Нахлобучив на голову шлем, Аркадий Ильич выскочил в коридор. Трое его однокурсников, злобно и растерянно поглядывая на Эдика, облачились и вышли за Аркадием Ильичом. Походка их была нетвердой.

– Все о'кей, кэп? – заглянул в каюту Кленин.

– Нормально, – молвил Эдик. – Собирайся. Пойдем лед поищем.

– О'кей…

За льдом Настя не пошла – осталась помогать Ксене ухаживать за ранеными. Да и все равно пустолазных скафандров не хватило бы. Всего их насчитывалось шесть штук. Четыре были отданы полковнику Еселеву и троим планетологам-божедомам: они рыли неглубокие могилы и вырезали лазером надгробия или грубые кресты. Оставалась пара «Вээсок» и иволгинский БК.

Третьим «на разведку» напросился Вася. Его взяли. И поручили нести алюминиевые лопаты.

Выходили через малую шлюзовую. Внешний люк открывался лишь до половины, но пролезть можно было свободно.

Поверхность Моаны ничем особенным не поражала – похоже было на «родной» Фобос, только в светлых тонах. Солнце быстро всходило над близким горизонтом, тени укорачивались, уступая место неяркому сиянию. Росли световые пятна, вытягивались в полосы, смыкались в серо-жемчужное поле. Грунт под ногами напоминал глину, она серебрилась колючим пушком инея и медленно тускнела «на солнцепеке», но реденький парок зрением даже не угадывался.

– Вот, суки, – сказал Кленин со злостью, – смотри, чего понаделали!

Эдик обернулся, вознесясь на метр и медленно, как на дно, опустившись. «Солярис» стоял косо, но прочно, походя на старинную бочку из-под солярки, забытую на мерзлых камнях антарктического пляжа. Такую же битую, мятую, в рваных дырах. Нос корабля отсутствовал, напрочь отхваченный, – под звездами жалко сверкали размороженные трубы, корячился лонжерон с остатком гнутой обшивки, стыковочный узел крепко обжимал андрогины посадочного модуля. С андрогинов свисал остаток аварийного бота – кессон, раскрывшийся нелепым цветком.

Центральная часть лайнера была относительно цела, решетчатый аутригер, несущий сигару аварийного двигателя, торчал вбок, тверд и прям. Отброшенный в стороны реактивными струями песок образовал под АЯРД что-то вроде неглубокой котловины, увенчанной осыпающимися барханами.

Зато корма… В гармошку, в лепешку, всмятку. Титановая броня вывернута, шипастыми булавами торчат ручейки застывшего металла. Керамит, и тот расплескался. Еще бы… Разрушить отражатель при включенном двигателе! Кабы не гасительная камера, весь корабль превратился бы в мгновенную вспышку.

– Кто знает, как с лазером работать? – окликнул разведчиков кто-то из похоронной команды. – Капитан!

– А какая мощность?

– Так… Один и две десятых! Добавить?

– Да нет, хватит. А рассеивание?

– Четыре!

– Поставь лучше «два»!

Край могилы озарился розовыми вспышками лазера.

– Порядок! Пошло!

Эдик самодовольно улыбнулся. Приятно, черт… И никто не вспоминает о Грише Юсупове, о Тхакуре… (Когда он с Настей лазил по гидросистеме и ступил на тонкий лед тет-а-тет, язык сам развязался: срамно-де, не дрался-де с пиратами… Настя удивилась: «Нет, ну ты странный! – сказала она, изящно пятясь на четвереньках вдоль потерны с коммуникациями. – А что ты мог сделать против целой эскадры? Что, как те польские гусары, лупить сабелькой по „рейнметаллам“?»)

– Где этот лед искать… – донеслось ворчание Кленина, – черт его знает…

– Может, в трещинах? – предположил Вася. – Мы когда практику на Меркурии проходили, на дне разломов воду всегда искали – ну, там, где вечная тень. Вода, правда, как на Луне – с аммиаком пополам, с метаном… Замучишься потом сапоги чистить. Зайдешь в бункер – а во-они…

– Попробовать можно… Ладно, ищем трещину!

Поисковики отошли от корабля километра на четыре, и Эдик с опаской поглядывал на отвесные черно-рыжие откосы, запоминая форму вершин – не заплутать бы… Впрочем, кислорода хватит на то, чтобы обойти астероид вокруг – Моана в поперечнике едва дотягивала до сотни километров. Идешь, будто кто тебя на помочах ведет. Шаг сделаешь – и минуты три летишь, пока не коснешься грунта. Прыг-скок, и полкилометра одолели.

За кряжем поисковики увидели пильчатый вал кратера. На западе вал исчезал за горизонтом, а на востоке под его обрывами громоздились черные непроницаемые тени. С ними смыкалась широкая черная расселина.

– Давайте я слазаю! – вызвался Вася.

– Давай, – согласился Эдик.

– Держи, – Кленин протянул Васе тросик, – карабин зацепи только.

– Да здесь нестрашно…

– Все равно зацепи…

Эдик с Клениным держали тонкий трос, а Вася спустился на самое дно, узкое, ямистое, запорошенное пылью.

– Пусто! – зачем-то крикнул он, облазив трещину. – Камень, пыль, щебенка!

– Держись!

Вытащили пилота играючи, Эдик мог бы и сам это сделать одной рукой – местная гравитация позволяла.

– Ищем дальше? – спросил он, сматывая трос.

– А давайте обойдем кратер, посмотрим, что там, с той стороны?

– Пошли!

Эдик повесил на плечо почти невесомый моток и почувствовал вдруг колебание почвы. Или это ножные усиления БК дернулись? Да нет… Опять этот… вздрог.

– Вы ничего не чувствуете? – Он оглянулся и увидел медленно оседающий пылевой столб. Эдик открыл рот, но сказать ничего не успел – в пяти шагах от него ударил вверх фонтан пыли и камешков. Между Васей и Клениным жахнул еще один, повыше. Теперь почва вздрагивала чаще – будто по огромному барабану били и били колотушками, учащая нервный ритм.

– Метеоритный дождь! – заорал Вася и кинулся бежать. Подпрыгнул на высоту третьего этажа и плавно вплыл в мутное облако пыли.

– Стой! – крикнул Кленин. – Куда тебя понесло?!

Невдалеке словно хороший фугас подорвали – пыль, камни и комки реголита поднялись в черное небо серо-бурой тучей, всклубившейся строго вверх. Острые обломки зацокали по броне частой очередью. Тряхнуло так, что Эдик не удержался и шлепнулся на вытянутые руки – плавно шлепнулся, с отгягом. Бежать?! Куда? А может, как раз надо стоять, чтоб не попало?! Побежишь, тут тебя и прибьет…

– Метеоритная атака! – пробилось в наушниках. Это с корабля. Надо же… Метеоритный локатор проснулся… Раньше не мог…

Эдик стоял, оплывая ужасом и смертным томлением, и гадал – попадет не попадет? Небольшая равнина вся украсилась сеявшимися пышными султанами. Крупный метеорит угодил в вал кратера и проломил его, взметывая кувыркающиеся глыбы, выбрасывая самосвалы мелкой, словно просеянной пыли. Грунт пучило и дырявило, нестройный дробный гул доходил до ушей через ноги. Метрах в пятнадцати грохнулся небесный камень солидных размеров, и взвившийся фонтан пересыпался колючим блеском, замерцал десятками бледных радуг – лед!

Метеоритная атака выдыхалась. Взрывы и взрывчики вспухали все реже, то далеко, то близко – не угадаешь. «Только бы не попало! – молился Эдик. – Только бы мимо!»

Сверкнул последний космический булыжник, слабо ударило по пяткам, но Эдик долго не мог стронуться с места.

– Это был не наш расстрел, ребята, – глухо молвил Кленин и грязно выругался.

– Я уж думал – все, – дрожащим голосом признался Вася, – еще бы и мне полковник яму рыл…

Он громко икнул в эфире.

Солнце закатилось. Наступила двухчасовая моанская ночь.

– Ты лед видел? – спросил Кленин, уходя от страшного.

– Видел, – сказал Эдик. Он прислушался к себе, к своему голосу – испугался он? Сильно? Или не очень?

Медленно, сторожко сошлись трое разведчиков у неглубокого, парящего кратера. Под тонким слоем реголита пряталась линза чистого водяного льда. В свете нашлемных фонарей лед переливался голубым и белым, искрился и взблескивал, как битый хрусталь.

– Во! – поразился Кленин. – Я ж тут проходил! Вон и следы мои! Считай, по льдине гулял, изыскатель хренов!

– Вася! – позвал Эдик и спрыгнул – замедленно слетел – в яму. Его ноги ушли в колотый лед. – Сбегай на корабль, сообрази что-нибудь вроде волокуши! А мы пока камни уберем…

– Ладно!

– И лазер прихвати заодно! Он там, в гасительной!