Оуэн попытался яростно покачать головой, но путы не позволили этого сделать.

— Это инопланетянин, который тебя использует. Это не ты говоришь, Меган. Это не…

— Ты хочешь быть любимым и нужным, Оуэн. Но всё заканчивается тем, что ты задираешь нос. Ты требовательный, справедливый – и, в конце концов, высокомерный по отношению к другим. — Ты ловишь себя на том, что улыбаешься ему, но на самом деле это печальная улыбка. — Знаешь, я так тебя любила. Меган так тебя любила.

Он думает, что обнаружил что-то, что можно использовать, нащупал какую-то тактику. Ты узнаёшь этот взгляд – ты не раз видела его тогда, в Лондоне, когда вы о чём-то спорили.

— Я тоже любил тебя, Меган. И я до сих пор тебя люблю. Помнишь, что было вчера вечером? Я знаю, что ты всё ещё здесь, Меган. Ты – врач, давай! Не потеряйся в этом существе. Попытайся вспомнить. Ты – врач. Один из лучших. Мы оба хорошие доктора. Мы отличная пара, правда?

И где-то глубоко ты действительно понимаешь, о чём он говорит. Ты думаешь о его тёплом дыхании на твоей коже, о его губах на твоей шее. О его руке, которая обнимает твою спину. О его горячем теле рядом с тобой. О том, как ты чувствовала его внутри себя.

— Вернись ко мне, Меган. Вернись. Посмотри на Сандру. Ты нужна ей. — Он опускает глаза. — Ты нужна мне.

То, как он отводит взгляд и как прерывается его голос, вовремя возвращает тебя к твоей лучшей половине. Теперь ты вспоминаешь его технику. Его обычную программу.

— Я – воин Брайдака! — рявкаешь ты на него.

Его глаза снова встречаются с твоими, и ты знаешь, что он видит, что потерял тебя.

— Я больше не Меган, — жёстко говоришь ты. — Особая технология Брайдака позволяет мне использовать захваченных в плен жителей планет, на которые мы вторгаемся. Используя наших пленников таким образом, мы можем прекрасно внедряться в местное население. И когда я заканчиваю с одним человеком, я могу освободить их, где бы они ни находились, и вернуть своё сознание сюда, на этот корабль – или вселить в другого пленника.

— Та команда дайверов. — Он такой же умный, каким ты его помнишь. — Они наткнулись на твой корабль, потерпевший крушение, и ты использовала каждого из них по очереди.

— Они были такими слабыми, — объясняешь ты.

— Что ты имеешь в виду? Би и Эпплгейт были тренированными солдатами. В буквальном смысле в хорошей форме.

Возможно, он прав. Ты думаешь о том, как легко было солдатам подавлять других людей.

— Проблема с вами, людьми, в том, — говоришь ты Оуэну, — что захват сжигает очень много спинномозговой жидкости, которой у вас и так маловато. К счастью, достаточно легко пополнить запасы через других людей.

Тебя удивляет то, что Оуэн реагирует на это отвращением.

Ты объясняешь ему, что многое узнала от людей, которых захватывала. От Би и Эпплгейт ты узнала о военной системе Земли. Уайлдмен подсказал тебе способ заправить корабль ядерным топливом с Земли.

— И от них всех, — завершаешь ты, — я узнала, что они с подозрением относятся к Торчвуду, боятся и презирают его. Так что я была очень заинтригована, когда поняла, что ты работаешь в Торчвуде.

Его лицо неподвижно, как камень.

— Теперь Меган… — говоришь ты ему. — У неё есть глубокая привязанность к тебе, Оуэн. Это не было просто потрахушками, как в старые добрые времена, правда? Не для Меган. Это очень отличалось от той первой ночи в университете, ты помнишь? После дискотеки? Это было простой тягой к сексу. Мелкие эмоции. Непосредственный физический контакт. Но хороший. Она думала, что ты убеждённый девственник, которого ей удалось уложить в постель во время первого же семестра, так что, знаешь, ты удивил её.

— Мне приятно это слышать, — он выдавливает слова так, словно это испытание для него.

— Хотя это не всегда было так. Для тебя – может быть. Но не для неё. Пока ты не ушёл, она ни разу не говорила тебе, что на самом деле чувствует. И именно поэтому она позволила тебе вернуться в её жизнь на этой неделе. Именно поэтому она доверяет тебе, несмотря на то, что ты такой ненормальный.

— Хватит, — говорит Оуэн. На этот раз чувство в его голосе подлинное. — Ты сказала, что можешь дать ей уйти. Ну так дай ей уйти. Сейчас же. Дай ей говорить за себя.

— Нет, думаю, сейчас она мне нужна. Она врач, не так ли? Она хорошо понимает все достоинства и недостатки человека. В физическом плане и в эмоциональном. И, кроме того, она молодая и сильная. Она сможет вернуть меня на берег. Она сможет достать остальные ядерные пакеты, которые спрятал Уайлдмен. Они всё ещё нужны мне, чтобы заправить этот корабль.

Осталось сделать совсем немного, прежде чем уйти. Сосредоточившись, ты чувствуешь, как внутри тебя растёт существо. Пузырьки газа, движение у тебя в животе. Единственным коротким движением ты выплёвываешь крошечное создание, похожее на морскую звезду. Оно выворачивает свои четыре ноги на полу рядом с дрожащим телом Сандры Эпплгейт.

Оуэн видит это, и на его лице явственно читается отвращение.

Ты подходишь ближе к нему. Сжатый в оковах, он не может двигаться, и тебе приходится наклонить голову, чтобы мягко поцеловать его в губы. Сначала он сопротивляется, крепко сжимая рот, но затем чувства в нём берут верх, и он смягчается.

Именно тогда ты активируешь устройство. Всё тело Оуэна напрягается, когда сдерживающая рамка вгоняет пульт управления в его позвоночник. Он не может сдержать крика от внезапной невыносимой боли. Теперь его глаза смотрят на тебя с ужасом и недоверием. А потом тускнеют. Зажимы на голове ослабляют хватку, и его голова резко склоняется вперёд.

Ты вернёшься за ним, только если тебе не удастся успешно завершить свою миссию в теле Меган. Сейчас его глаза закрыты, и его длинные тёмные ресницы вздрагивают, когда он падает без сознания. Ты размышляешь о своей привязанности к нему. Ты знаешь, что значит для него это инопланетное вторжение, как он хочет, чтобы ты стала частью этого. Именно поэтому тебе было так приятно объяснять всё это ему.

Но потом ты вспоминаешь, что это привязанность Меган, а не твоя. Поэтому ты быстро покидаешь комнату, оставляя там его, беспомощного.

Джек привык к тому, что он мог прийти куда угодно и сразу же взять бразды правления в свои руки. Не имело значения, был это ночной клуб или торговый центр, тёмный глухой переулок или церковь. Когда он уверенно шагал вперёд – имел ли он на это право или нет, – его внешность, его походка и вся его манера держаться приказывали людям расступаться перед ним и отступать.

Но сегодня вечером в отделении неотложной помощи Королевской больницы Кардиффа всё было не так. Джек пришлось проталкиваться в здание сквозь разъярённую толпу пациентов, которых отправляли назад в грозу сердитые сотрудники больницы, которые уже не успевали справляться со своими обязанностями. Бочкообразный охранник сначала даже не захотел смотреть на торчвудское удостоверение Джека, но со второй попытки неохотно позволил ему пройти.

Несмотря на большое количество людей, отправленных восвояси, раздвижные двери с датчиками движения надолго остались открытыми из-за непрерывного потока экстренных пациентов, которых заносили в здание больницы на носилках сотрудники «скорой помощи». Три насквозь промокших коврика, затвердевшие от грязи, были доказательством нерешительных попыток помешать вновь прибывшим приносить на своих ногах в больницу грязь и воду. Мешки с песком, сложенные у входа, говорили о том, что больничное начальство считает, что худшее ещё впереди.

В приёмном покое царила атмосфера угрюмого недовольства; помещение было битком набито людьми, ожидавшими своей очереди к врачу. Двое младенцев кричали, но кроме этого можно было услышать лишь один человеческих голос, принадлежавший их матери, пытавшейся их успокоить. Все остальные очень по-британски сидели в мрачном молчании, не разговаривая с сидящими рядом людьми, даже если это были их друзья или родственники; вместо этого они просматривали захватанные номера «AutoCar» и «OK!»[94], как будто это было самое увлекательное чтение в их жизни. Те, кто не читал журналы, каждые тридцать секунд смотрели на часы. Вся эта комната пропахла грязью, потом и злостью.