Если Еремей хранил подобное в сейфе, то бабка Анфиса не сильно-то прятала свое богатство.

— Садись, чего застыл как истукан? — в ее голосе прорезались привычные ворчливые нотки.

Опустившись коврики, бабка положила камни в тарелку и закрыла глаза.

— Первое, чему должен научиться маг, — начала она, — это обращаться к собственной силе. Для этого существует медитация. Она позволяет телу расслабиться и очистить разум. Так ты сможешь лучше видеть магию, заключенную в твоем теле. А теперь дыши и постарайся ни о чем не думать.

Я послушно засопел. Но в голове постоянно появлялся образ то призраков, то беловолосой девчонки, то почему-то Санька с удочками.

— Да что ж ты пыхтишь, как паровоз-то⁈ — не выдержала бабка, приоткрыв один глаз. — Спокойнее надо! Размереннее!

Она так рявкнула, что у меня аж дыхание застряло в горле.

Затем началось долгое и нудное занятие. Постоянно покрикивая, она объясняла мне азы ритма и глубины вдохов.

Я так тщательно старался следовать указаниям бабки, что в итоге у меня закружилась голова от переизбытка кислорода, постоянно свербило в носу, да и начался кашель.

— Все с тобой ясно, — проворчала бабка Анфиса. — Поднимайся. На сегодня все.

— Это не самое лучшее место для таких упражнений, — хлюпая носом, сказал я.

— Да уже без сопливых понятно. Придумаю что-нибудь. Теперь ступай, я устала.

«Устала она!» — мысленно ругался я, трогая покрасневшую кожу на носу.

— Подожди, а как выглядит это самое обращение к силе? Что я должен увидеть?

— Свою магию, — важно произнесла она. — Она как защитный слой вокруг тебя, подсвечивает тело разными цветами. Вот у друга твоего, Александра, голубой, потому что воздух. Слабенько, заметно, только когда он с силой работает.

— А какая у тебя ступень? — вдруг спросил я.

— Почти четвертая, — вздохнув, ответила бабка. — Если бы лучше занималась, то переступила бы через нее, но видишь, как оно вышло, — она обвела взглядом избу и скрылась у себя в комнате.

Я понимал, о чем она говорит, уже видел такое у Санька. Но вот вокруг бабки такого не видел, даже когда мы с ней сидели у дома Михалыча.

Может, что-то неправильно делаю? Лучше спрошу про это у Санька. Он-то уж точно умеет во все эти непонятные медитации и работу с магией.

Однако друга дома не оказалось. Меня встретила его мать и сказала, что отправила Санька по делам в соседнюю деревню.

Пожав плечами, я хотел было вернуться, но что-то дернуло меня пройтись дальше по улице. Меня не оставляла мысль, что я могу снова увидеть такую же тень, как над Михалычем? Да и на душе было как-то неспокойно. Странно ощущать себя тем, кто видит смерть.

Сказано — сделано.

Это заняло у меня аж три часа. Наша Васильевка хоть и небольшая, однако застать дома всех ее жителей сразу не получилось. Кто у друзей, кто в огороде, кто, вообще, уехал.

В итоге ни одного темного завихрения я не увидел, но тяжесть в груди никуда не делалась. С чем же она связана?

Закончил я обход у дома Еремея. Он колол дрова на заднем дворе. Старая мантия лежала на высоком пне, а сам маг ловко орудовал топором. А отшельник не такой уж и старый, как я думал все это время.

Я не стал выскакивать из-за калитки, а молча ждал, когда она закончит и заметит меня сам. Заодно и наблюдал за сизыми всполохами магии вокруг него. Интересно, почему я их видел, неужели он помогал себе силой?

— Доброго тебе дня, Виктор, — Еремей, наконец, обратил на меня внимание.

— Вы бы сказали, я бы сам вам наколол, — крикнул я, смотря, как он умывается из ковша.

— Думаешь, что я старик совсем? — Еремей улыбнулся и накинул мантию на мокрое тело. — Я, может, и выгляжу, как книжный червь, но от физического труда никогда не отказывался.

— Зачем же вы тогда меня просили зимой воды натаскать? — удивленно спросил я.

— Лень было из дома выходить. Да и холод стоял собачий. Чего пришел-то?

— Хочу с магией научиться обращаться, — не обидевшись на его слова, ответил я.

— Вот как заговорил, — Еремей подхватил книгу, став похожим на себя прежнего, и подошел ко мне. — С чего вдруг?

— Раз она есть, надо понять, как ей управлять, — насупился я.

— Рассказывай, что натворил.

— А что я-то сразу⁈ Оно само как-то…

Под строгим взглядом Еремея я сел на скамейку возле дома и кратко обрисовал ему, что случилось с призраком Ольги Игнатьевны и про всполохи магии возле Санька.

Маг ответил не сразу. Он то открывал книгу, то барабанил по ней пальцами, а потом и вовсе убрал в карман.

— Одного не могу понять, камень показал, что в тебе практически нет силы, а ты уже умудрился эманации магии увидеть. А вот за Ольгу Игнатьевну спасибо.

— Как думаете, какая у меня ступень? — быстро спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Уж слишком сильно меня этот вопрос беспокоил.

— Ступень? — удивился Еремей. — Уже и про них знаешь? Александр уже рассказал, да?

— И все-таки? — кивнув в ответ на его вопрос, сразу же спросил я.

— Это может определить только инициация. Это самая точная возможность, узнать и ступень, и потенциал, и способность.

— А что главнее?

— Сложно сказать. Порой бывает интересная магия, но слабая. А когда сильная, то, может, и совсем никому не нужная. И будь ты хоть десятой ступени, толку-то?

— И мне теперь придется ждать двадцати одного года, чтобы это узнать?

— Виктор, — Еремей поправил очки и строго на меня посмотрел, — я сейчас даже не уверен, что она может тебе что-то показать. Учись работать с тем, что есть, а там посмотрим.

— Почему же тогда меня не учили этому до первой проверки?

— Сначала ребенка должны научить азам грамоты, а еще думать и делать выводы. Подготовить разум и тело для дальнейшего взаимодействия с магией. Тем более, если тебя с малолетства пичкали бы знания по силе, чтобы ты после инициации делал? С ума бы сошел. Вот. Поэтому родители чаще всего упор на изучение магии делают только после обнаружения таланта у ребенка. К тому же тут вопрос и про способность. Подход к учебе разный.

Как завернул-то! Но все его слова совпадали с тем, что мне говорили учителя в доме отца: «Рано тебе, дождись инициации».

А я все время злился на них, думая, что врут.

— Так или иначе, мне теперь нужно наверстать знания за два года, — угрюмо сказал я. — Поможете?

— Даже не знаю, чем, — развел руками отшельник. — Основам, если только.

— Хоть чем, дядька Еремей.

В тот момент я был готов взять на себя всю его работу по дому: колоть дрова, готовить и возиться с книгами, лишь бы мне перепало хоть немного его знаний.

— Я подумаю, Виктор. Подумаю, — отшельник посмотрел куда-то за мое плечо и ушел в дом, оставив меня одного.

Я изумленно посмотрел на закрытую дверь.

«Нет, это не дело!» — подумал я и заглянул в окно.

— Дядь Еремей, надо уже сейчас начинать! — крикнул я, пытаясь рассмотреть его силуэт за пыльным стеклом. — Я не уйду от вас, пока вы не покажете мне хоть что-то!

Ответа на мою угрозу не последовало, но я не сдавался. Еще минут десять ходил возле дома, упрашивая об уроках. Но Еремей так и не выглянул в окно.

Я уже занес кулак над дверью, чтобы со всей силы стукнуть по ней, но вдруг остановился.

— Чего это меня так занесло-то? — удивился я сам себе.

Настроение шаталось из стороны в сторону, злость то и дело вспыхивала во мне по каждой мелочи. Раньше такого не было.

Задав себе пару вопросов и получив на них неутешительные ответы, я уселся посреди террасы и начал вспоминать, чему меня учила бабка Анфиса.

Очистить свой разум, ни о чем не думать. Дышать. Мне сейчас, казалось, это единственным способом вернуть себе душевное равновесие.

На свежем воздухе, без пыли в носу и паутины над головой, мне почти удалось достичь пустоты в голове. Я старался все глубже и глубже погрузиться в медитацию, как вдруг возле меня раздался тихий щелчок.

Открыв глаза, я понял, что на меня стоял Еремей и одобрительно смотрел на мои попытки в медитацию.