— Ответь мне на один вопрос, милая. — Я выводил крошечные круги на внутренней стороне ее бедра, приближаясь все ближе к заветному месту. — Ты когда-нибудь кончала?

Она застыла в смущении, и когда ответ не прозвучал, я продолжил выводить круги чуть ниже. — Да, — сказала она.

— Сама? — я вернул руку на бедро.

Она подвинулась, прижимаясь к моей эрекции и прислонилась лбом к моему. — Да.

Я был рад это слышать, но не удивлен. Я скользнул пальцем по ее влажным трусикам. Ее тело соблазнительно дернулось. Я продолжал нежно водить пальцем, взад и вперед.

Я мог прикасаться к ней вечно.

Может, так и будет. Я мог бы вот так и сидеть, держа одну руку у нее между ног, а второй прижимать ее грудь. Мне бы и этого хватило.

Но потом Эвери отодвинулась.

Она скользнула рукой по моей груди, по моему прессу, останавливаясь над ремешком моих джинсов. Мой член увеличился от такой ее близости. Часть меня хотела взять ее за руку и завершить дело, но другая часть беспокоилась, что я потеряю контроль, стоит ей меня коснуться. Она качнула бедрами, когда я еще раз дотронулся до сосредоточения нервов между ее ног круговым движением.

Я был готов рискнуть и потерять контроль.

Покусывая ее нижнюю губу, я замер. — Чего ты хочешь, Эвери?

— Я хочу… Я хочу к тебе прикоснуться. — Сама себе удивившись, сказала она. — Но я не знаю, что тебе нравится.

О, Боже, ее слова вызвали у меня тяжкий вздох, и я почувствовал удовольствие внизу. Я положил свою руку на ее. — Милая, все, что бы ты ни сделала, мне понравится.

— Серьезно?

— Черт, да. — Я вжался в диван, создавая пространство между нами. — Мне понравится все, что ты со мной сделаешь. Об этом можешь не беспокоиться.

Счастье и тепло вспыхнули в ее взгляде и, опустив ресницы вниз, она расстегнула пуговицу на моих штанах, а затем и молнию. Я улыбнулся, когда она ахнула.

— Легкий доступ. — Я приподнялся и снял с себя джинсы.

Эвери не оторвала взгляд, и это было так возбуждающе. Все мое тело было натянуто как тетива лука. Я ничего не мог поделать. Я провел рукой вверх к концу, а потом обратно вниз к основанию, и мой пульс участился.

— Я думала о тебе, — прошептала она.

Каждый мускул в моем теле застыл. — Как?

Она замешкалась. — Когда я… трогала себя, я думала о тебе.

— Ни черта себе, — я прорычал и сжал челюсть. Я чуть не кончил прямо там в ту же секунду. Она думала обо мне, когда трогала себя? Боже всемогущий и преисподней дьявол… — Это самое возбуждающее, что я когда либо слышал.

Она вытянула губы, и я поцеловал ее сильнее и жестче, чем, вероятно, следовало, но она не отстранилась. Я опустил ее руку вниз, обхватив ее пальцами мою мощь. При первом прикосновении мое тело дернулось, а потом она начала двигать рукой вверх-вниз.

Отсутствие опыта она с лихвой сглаживала старанием. Невинности, с которой она меня ублажала, было достаточно.

— Ты идеальна, — прошептал я и, прижимаясь к ее губам, запустил руку обратно между ее бедер.

Наше дыхание слилось воедино, тяжелое и быстрое, когда я накрыл ее рукой поверх трусиков, прижимаясь ладонью к клитору, и надавливая пальцем на ее разгоряченность, от которой меня отделял лишь тонкий барьер. Не отрываясь от ее губ, мы переплелись языками, в то время как она оседлала мою руку, и я вошел в нее.

Я почувствовал, как ее тело напряглось, и она резко выкрикнула: — Кэм!

Ее тело подрагивало под напором моей руки, и волна за волной я снимал ее напряжение. Мое тело задрожало, когда ко мне пришло облегчение. У меня еще никогда не было такого сильного оргазма, и я был поражен этим. Она застыла, опустила голову мне на плечо, а я обнял ее одной рукой за талию.

Лишь когда я стал слишком чувствительным, я нежно убрал ее руку. Она обмякла в моих объятиях, и я притянул ее к своей груди. Я знал, что должен ее отпустить. Наши тела беспорядочно сплелись, но я был не в состоянии пока расстаться с ее телом.

Я протянул руку и, наклоняя ее голову назад, поцеловал уголки ее глаз, а потом приоткрытые губы. Между нами повисла тишина, расслабляющая, пока я не почувствовал, как она напряглась в моих объятиях. Я забеспокоился. Я знал, что не сделал ей больно, но может быть, мы зашли слишком далеко?

— Эй, — сказал я, гладя ее пальцем по щеке. Огорчение наполнило ее взгляд. — Ты в порядке? Я не…

— Это было идеально. — Она поцеловала меня в подбородок, закрыв глаза. — Это идеально.

Эвери была права. Господи, это был самый идеальный момент, но комок тревоги образовался у меня в животе. Она прошла через что-то ужасное. В тот момент она об этом не думала, но я знал, что это всплывет рано или поздно, и я ничего не мог с этим поделать.

Олли стоял на краю скамейки напротив нас с коробочкой китайской еды, которую не доела Эвери. Тот факт, что он принес ее с собой в кампус, был странным. Ведь еда стояла в холодильнике несколько дней.

— Я лишь хочу сказать, что Президентский день[8] гораздо интереснее Дня Всех Влюбленных, — сказал он, копаясь палочками в лапше. — В конце концов, это Холлмарк создал День Влюбленных. Это ненастоящий праздник.

Усаживаясь рядом с ним, Бриттани покачала головой. — Президентский день — это скукота. Что происходит в Президентский день?

Эвери села мне на колени, свернувшись у меня на груди. Это был очень холодный февральский день, и я, расстегнув толстовку, запахнул края вокруг нее. — Разве у этих двоих что-то было? — спросила она тихо.

Я тихо рассмеялся. — Честно, я точно не знаю.

— В Президентский день проводятся распродажи машин и мебели, — сказал Олли, улыбаясь так, словно он был горд своим умозаключением. — И банки закрыты.

— Вот это да. — Бриттани обменялась взглядом с Пироженкой и повернулась к Олли. — Ты не трахаешься в Президентский день. Ты делаешь это в День Влюбленных.

Олли сделал паузу, лапша тихо колыхалась на ветру, когда он посмотрел на нее сверху вниз. — Это предложение?

— Ух ты, — пробормотал я. — Ловкий ход.

Пироженка захихикала.

Вскинув руку, Бриттани столкнула Олли со скамейки. — Нет. Не предлагаю.

Олли проворно приземлился на ноги. — Какая жалость. — Он так близко наклонился к Бриттани, что его светлые волосы упали на ее. — Я бы перевернул твой мир, детка.

Не в силах сдержаться Эвери засмеялась вслух, и я уронил голову ей на плечо, пряча лицо от смущения.

Бриттани похоже была не впечатлена. — Скорее всего, ты прав. Я представляю, как после одной ночи с тобой поселюсь в психушке на всю свою оставшуюся жизнь.

— Ауч. — Он прижал свободную руку к груди. — Ты разбила мне сердце.

Ответ ее рассмешил. — Сомневаюсь.

Олли плюхнулся рядом с ней и поднял палочки. — Лапши?

Легко улыбаясь, она покачала головой. — Нет. Спасибо.

Эвери села, и холодный воздух пробежал между нами. Я потянулся к ней, притягивая ее обратно в объятия. — Не уходи, — попросил я, обнимая. — Ты мое теплое одеяло.

Она потянулась ко мне, целуя в уголок губ. — Мне нужно идти на пары.

— Прогуляй, — прошептал я, ища ее губы. — Пойдем со мной домой. — Я наклонился, и мой язык ворвался между ее холодных губ. — Я согрею тебя.

Она задрожала, и я сомневаюсь, что это было связано с холодом. — Это также примитивно, как предложение Олли перевернуть мир Бриттани.

— Эй! — вскрикнул Олли. — Не впутывайте меня в свои любовные делишки.

Щеки Пироженки залились краской, и мне стало интересно, забыла ли она, что мы не одни. Она высвободилась, как и вчера ночью в моей спальне, на моей кровати, и я подавил стон.

Мне на самом деле не стоит думать об этом сейчас.

— Скоро увидимся? — спросила она у Бриттани, быстро обняв ее.

Бриттани кивнула. — Конечно.

Попрощавшись, я положил руку на ее хрупкие плечи, намереваясь проводить ее до Уайтхолла. Она улыбнулась мне, прищурившись. — Тебе нужно быть на другом конце кампуса, верно?