Максим Потапов

Увы, дипломатом мне не быть.

Я нахмурился, покатав эту мысль на языке, а после едва заметно пожал плечами. Ну не быть, та не быть. Главное, что именно я контролировал всю ситуацию прямо здесь и сейчас. И именно я мог бы сказать твёрдое «нет» на любое, даже самое безумное предложение личного помощника. Последнее, правда, ещё ни разу не сработало, ну да и чёрт с ним.

Речь сейчас ведь вообще не о том.

Вздохнув, я взъерошил волосы на затылке. Подавил рвущийся наружу нервный смешок и стянул-таки осточертевший за всё это время галстук. Да уж, назвать меня «переговорщиком года» было просто невозможно. Потому что обычно мне было совершенно плевать на чьи-то чувства, и я редко заморачивался, подбирая слова и выражения. Отличная стратегия в бизнесе и совершенно проигрышный вариант в личной жизни. Особенно если эта самая личная жизнь следила за каждым твоим жестом и…

Я глянул на Ирку, застывшую в кресле напротив, и вздохнул, снова потерев затылок. Млять, она серьёзно сидела и смотрела на меня так, словно я её ударить собирался. Или распять прямо здесь и сейчас. А я всего лишь пытался подобрать слова, чтобы начать этот грёбанный разговор.

Ведь в этот раз у меня не было никакого права на ошибку.

— Ты меня пугаешь, Макс, — Ирина зябко поёжилась, пряча глаза и сцепив дрожащие пальцы в замок на коленях. И этот жест сработал не хуже затрещины, вернув меня в реальность.

В ту самую реальность, где я бессовестно залипал на её острых ключицах и тонком, нежном профиле лица. И давил в себе совершенно неуместное желание накормить эту женщину до отвала. Потому что видеть её такой худой, такой хрупкой было ну просто невыносимо.

А у меня на одного конкретного Рыжика были очень уж далеко идущие планы. Те самые, что включали в себя возможность схватить её в охапку и никуда не отпускать. Холить, лелеять, защищать. Любить и оберегать. И пусть это звучало как сценарий сопливой мелодрамы про любовь…

Я тихо хмыкнул, качнув головой. Ладно, стоит признать, что да, ещё пару месяцев назад я о ней не знал и не хотел ничего знать. Зато сейчас во мне махровым цветом распустились все атрибуты заядлого собственника, влюблённого на всю голову. Забавно, правда?

— Прости.

Виновато улыбнувшись, я принял заказ у подоспевшего официанта. И, недолго думая, поддался порыву, наклонившись к столу, цепляя своими пальцами чужую ладонь. Сжал её, согревая светлую кожу и нехотя отпустил, вновь откинувшись на спинку кресла. Как бы мне не хотелось увести беседу в другое, более приятное русло, Ирина права.

Нам просто жизненно необходимо было поговорить. В первую очередь для того, чтобы чётко осознать, что происходит и быть готовыми ко всему.

— Макс? — Ирина забавно сморщила нос, нервным жестом заправив прядку рыжих волос за ухо. И смущённо пробормотала, сжав в пальцах бокал с водой, не поднимая на меня взгляд. — Да уж… Кажется, я вечность нигде не была просто так… Без детей… Да ещё и на свидании… Отвыкла.

Она тихо фыркнула, явно смеясь над собой, а я нахмурился и машинально потёр переносицу. Кажется, это был камень в мой огород. Даже не камень, а нехилый такой булыжник. Так что, Потапов, делаем мысленную пометку встряхнуть пыль с романтика в собственной душе. Чтоб, так сказать, вспомнить, что это такое и с чем его едят. А пок…

— Понял, исправлюсь, — я нагло подмигнул зардевшейся супруге (и этот факт всё ещё казался мне чем-то невероятным!), окинув её многообещающим взглядом. И вздохнул, возвращаясь к теме нашего разговора. — Ир, ты же понимаешь, что такое пристальное внимание со стороны органов опеки к тебе и нашим детям… Что оно не просто так возникло?

— Понимаю, — Риш едва заметно сгорбилась, уткнувшись носом в свой стакан с водой. — Но…

— Три дня назад у меня в офисе побывала одна занятная дамочка, — отпив порядком остывший кофе, я недовольно скривился и поставил кружку обратно на стол. Похоже от американо в ней не было даже кофе, зато цена была как у литра ракетного топлива, не меньше. — Она уверенно заявила, что я отец её нарождённого ребёнка и потребовала жениться на ней в срочном порядке. Весело, пра… Ир?!

Войнова… В смысле, теперь уже Потапова заметно побледнела, глядя на меня широко открытыми глазами. Кажется, она всерьёз размышляла над тем, чтобы запустить в меня чем-нибудь тяжёлым, но передумала. Только улыбнулась как-то криво и горько, озадаченно потерев бровь?

— Очень… — неловко поёрзав, Ирина снова вздохнула и выдавила из себя тихий, хриплый смешок. — Очень весело, Потапов. Я, правда, надеюсь, ты помнишь, что многожёнство у нас под запретом. И…

Тут Ирина затихла, явно пытаясь подобрать слова. А я радовался, как ребёнок и чувствовал себя треклятым эгоистом от того, что мне искренне, до жути нравилось видеть её недовольство. Все эти нотки злости и откровенного возмущения, эти искры гнева в её глазах…

О да, меня это не просто радовало, нет. Осознание, что я действительно небезразличен одной рыжей девчонке заводило меня не по-детски.

— Да-да, было что-то такое в семейном кодексе… Или уголовном? — я состроил самую серьёзную мину на какую только был способен. И всё равно не выдержал, засмеявшись в ответ на злой взгляд жены. — Я помню, Ирин. К тому же, заводить вторую семью я не планировал и не собираюсь даже думать об этом. Тем более, что эта девица тот ещё коллекционер статей уголовного кодекса. Мне Гор потом отдельный экскурс устроил, рассказал в красках и лицах, кого, где и как она нагнуть успела. Сразу скажу, список впечатляет.

На меня очень уж выразительно посмотрели. Так, что я невольно повёл плечами, давя в себе желание задобрить Ирину чем-нибудь глобальным. Огромным букетом, например. Вместо этого я невинно улыбнулся в ответ на возмущённое фырканье своей жены.

— Ты ещё скажи, что она тебе понравилась, — укоризненно протянула Ирина. И отвела взгляд, потягивая воду мелкими глотками. А я довольно улыбаюсь, забив с высокой колокольни на собственный образ брутального самца. Да и нахрен его, этот образ, если теперь я точно знал, что меня ревнуют? Что одному рыжему чудовищу я действительно настолько небезразличен? Это же…

Это охренеть, как здорово и чёрта с два я кому-то отдам это сокровище. Ну нафиг, самому мало!

— Я тебя люблю, — выдал я до того, как успел прикусить язык. Расплылся в широкой, довольной улыбке, замечая, как румянец смущения расцветает на чужих щеках. И добавил, легкомысленно пожав плечами, нагло игнорируя жгучую потребность сгрести кое-кого рыжего и пугливого в охапку. — Но мадам и правда интересная оказалась. Знаешь, из этих… Молодых, ранних и жутко амбициозных. И симпатична-я-я…

В этот раз меня смерили ну очень уж укоризненным взглядом. И возвели глаза к потолку, пряча дёрнувшиеся в намеки на улыбку губы. Глубоко вздохнув, Ирина поставила полупустой стакан на столик и смяла пальцами салфетку. Задумчиво прикусила ноготь большого пальца, смерив меня нечитаемым взглядом, и всё же вздохнула, вновь глядя куда-то в сторону:

— Слушай, Максим… Ну, я понимаю, что ты хочешь меня отвлечь… Но… Всё же, причём тут эта девица и моя…

Тут я тихо кашлянул, едва заметно качнув головой. И Потапова (да, все же Потапова) снова вздохнула, но послушно исправилась:

— Ладно, наша ситуация. Так вот, причём тут она? Я что-то сомневаюсь, что опека имеет хоть какое-то отношение к этой аферистке, так что…

— «Золотое сердце».

Иринка растерянно моргнула. Она смотрела на меня ничего не понимающим взглядом, а я в который раз гасил совсем уж нерациональное желание вспылить и разнести всё вокруг. Разобрать на запчасти, распылить на атомы. Заставить всех причастных на собственной шкуре испытать всю «заботу» этого фонда и просто сделать так, чтобы его больше не существовало в принципе, но…

Глубоко вздохнув, я медленно выдохнул и потёр переносицу, пытаясь хоть так заглушить дурные порывы. Давай Потапов, возьми себя в руки! Тебе давно не восемнадцать, чтоб топить за мир во всём мире и скакать с шашкой наголо. И как бы мне не хотелось, те, кто стоят за этим фондом были мне не по зубам.