– Квестор Проун, – сказал он ровным голосом, – я не считаю свое желание ознакомиться с остальными отчетами чем-то из ряда вон выходящим. Я даже не прошу вас лично доставить их мне. Все, что от вас требуется, это повелеть тому, кто хранит архив, открыть нужный ящик. Труд, не правда ли, не слишком велик?

С нарочитой неторопливостью Проун отложил в сторону нож и вилку, и лицо его от шеи до самой макушки стало медленно багроветь.

– Квестор Ренфорд, вы забываетесь! Если вам угодно и дальше вести разговор в таком тоне…

Чиновник внезапно осекся, глаза его, сузившись, метнулись к двери, в которую как раз входила весьма импозантная пара – великан-эдил почтительно поддерживал под руку госпожу Саффиан. За ними, как приклеенный, следовал Уокен Эласко. После обмена приветствиями – Лайам и Проун довольно сносно изобразили на лицах улыбки – вновь пришедшие сели за стол.

Придвинув к себе блюдо с горой жареных окуней, Куспиниан вдруг страшно заволновался: он заметил, что одна из тарелок, стоящих перед его дорогими гостями, пуста.

– Квестор Ренфорд, – с упреком воскликнул эдил, – позвольте, я положу вам рыбки. Она еще утром плавала, поверьте мне на слово! – Он привстал, готовясь обслужить привереду, но Лайам отчаянно замахал руками и замотал головой.

– Спасибо, не надо, я уже съел булочку. Я вовсе не голоден… вчерашний ужин – он был так обилен, что мой бедный желудок все еще не справился с ним.

Эти слова вызвали на бледном лице Эласко понимающую улыбку, впрочем, он тут же опять уткнулся в тарелку, пряча красные, как у рака, глаза.

– Вот и прекрасно, – сказала вдруг вдова Саффиан. – Квестор Ренфорд, раз уж вы покончили с завтраком, окажите мне небольшую услугу. Пройдите к слугам, найдите мою служанку и поглядите, все ли готово у нее для обряда.

– Для обряда? – вежливо поднял бровь Лайам.

– Боюсь, я забыла вам сообщить о нашей давней традиции, – пожала плечами вдова, словно упущение не казалось ей важным. – Понимаете, работу каждой выездной сессии герцогского суда у нас принято начинать с посещения пантеона. Небольшая молитва и скромные подношения небожителям обеспечивают ареопагу благосклонность небес.

Южане, по мнению Лайама, относились к религии куда серьезнее, чем его земляки – уроженцы Мидланда. Председательница ареопага явно считала, что новый квестор непременно примкнет к своим благочестивым коллегам, ей и в голову не приходило, что он может этого не захотеть. Лайам неторопливо встал, хотя в мозгу его роилась масса вопросов, которые он с большим удовольствием задал бы кое-кому.

– Конечно, мадам, я все проверю.

Вдова кивнула, и Лайам двинулся к двери, перебрасывая через руку свой плащ. Прячась за его длинными складками, через трапезную никем не замеченный прошествовал и Фануил.

Служанку вдовы Саффиан искать не пришлось – она сама наскочила на Лайама в общем зале таверны, чуть не задев его огромной плетеной корзиной. Задыхаясь, девчонка спросила, тут ли ее госпожа, и, не дожидаясь ответа, понеслась к трапезной.

Сопровождаемый Фануилом, он вышел на улицу и стал прогуливаться, дожидаясь, пока прочие члены ареопага покончат с завтраком. Дракончик сунулся было в уже знакомый ему переулок, но ничего интересного там не нашел и быстро вернулся. Время тянулось медленно. Чтобы его скоротать, Лайам прислонился к стене и, прикрыв глаза, подставил лицо солнцу. Ему не терпелось покончить с формальностями и заняться работой. Несмотря на размолвку с Проуном, настроение его было приподнятым. День начинался более чем удачно, и залогом этой удачи являлась книга, прихваченная в библиотеке Тарквина. Она обещала многое, но прежде всего давала возможность выяснить, была смерть Элдина Хандуита несчастным случаем или нет.

«Ареопаг только раскачивается, а кое-кто уже сделал половину работы. О, мы еще утрем господину Проуну нос!»

Нахмурившись, он признал суетность последней мыслишки, но все же не мог отказать себе в удовольствии повертеть ее в голове. Толстый квестор был полным засранцем, и его следовало поставить на место. Кроме того, Лайаму очень хотелось продемонстрировать свою компетентность вдове. Судя по всему, та с большой неохотой ввела в состав суда новичка и, вероятно, уже сожалела об этом решении.

«Ладно, постараемся, чтобы у нее не было причин сожалеть», – сказал Лайам себе, и тут дверь гостиницы отворилась. На улицу высыпали остальные члены суда. Словно прочитав мысли нового квестора, госпожа председательница остановилась.

– Проводите меня, господин Ренфорд, – сказала она. – Я уделяла вам мало внимания и теперь хочу исправить свою ошибку.

Она была в черном, но траур придавал ей скорее зловещий, чем скорбный вид.

– Сударыня, ваша занятость не позволяет вам все охватить, – сказал Лайам учтиво и наклонился, чтобы взять Фануила. Их сотоварищи уже успели уйти вперед. Куспиниан и Проун возглавляли маленькую процессию, за ними следовали Эласко и служанка с корзиной. Лайам посадил дракончика на плечо и замер, натолкнувшись на испытующий взгляд госпожи Саффиан. – Что-то не так? Если пожелаете, я могу оставить его в гостинице.

– Нет-нет, – трогаясь с места, сказала вдова. – Пусть будет при вас, это может сослужить хорошую службу. Магу, да еще с таким фамильяром, вряд ли кто решится солгать. – Они свернули на большую улицу, вдоль которой тянулись торговые лавки. Было еще рано, и по мостовой тяжело катились нагруженные повозки, их влекли к уоринсфордскому рынку быки.

– Я, вообще-то, не маг, – ответил, поморщившись, Лайам. Шагающий рядом бык обнюхал его, чихнул и громко замычал, словно бы возражая.

– Мы с вами знаем об этом, квестор, но другим откуда бы знать? Тем же самым, например, Хандуитам? Правда, мой покойный супруг неясностей не любил, но подчас он бывал… слишком уж щепетилен. Ареопаг ищет истину, а вовсе не отвечает за то, что творится в чужих головах. Что за беда, если кто-то вас примет за мага? Ведь вы сами никого не пытаетесь в том уверить? Значит, и вины вашей тут нет.

Никого и никогда, но жители Саузварка все равно считали его чародеем, и Лайам устал с этим бороться. Он даже иногда пользовался таким положением дел, не испытывая особенных угрызений совести по этому поводу. Однако некоторое замешательство в голосе председательницы подсказало ему, что разговор на эту тему следует прекратить.

– Людям свойственно ошибаться, – уклончиво произнес он. – А вам ни в коей мере не стоит корить себя за невнимание к моей скромной персоне. У вас и без того хватает забот. Но все же я счастлив, сударыня, что вы нашли возможность уделить мне какое-то время, ибо есть вещи, о которых мне хотелось бы вас расспросить.

На главной городской магистрали народу между тем ощутимо прибавилось, сюда с боковых улочек стекались телеги и верховые, а также пешие грузчики с тюками, бочонками и мешками – и вся эта публика поторапливалась к центру Уоринсфорда. Но то ли клиновидная мордочка Фануила, возвышавшегося над плечом Лайама, то ли внушительная фигура шагающего впереди великана-эдила, то ли зловещий вид самой госпожи Саффиан заставляли толпу безропотно расступаться, и на пути собеседников не возникало особых заминок. Однако вдова вдруг решительно свернула в один из переулков, потянув спутника за собой.

– Люди меня не очень-то любят, – пояснила она, – будет лучше, если мы пройдем этим путем. Он покороче да, кстати, и поспокойнее – мы сможем поговорить без помех. Как я догадываюсь, вам хочется знать, каков круг ваших обязанностей.

– В той мере, в какой вы сочтете нужным его мне обрисовать, – Лайам вежливо и в то же время искательно улыбнулся. – Я до сих пор барахтаюсь, как брошенный в воду щенок.

Вдова кивнула, потерла кончик носа и поджала губы, словно прикидывая, с чего лучше начать.

– Действуйте так же, как если бы вы по-прежнему работали с саузваркским эдилом. Просто теперь ваши усилия должны быть несколько более ориентированы на нужды суда. Например, я могу поручиться, что дело Хандуитов кажется вам не стоящим большого внимания. А между тем, если правильно расставить акценты…