что в рукопашной драке против вампира у него нет шансов, а рыться в шкафу просто некогда, Кангрем рывком вскочил. Стремительно брошенный стул полетел под ноги ночному гостю, а сам хозяин ринулся к дверям, на ходу вскидывая руку.

Он сам говорил, что не может подняться выше подвала… там святили… в дом он не войдет, а там… ну не будет же он сидеть вечно в этом подвале и ждать… В крайнем случае можно опять к попам съездить… у них тоже кабина есть…

В два прыжка он преодолел расстояние до двери, но закрыть ее за собой не успел – при жизни плотный и неповоротливый, Чандр оказался фантастически проворным. И сильным нечеловечески – настигнув Кангрема у первой ступеньки лестницы, он одним ударом сбил жертву с ног, невзирая на разницу в весовых категориях и несколько увесистых ударов, которыми оная жертва пыталась отбросить от себя окаянного кровопийцу.

«Он же не чувствует боли… – мысленно простонал Витька, лежа на земляном полу подвала и с удивлением замечая, как кружится потолок. – И умеет усыплять… Говорил же Макс…»

Легкий укол в основание шеи был почти безболезненным – не больнее, чем обычная инъекция. А сон – крепким, беспробудным, с перспективой перехода в вечный.

Это опять была все та же комната во дворце. Те же книги на полочке, косметика перед зеркалом, тот же алый плащ на стуле… Только теперь Ольга не мучилась ожиданием и смутными предчувствиями: с нее уже срывали одежду – молча, быстро, грубо, и опять скалилась зубастая пасть, и разноцветные глаза светились злым азартом. Звериное желание выцарапать эти наглые зенки опять овладело ею, совпав с вполне логичным стремлением вырваться, защититься, хоть как-то сопротивляться, но не сдаться без боя!

Дотянуться до вожделенных демонских глаз, которые казались Ольге единственным уязвимым местом противника, опять не удалось. На мгновение отвлекшись от раздирания корсета, злодей легко перехватил ее руку, рывком отвел в сторону и коротко, по-мужски, ударил. Со всей демонской дури, прямо в лицо.

Ольга отлетела на кровать, чувствуя, как в голове у нее звенит, в глазах темнеет, а из расквашенного носа медленно капает кровь. Уверенная безжалостная рука опрокинула ее на живот, легкое прикосновение – и корсет улетел в неизвестном направлении. За ним, под злорадный хохот, последовало все остальное.

Когда Ольга наконец проморгалась и смогла четко видеть окружающий мир, она валялась на кровати уже полностью обнаженной, а наместник стоял рядом и как раз стаскивал через голову рубашку. А на постели, у самых ее пальцев, лежал нож – тот самый, который только что разрезал шнуровку корсета и затем был брошен за ненадобностью.

Воспользовавшись коротким мгновением, когда демон не мог ее видеть из-за рубашки на голове, Ольга схватила так кстати подвернувшееся оружие и бросилась вперед, целя в горло – на нем, похоже, тоже не было панциря…

Она не допрыгнула – гад просто отступил на шаг, и ее оружие пронзило пустоту. Он все видел, или слышал, или предчувствовал, словом, зарезать себя просто так не позволил.

Первый удар обрушился на атакующую руку, нож вывалился из сломанных пальцев и покатился по полу. Второй угодил в живот. Третий пришелся опять в лицо, хрустнули зубы, рот наполнился кровью, а сама горе-воительница опять отлетела и упала на кровать. Встать больше не удалось – на нее тут же навалилось что-то неподъемное, угловатое и очень твердое, больше напоминавшее какой-нибудь сундук, чем живое тело…

…На самом деле это оказались пара книг и пустая шляпная картонка, свалившиеся со скверно прибитой полки, – наверняка Жак собственноручно прибивал, лентяй безалаберный. Хорошо, по крайней мере, на этой полке не оказалось ничего тяжелее. Хотя и от книжки, похоже, синяк останется…

Дзиннь-дзиннь-дилинь-дилинь!

Никогда еще агента Кангрема не будили с такой садистской беспощадностью. В ушах пронзительно звенел отвратительный дребезжащий звук, глаза резало, в носу стоял едкий запах, подозрительно похожий на аммиачный, в рот словно сыпанули перцу, а тело сотрясали беспорядочные импульсы боли.

– Проснись! – пробился сквозь оглушительный звон чей-то отчаянный крик. – Встань! Вы мне нужны! Жак, не смей опять падать!