Возле постели стоял врач и смотрел на него с тревогой, словно наблюдал, чем кончится его сон.

— Мне не нравится его пульс, — строго сказал Зарецкий, и Андрей вздрогнул.

— Голова болит? — спросил профессор.

— Не знаю, — прошептал больной, — мне было страшно.

Он осмотрелся. За спиной отца стояла женщина, рядом доктор Кошман, а по другую сторону кровати возилась с пробирками Юля.

— Тебе пора выходить на свежий воздух. Тут душно. Ван Ли погуляет с тобой по саду.

— И я тоже, — сказала Юля.

— Да-да, конечно. Но разговаривать не надо, если он сам вас ни о чем не спросит. Ночь не принесла ему отдыха. Через час возвращайтесь к завтраку.

— Хорошо, — послушно согласилась девушка.

Дождя не ожидалось. Среди облаков проглядывало солнце. Они прошли в беседку и устроились на ступеньках. Андрей долго молчал, потом спросил:

— С какой целью ты живешь здесь?

Юля встрепенулась и не сразу ответила.

— У меня нет цели. Просто я здесь живу, потому что ты мой муж и потому что я тебя люблю и мне приятно заботиться о тебе.

— Слышу я одно, а вижу другое. Я воспринимаю окружающее через зрение.

Слова значения не имеют. Я словно губка впитываю в себя все, что нужно и не нужно. Мой мозг, моя память опустошены и требуют знаний, чтобы заполнить пустые ячейки. Но мне предлагают одно и то же, как младенцу, закармливая его манной кашей. Нет остроты и свежести. Никто не допускает меня к себе, отгораживаясь каким-то щитом. У меня обострилась восприимчивость. Я чувствую фальш на расстоянии, как пахучие духи. Отец от меня что-то скрывает. Пожалуй, все. Он изучает меня, а я изучаю его, и уже непонятно, кто из нас двоих врач. Мрачная личность с именем доктор Кошман похож на улитку, которую невозможно выковырнуть из скорлупы. Наталья Павловна имеет свои взгляды на вещи и осуществляет никому не понятный план. Как бы он не завел ее в тупик. Ван Ли самый безобидный малый, но он носит в себе свою тайну и похож на притаившуюся на дереве рысь. Ты тоже выполняешь чью-то волю. Когда ты говоришь о любви, твои глаза пусты, а где-то в душе сидит необъяснимая тревога. А все вы, вместе взятые, разыгрываете глупый, примитивный спектакль перед единственным зрителем. Так и хочется выкрикнуть из зала: «А король-то голый!» Ошибка заключается в том, что артисты всегда считают зрителя глупее себя и пытаются с пафосом внушить ему, что дважды два четыре. К сожалению, это скучно и неинтересно.

— Весь мир похож на театр, — с грустью заметила Юля. — Театр это и есть зеркальное отражение жизни.

— Не правильно, театр — это увеличительное стекло. А мне предлагают искривленное зеркало, в котором видишь искореженные фигуры в чужих масках.

— Ты совсем не похож на себя.

— А меня нет. Я образ, который подыгрывает вам на слух, улавливая фальшивую тональность неприхотливой дудки. Мне еще надо многое понять, чтобы найти потерянное. Где-то оно рядом. Только уловить не могу, нащупать. Глаза-то завязаны. Я на бреющем полете, подчиняюсь ветру и никак не могу запустить мотор.

— Так и разбиться недолго. Что тебе мешает?

— Повязка на глазах. Портрет в рамке. Нужно сломать все ограничители.

— Я могу тебе помочь?

— Наверняка, но ты испугаешься. Тебя лишат сладкого на десерт. — Напрасно, меня трудно испугать. Если я решила, то иду до конца.

Андрей повернул к ней голову и заглянул в лицо. — Сейчас ты больше похожа на себя. Я дам тебе шанс отличиться. Возможно, я способен дать то, чего ты ищешь. Но об этом потом. Время покажет, кто на что способен. — Немного помолчав, он добавил:

— Цыплят по осени считают.

Старик проводил ее до двери. Инвалидная коляска остановилась на пороге, и он указал на замок.

— Мне не очень легко дотягиваться, тут уж вы сами.

— Конечно. Большое вам спасибо за приют. Извините, что все так получилось.

— Но вы-то тут ни при чем, милочка.

Татьяна открыла дверь и вышла на лестничную клетку. У дверей квартиры напротив стояла яркая блондинка с эффектной внешностью и давила на кнопку звонка. На вид ей было чуть больше двадцати, а судя по одежде, девушка не привыкла себе ни в чем отказывать. Татьяне показалось, чта красотка принимала ванну из дорогих духов и пользовалась косметикой, как маляр кистью.

— Вы напрасно стараетесь, девушка. Вам не откроют.

Марина оглянулась и окинула Татьяну взглядом.

— Это почему же? Разве я похожа на грабительницу?

— Я так не думаю. На кого вы похожи, я обсуждать не стану. Просто в квартире никого нет и в ближайшее время не будет. Только зря теряете время.

— А где же они?

— Вас, очевидно, интересует Павел Сарафанов? А вас зовут Марина Кайранская.

— Вот уж не думала, что Паша откровенничает с соседями. А может быть, вы больше чем соседка?

— Меньше. Я гадалка. И мне известно, где находится Павел и его жена.

Советую вам забыть о нем, и как можно быстрее. Как я понимаю, волна неприятностей до вас еще не докатилась. Странно. Неужели о вас забыли?

— О чем вы говорите?

Татьяна направилась к лестнице и начала спускаться.

— Постойте! — окликнула ее девушка. — Давайте заключим соглашение. Вы мне говорите местонахождение Павла, а я вам заплачу сто долларов за информацию.

Татьяна усмехнулась и продолжала идти.

Марина догнала ее, и они вместе вышли на улицу.

— Неужели я так кошмарно выгляжу, что меня оценивают в сотню зеленых?

— А сколько вы хотите?

— А сколько стоит жизнь?

— Не понимаю. Какая жизнь?

— Любая, девочка. И твоя в том числе.

Татьяна шла быстрой уверенной походкой, и Марина едва за ней поспевала, отстукивая барабанную дробь высокими шпильками по тротуару.

— Прекратите говорить загадками. Я готова заплатить любые деньги, но я должна знать, где мне его искать. Это очень серьезно.

— Догадываюсь. Я пришла в этот дом, чтобы рассказать все законной жене Сарафанова. Она на то имеет полное право. Но приехали какие-то люди и увезли Лиду в неизвестном направлении. Эти головорезы не были похожи на добродетельных джентльменов. Сарафанов уникальная личность. За ним охотятся целые стаи ублюдков с криминальным уклоном. Тех, кто забрал Лиду, я видела впервые.

Сколько их? Одному Богу известно. Сматывалась бы ты куда подальше, девочка, пока за тебя не принялись. Когда речь заходит о больших деньгах, человеческая жизнь теряет свою цену.

— Никуда я не уйду. Я люблю его и все равно найду. Назовите сумму — и я вам достану деньги.

Татьяна остановилась и внимательно посмотрела на девушку.

— Настырная. Ну вылитая я в молодости. Хорошо. Мне нужны документы. Денег у меня своих хватает. — Подумав, она добавила:

— И одежда… Ну что, озадачила?

— Вовсе нет. Наш хореограф Дина Семеновна Керн очень похожа на вас. Только она носит очки и красится в ярко-рыжий цвет. Я могу украсть у нее документы.

Правда, она тощая, как селедка, и ростом поменьше, но по паспортной фотографии этого не определишь.

— Сообразительная. Вылитая я в молодости.

— Где вы живете?

— На окраине горизонта. Чем ближе ко мне подходят, тем дальше я удаляюсь.

— Послушайте, у меня скоро начинается спектакль. Поедем со мной в театр.

Вы подождете меня в гримерной, а я сопру документы у Дины, а потом мы поедем ко мне домой. Вам надо принять душ и покраситься. От вас исходит не очень приятный запах. Там мы и одежду вам подберем. У меня много свободных платьев, брюк, костюмов, пальто, курток. Что-нибудь вам подойдет. Ну а потом вы мне скажете, где я найду Пашу.

— Неплохо соображаешь. Опасно с тобой связываться, но кто не рискует — тот не пьет шампанского!

— Нет никакого риска. Я живу на квартире, которую снимает Паша. И проследить меня непросто: три проходных двора и сквозной подъезд, а потом мой дом. Я не пользуюсь машиной и езжу на автобусе с пересадкой. Паша меня учил, как избавляться от хвостов. Он меня многому научил.