— Убил бы тебя!

— Поздно, — резонно отвечала Лена.

— Чтоб ты пропала!

— Уже.

Антон сначала носился по квартире, потом еле плелся из комнаты на кухню и обратно. Лена не отставала, намертво (вот уж точное слово!) приклеилась. Он выставлял ее за дверь, запирал в ванной, на балкон в сердцах вытолкнул. Но Лена как черт из табакерки появлялась снова и снова.

В конце концов, очумелый, отупевший и обессиленный Антон упал на тахту, откатился в угол, стараясь как можно сильнее втиснуться в ложбинку между стеной и матрасом, накрыл голову подушкой. И тут же почувствовал, как к его спине, ногам прижались другие подушки, не в пример первой, настоящей, отвратительные. Лена что-то шептала, тихо смеялась.

«Вурдалачка! Кикимора! Нечистая сила! — мысленно обзывал ее Антон. — За что мне такая напасть? Надо заснуть! Меня не тошнит! Не тошнит! Желудок, сиди на месте, не выпрыгивай! Мне хорошо! Куда уж лучше! Спать! Всем спать!»

Сны Антону снились редко и никогда — фантазийные. Только цитаты из недавнего или давнего прошлого: кадры из фильма, увиденного накануне, или сцены вроде сдачи экзамена по чужой шпаргалке.

Нынче сон был кинематографический. Фильм «Вий», Панночка (с лицом отдаленно напоминающим Ленино), стоя в гробу, растопырив руки, летала по церкви и жутко выла.

Первой мыслью проснувшегося Антона было: «Еще одна такая ночка, и о половом влечении будет забыто, начисто отрубит». Он нервно передернулся и повернул голову. Лены не было, подушка лежит рядом, не примята.

Ему решительно не хотелось становиться импотентом, как и иметь дело с виртуальными или в бозе почившими девушками.

Не только девушками, думал Антон, бреясь в ванной. Игры затянулись. Родители — это прекрасно. Но мама и папа давно умерли, отошли в мир иной. Будет лучше, если они там и останутся. Надо вернуться к нормальной жизни. Иначе дело кончится помешательством, на фоне которого импотенция покажется легким насморком. Хватит тимуровских героических поступков, хватит помогать умершим, то есть живым. «Вот! — Антон замер с бритвенным станком в руке. — Уже путаюсь! Нет, братцы мои! Наигрались, хватит!

С сегодняшнего дня живу нормальной человеческой жизнью. И никаких покойников!»

Он не знал, достаточно ли его желания, волевого усилия, чтобы прекратить связь с потусторонним. Где та кнопка, на которую нажать и выключить изображение на мониторе? Где бы она ни была, он ее найдет!

На работу, как обычно, Антон собирался явиться к одиннадцати. Но в девять раздался звонок: ты срочно нужен!

Оказалось, его вызывает ни много ни мало его святейшество ББГ. Зачем?

Неужели СПИД обнаружили? Только этого не хватало!

Борису не хватило терпения ждать, пока на Скробова составят подробную разработку. Борис не был асом длительного тщательного планирования. Зато был мастером брать быка за рога, и никто из его рук еще не вырывался.

Бычок, который зашел в его кабинет, ничем особенным не выделялся. Тридцатилетний (35 по документам) хлюст, высокий, худощавый, в дорогом костюме, галстук стильный, ботинки тоже не за три копейки. Волнуется, но не паникует.

— Присаживайтесь! — Борис указал на кресло рядом со столом.

Точно в подтверждение его мысли про «без паники», Скробов не спеша расстегнул пуговицу на пиджаке (чтобы не помялся) и сел в кресло. На спинку не откинулся, но вполне вольготно расположился.

Борис молча смотрел на него. Молчал специально, хотел характером передавить, увидеть на лице Скробова беспокойство и трепет. Но Антон не трепетал. Несколько секунд также молча смотрел на ББГ, потом отвел взгляд и стал с любопытством рассматривать интерьер кабинета. Выходило, что и Борис — часть интерьера. Психологического прессинга не получилось.

— Ознакомьтесь! — ББГ протянул Антону несколько листков.

Он сразу узнал свое письмо в прокуратуру, но внимательно читал, выигрывая время. Как было? Письмо он стер, но могли в тот же день или на следующий достать из «корзины». Идиот! Расслабился, следы не уничтожил. Что было потом? Диск своего компьютера он форматировал два дня назад. Из отформатированного диска теоретически возможно выудить это письмо. Но требуется большой умелец, длительный доступ к диску и специальное оборудование. Если в данный момент не потрошат его машину, если у него будет несколько минут запустить программу «вайпинфо», которая на место прежней информации запишет нулики, то хрен они его поймают! Мысленно ругнувшись, Антон почувствовал отрыжку рыбьего жира и перевернул страницу. «Кто из наших может распотрошить диск? Только Стасик. А он болеет вторую неделю! Значит, здесь у них мимо. Рабочий компьютер не моя личная собственность. Почему я должен нести ответственность за уборщицу, которая, например, в ночи решила поделиться с прокуратурой своими сведениями? Не поймаете! Отпечатков пальцев сия информация не имеет».

— Можно подумать, — ухмыльнулся ББГ, — что ты это видишь в первый раз.

— Да, — покивал Антон и скорбную мину изобразил. — Жуткая история. Но я-то здесь при чем?

— Так ведь это ты писал!

— Маленькое уточнение: я или на моем компьютере? Уточняю — я это вижу в первый раз.

— Не хочешь колоться? Да и правильно. Мне-то на прокуратуру, насильника-проводника и его жертв — с высокой горки. Меня интересуешь ты.

— Польщен.

— Потому что! — Борису не понравилось, что его перебили. — По единственной причине: ты можешь общаться с покойниками.

— Простите, я не ослышался? — Антон умело сыграл изумление.

— Не ослышался. И не валяй передо мной ваньку!

— Ну-у-у! — протянул Антон и развел руками. — Это, знаете ли, из области эзотерики, а я специализируюсь на точной науке информатике.

Неизвестно, как бы повел себя Антон, случись этот разговор не после ночи, проведенной с покойной самоубийцей, не после твердого решения прекратить хиромантию. (Антон знал, что «хиромантия» обозначает гадание по руке. И напрасно! Ситуацию, в которую он влип, слово, по звучанию, описывало очень точно.) Да и сам этот разговор — лишнее свидетельство того, что он заигрался.

— Маскируешься? — ухмыльнулся Горлохватов. — Передо мной — напрасно. Я все про тебя знаю!

— А именно?

— Беседуешь с покойниками, а потом справедливость наводишь. Робин Гуд, Дон Кихот, мать твою ити!

Про мать ББГ вспомнил напрасно. Антон воспринял это как оскорбление своей мамы. На глазах у Бориса дурашливо-удивленная мина на лице Скробова сменилась на стальную маску.

— Борис Борисович! Я затрудняюсь дать оценку вашим словам. Скажу только, что в нашей стране отлично развита психиатрическая служба. А достижения мировой науки, которые, надеюсь, вам по карману, ушли далеко вперед.

«Пусть уволят меня, — думал Антон. — Что я, работу не найду? У меня семеро по лавкам не сидят. Главное — не расколоться!»

— Ты меня в дурдом, что ли, посылаешь? — вытаращил глаза Борис. — В умалишенные записал?

— Все под Богом ходим.

«Крепкий орешек! — мысленно усмехнулся Борис. — Даже интересно. Но я тебя с другой стороны. Куплю с потрохами, продашься и завопишь от восторга».

— Антон… — ББГ заглянул в бумажку, — Антон Ильич! Позвольте вам сделать предложение?

— Воля ваша.

— Как у вас, кстати, с иностранными языками?

— Сносно.

— Придется подучить. Итак. Речь идет об инсайдерской информации. Вы регистрируетесь на крупнейших мировых биржах. Вам сливают инсайдерскую информацию… Знаете, что это такое? Секретные сведения о внутренних изменениях в крупных компаниях. Мелочовку не берем. В упрощенном виде: вы узнаете о предстоящем поглощении фирмы «А» компанией «Б», я даю вам деньги, вы покупаете дешевые акции компании «Б», которые вскорости резко взлетят в цене. В натуре все выглядит немного сложнее. Сначала мы должны пустить в оборот мусорные, высокодоходные облигации и быстро их продать…

— Звучит как роман Драйзера «Финансист».

— Не читал. Но могу сказать: через месяц на вашем банковском счете будет десяток миллионов долларов, через год сотни миллионов. Как перспектива?