Впрочем, таможня нам даст нужную справку в течение двух часов. Прошу понять меня правильно, товарищ полковник. Помогите сами своей супруге разобраться. Мой телефон у вас есть. Я жду звонка.

Ефимов встал, собрал вещи в портфель и ушел. Медведев еще долго стоял посреди комнаты с опущенными руками и застывшим лицом. Лишь правое веко над черным глазом ритмично подергивалось.

Машина «скорой помощи» въехала во двор и остановилась возле подъезда девятиэтажного здания. Трое мужчин в белых халатах с носилками вошли в дом.

Стрелки часов приближались к полуночи, и скамейка, где обычно проводили свое время старушки, пустовала. Санитары поднялись на седьмой этаж. Здесь их поджидал майор Трошин. Он кивнул на приоткрытую дверь и коротко сказал:

— Быстро, мальчики.

Вся группа зашла в квартиру, и площадка опустела. В одной из комнат на полу лежал труп молодого человека с перевязанной головой. Вопросов никто не задавал, говорил только майор.

— Загружайте и вывозите.

— В обычном режиме? — спросил коренастый, разглядывая комнату, похожую на компьютерный центр.

— Нет, Яша. Перегрузка в самосвал с мусором, далее на свалку и сжечь. В свое время этот парень был дактилоскопирован, и его отпечатки есть в картотеке. Рисковать мы не можем.

Коренастый подал знак санитарам, и те принялись за работу. Грузное, окоченевшее тело покойника переложили на носилки и вынесли из квартиры.

— Задержись, Яша, — приказал Трошин.

Коренастый остался.

— Это не моя работа, — сквозь зубы продолжил майор.

— Догадался, Филя, Ты у нас ювелир. Ломать черепные коробки, предметы мебели — не твой профиль.

— Жаль паренька. Он работал на нас. Сын моего покойного друга. — Немного помолчав, он глянул на коренастого и спросил:

— Помнишь ту бабу, которую я снимал на видеокамеру в постели с Докучаевым?

— Конечно. Хорошо помню.

— Это она прихлопнула паренька. Бабенка вышла из-под контроля, и ее понесло по кочкам. Она непредсказуема, а значит, опасна.

— Не темни, Филя. Я тебе уже говорил, что где-то видел ее раньше. Как она сюда попала?

— Ее зовут Татьяна Михайловна Медведева.

— Черт! — Яша хлопнул себя по бедрам. — Жена полковника? Значит, ты хотел подцепить ее на крючок?

— И уже подцепил. Тут сработал женский инстинкт. Сейчас она гуляет на свободе, и ее надо найти и убрать. Одному мне не под силу, мне нужны твои ребята.

— А как же полковник? Если она тебя заложит, то погорим мы все.

— К нему она не вернется. Медведев видел фотографии и видеосъемку. Он решил, что жена работала на клан Докучаева и передавала секретную информацию любовнику.

— Медведев не дурак.

— Дурак, Яша. Он всю жизнь ревновал свою шлюшку, и у него затуманены мозги. Это на работе он незаменимый стратег, а в быту наивный мальчик. Мужик в отчаянии. Написал рапорт об отставке и подал генералу. Винит себя в провале операции по делу цветмета. Генерал порвал рапорт и отправил Медведева в отпуск.

Так что Медведев нам не помеха. Он дисквалифицирован. Теперь о Татьяне. К мужу она не вернется. Ни денег, ни документов у нее нет. К тому же менты ее ищут. Из Москвы баба не выскочит, а защиту искать будет под крылом недобитой группировки Докучаева.

— Ты в этом уверен?

— В ее руках копии документов. Компромат. Вот и думай, что придет в голову наивной авантюристке с куриными мозгами.

— Если она сунется к Вихрову, то ее пришьют.

— Это точно. Вихров имеет на нее зуб. Она об этом знает. А вот к Сарафанову или к Тихомирову может пойти.

— Итог тот же.

— Это мы с тобой знаем, а Танюша думает иначе. Ей нужны деньги и документы. Вот что она потребует взамен на компромат.

— Зачем нам суетиться, если бабе и без нас крышка?

— Все очень просто, Яша. Она о нас знает. Много знает. А если ее возьмут менты? А если ее перехватит Вихров? И наконец, если Медведев сам найдет свою жену раньше, чем найдем ее мы? Сплошные «если». Свобода и жизнь Татьяны Медведевой для нас слишком большая роскошь.

Трошин достал из кармана пачку цветных фотографий и передал Якову.

— Раздай ребятам.

Тот, не глядя, убрал снимки в карман.

— Все ее помнят по банкетам, как она цыганочку отплясывала на день чекиста в клубе. Яркая дамочка. Такие долго живут в памяти.

— Вот я и хочу, чтобы она осталась жить только в нашей памяти.

Трошин закрыл дверь за своим помощником и отправился в кухню, где стояла початая бутылка водки.

Совещание в узком кругу проходило на даче в Щербинке. Собралось восемь человек. Память погибших почтили вставанием.

— Пусть земля им будет пухом, — громко сказал Вихров, и все сели за стол.

— Помянуть бы надо, а то как-то не по-русски получается, — высказался крепкий парень с крутыми плечами и сбитым набок носом.

— Ближе к ночи, Савелий, — резко оборвал его Вихров. — Не до поминок теперь. Самим бы из петли вьиезти. Четверых потеряли. Сопляки! Двое по пуле в лоб схлопотали от какой-то безмозглой бабенки. Двое в лифте сгорели ни за понюшку табаку. А мы все без прикрытия остались. Нет больше Гнилова. Угли одни остались. Теперь черед банкира и адвоката пришел.

Сутуловатый мужчина с грубыми чертами лица и шрамом над правой бровью исподлобья взглянул на Вихрова.

— Ты хочешь сказать, командир, что эти говнюки не причастны к убийствам?

— Нет, Ахмед, — твердо заявил Вихров. — Банда Гнилова под большими людьми ходила. Рискованно работал наш шеф. Засветился. Вот его и решили убрать и нас всех за компанию.

— Разбегаться надо по норам, — предложил самый молодой из присутствовавших.

— По одиночке перебьют, — обреченно обронил Савелий.

— Ты прав, — кивнул Вихров. — Одиннадцать человек в нашей команде. Каждый троих стоит, а это сила. Разбежимся — нас как мух перешлепают. Кулака без пальцев не бывает. Вместе мы что-то стоим, да и то не очень дорого. Знали бы вы, какие силы нам противостоят…

— А ты скажи, — пробасил зычный голос хмурого верзилы с сединой на висках.

— Не могу, Угрюмый. Сам толком не знаю, но Гнилов перед ними школяр голопузый. Он их боялся, и, как мы видим, не зря.

— Оставаться на бобах под прицелом нам не резон, — продолжал басить Угрюмый, — а выход найти можно.

— Какой, папаша? — с уважением спросил Ахмед.

— Самый примитивный: пойти в наемники. В Чечне такие люди, как мы, всегда в цене.

— Сдохнуть под пулями духов? — возмутился Савелий. — Мне Афгана хватило!

— Через МВД мы не пройдем отбор, — щуря глаза, заметил Вихров. — Если мы на заметке у людей, которые пришили Гнилова, то нас тормознут.

— А кто сказал, что уходить надо через Москву? — спокойно спросил Угрюмый.

— Через Тулу, Саратов, Калугу. Калужский ОМОН получает разнарядку отправить в Чечню полк отборных ребят. Своих-то им жаль, да и порядок в городе совсем рассыплется. А тут мы приходим на подмогу. Посылай нас вместо своих. Деньги нужны. Вот и все дела. И отправляемся мы на Кавказ всем скопом. А там нетрудно затеряться. Можно к чеченам перейти или границу пересечь. Никаких концов. Мало там наших полегло, в земле зарыто, минами разорвано, в Тереке утоплено. Был человек — и нет. Война все спишет.

— Осталось только до Калуги дойти живыми, — усмехнулся Савелий.

— Сам придумал? — не сводя глаз с Угрюмого, спросил Вихров.

— Сын мой от суда ушел этой тропинкой. Весточку от него недавно получил.

На пляже в Турции отдыхает. — Немного помолчав, Угрюмый осмотрел присутствующих и продолжил:

— Все мы здесь бобыли. Кого баба бросила, кто так и не обзавелся семьями, а кто уже похоронил родных. Терять-то нам нечего, если мы не хотим превратиться в жмуриков раньше времени. Другого выхода не вижу. Ну а в какой ОМОН записываться, выяснить нетрудно. У каждого из нас есть свои связи с ментурой. О разнарядке заранее узнаем.

— Уйти уйдем, — согласился Ахмед, — и оружие свое прихватим, но только до турецких бань и пляжей идти не с чем. Мы не из тех, кто бабки в чулках хранит. На одиннадцать рыл мешка зеленых не хватит.