— Твою ж…

Слов не было. Цензурных так точно. Убрав телефон в карман, я мысленно проклял приятеля на пару смертных грехов. Даже интересно стало, а как я вообще умудрился с ним подружиться? Характер у Гора хреновый, эгоцентризм — непомерный. Ещё и языком мёл порою такую чушь, что оставалось только удивляться — как не прибил никто эту акулу юриспруденции. Впрочем…

У Ильина были все шансы выхватить по морде. Если его «шикарные» новости окажутся не такими уж шикарными, например.

Ирина

«Сердце бьётся на три четверти…»

Удивлённо вскинув бровь, я на мгновение замерла, остановившись на середине лестницы. И прислушалась к хрипловатому голосу лидера группы «Пикник», лившемуся откуда-то сверху. Надо же, не ожидала услышать эту песню вот так, посреди дня, да ещё и на всю округу.

Тихо фыркнув, я покачала головой, продолжив подниматься. Чудная мелодия окутывала меня с голову до ног, наполняла странной ностальгией и незаметно, неуловимо сводила на нет кипевшее в душе напряжение. Да так, что оказавшись перед нужной дверью, я чувствовала себя куда увереннее, чем пару минут назад.

По крайне мере, мне не хотелось уже схватить детей в охапку и бежать, куда глаза глядят. Куда больше во мне было желания дать шанс, попробовать стать…

Нет, быть семьёй, как бы наивно это не звучало.

Тихо звякнув ключами, я открыла замок и тихо переступила порог, захлопнув за собой дверь. Потопталась на месте пару секунд, я шагнула вперёд, положив связку на зеркало в прихожей и поморщилась. Оттуда на меня смотрела бледная тень отца Гамлета, не иначе. Пришлось провести пальцами по спутанным волосам, чтоб придать им хоть какое-то подобие причёски. И ущипнуть себя за щёки, потому что разница между аристократической белизной кожи и её синюшным оттенком была, так сказать, на лицо.

С рыжими волосами смотрелось просто… Божественно.

— Красавица, — пробормотала я себе под нос, стягивая кеды с ног и заталкивая их ногой в сторону. Судорожно вздохнув, я сжала дрожащие пальцы и, зажмурившись, повторила про себя одни и те же слова. Снова.

Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, Потапова. Обязательно, да?

Мотнув головой, я прикусила губу и решительно двинулась вперёд, вглубь квартиры. Можно было бы включить свет, хоть как-то обозначить своё присутствие, но я без труда нашла нужное мне место. И замерла на пороге мягко освещённого зала, вцепившись пальцами в дверной косяк. В один миг, я напрочь забыла о том, как двигаться, говорить, дышать. Потому что…

— Ма!

Слаженный детский вопль заглушил заполошный стук сердца и вызывал безотчётную улыбку на лице. Я даже по сторонам не посмотрела, сделав шаг вперёд, а за ним ещё и ещё. Пока не упёрлась коленями в большой, мягкий диван, где в гнезде из одеял и подушек видели два самых дорогих мне человека.

Сидели и тянули ко мне руки, подпрыгивая от нетерпения.

— Мои хорошие…

Хрипло выдохнув, я машинально стёрла влажные следы от слёз на лице и медленно опустилась на колени. Чтобы тут же сгрести своих двойняшек в объятия, пряча лицо у них на груди. Беззвучно всхлипнув, я потёрлась носом о мягкую ткань домашней пижамы и поймала самый натуральный приход от этого неповторимого запаха.

Дети пахли домом, уютом, семьёй. И я не могла надышаться этим ароматом, после больницы с неизменной хлоркой и дезинфицирующими средствами. Не могла и всё тут.

— Как же я соскучилась… — я крепко зажмурилась, даже не пытаясь скрыть катившиеся по щекам слёзы.

Тут же проворные пальчики вцепились в пряди волос и потянули их на себя. Другие — ущипнули за щёку, натянув кожу до предела. Один оставил слюнявый поцелуй на носу, вторая боднула лбом тут же подставленное плечо. И оба этих чертёнка сопели так громко и сосредоточенно, что я не смогла удержатся от тихого, мягкого смешка.

Да и зачем? Прямо здесь и сейчас я чувствовала себя неимоверное уставшей, зверски голодной и… До одури, просто невозможно счастливой. И честно недоумевала, развес так бывает?

Оказывается, что да, бывает. Настолько, что я как-то упустила из виду, что в комнате мы были не одни. И что сидящая в кресле знакомая незнакомка с интересом рассматривала меня, чему-то загадочно улыбаясь.

— Ну… Привет, что ли? — широко зевнув, она насмешливо сощурила серые глаза. Проведя рукой по светлым волосам, собрала волосы в небрежный хвост на затылке и…

Продолжила, молча, гипнотизировать меня взглядом.

— Эм… — я машинально прижала детей к груди и осторожно откликнулась. — Здравствуйте… А вы…

— Та-а-ак…

И вот в это вот «та-а-ак» прозвучало столько искреннего негодования, что я невольно опешила от неожиданности. А потом и возразить, когда блондинка стремительно поднялась и сократила разделяющее нас расстояние. Чтобы уверенно ткнуть пальцем в стоящий посреди зала манеж.

— Пакуй в него мелких, — смерив меня ещё одним внимательным взглядом, она шумно вздохнула и состроила жалобную моську. — Я их накормила, напоила, умыла и даже дважды успела переодеть. Поэтому требую законный отдых, чашку кофе и приятную компанию. И да…

Тут девушка глянула на меня подозрительно и дёрнула бровью, выдав неожиданно серьёзным тоном:

— Надеюсь, мне представляться не надо? Я, конечно, понимаю, что меня для начала надо попытаться забыть, но…

— Лёля.

Чужое имя сорвалось с языка прежде, чем я успела хоть что-то сообразить. Да ещё так укоризненно, что щёки опалило румянцем стыда. Но блондинка не обиделась, нет, лишь широко и довольно улыбнулась, гордо задрав нос. А я…

Я мягко поцеловала прижавшихся ко мне детей и, пусть медленно и не без труда, пересадила их в манеж. После чего сделала то, о чём тайно мечтала все те минуты, часы и дни, что проводила в больнице, листая километры нашей с ней переписки.

Сделав пару шагов вперёд, с крепко сжала в объятиях эту удивительную, неугомонную и совершенно невозможную Ильину. Спрятав лицо у неё на плече, я коротко вздохнула, пытаясь обуздать вскипевшие в душе эмоции и чувства. И резко выдохнула, даже не пытаясь понять, ну откуда во мне столько безграничного доверия к чужому, по сути, человеку. Просто это…

— Эй, всё хорошо, — меня тепло обняли в ответ, пристроив острый подбородок на макушке. — Ну чего ты, м? Всё ж хорошо… Уже. И будет хорошо. Просто обязательно будет, веришь?

Я крепко зажмурилась в ответ и тихо шмыгнула носом. По телу прошлась волна облегчения, унося вслед за собой безотчётный страх и волнение. Потому что Лёля — это Лёля. Симпатичный, ни разу не безобидный, по-своему притягательный человек. Она обезоруживала своей открытостью и теплотой настолько, что я мне не хотелось её отпускать.

Не хотелось и всё тут.

— Слушай, солнце моё… А ты в больнице была или в концлагере? У меня такое ощущение, что я твой скелет пощупать могу… И всё бы ничего, но у меня ж это получается! Ну… Почти.

Я фыркнула и закатила глаза, отстранившись. На щеках явно остались мокрые следы, но я даже не пыталась их скрыть. И да, наверное, это странно и глупо испытывать столько эмоций от встречи с чужим, по сути, тебе человеком, но…

Коротко вздохнув, я едва заметно качнула головой. Здесь, в этом городе у меня не было ни близких, ни друзей. И если Лёля готова быть рядом, со своей наглой, местами грубой и совершенно не прошенной заботой, то я была бы… Не против.

И совершенно точно не собиралась ей в этом мешать.

— Это ведь больница, — я робко улыбнулась, сцепив пальцы в замок. И неопределённо пожала плечами. — Сервис не тянет даже на отель в две звезды. Зато конкурсы интересные… Наверное.

— Поверю на слово.

Выражение её лица явно стоило бы сфотографировать, но я лишь развожу руками, подавив назойливое желание схватить телефон и сделать фото на память. Или на памятник, тут уж как повезёт. Поэтому я поспешно отвела взгляд, глянув на внезапно притихших детей.

Двойняшки увлечённо вертели игрушки в руках, напрочь игнорируя возню каких-то там глупых взрослых. Кажется, им было куда интереснее узнать, что прячет в себе пластиковый куб и как проверить на прочность эту чёртову погремущку. А ещё, мне показалось или они действительно строят план «Как захватить мир и не потерять штаны»?