Банька располагалась возле охотничьего домика в одном из подмосковных заказников. Здесь было тихо, никто не мешал и, что главное, не слышал.

Докучаев закончил свой рассказ и взглянул на шефа.

Юрий Семенович Гншгов и в простыне выглядел солидно. Человек избыточных форм, громкоголосый, с пухлым ртом и немного выпученными глазами. Седые длинные волосы прилипли к голове, подчеркивая не правильную форму черепа. Покатый лоб слишком ровно катился к затылку, как склон холма.

— История непонятная, Витя. Это задачка не для меня.

Он взглянул на крепкого парня с выпуклыми мышцами и длинным узким лицом.

Прекрасная фигура, красивые, но слишком строгие глаза, и всю обедню портил лошадиный овал.

— Что скажешь, маршал? — спросил Гнилов. — Наша безопасность в твоей компетенции, Костя; А если бы Докучаева убили?

Костя грыз клешню рака и молчал.

— Чего сопишь, Вихров? — Переспросил Сарафанов.

Банкир нервничал больше остальных. Лишь адвокат оставался безучастным.

Тихомиров перед банькой хлебнул коньячку и незаметно дремал у края стола.

— А что тут сказать, — потер мясистый нос Вихров. — Без наводки не обошлось. Они же знали, где лежат деньги.

— Меня не деньги интересуют! — рявкнул Докучаев. — Эти скоты вынесли компьютер. Кому он теперь попадет в руки? Там же копии моих счетов, некоторые наши документы…

— Какие еще документы? — возмутился Сарафанов — Ничего особенного. Но невозможно держать все в памяти.

— Возможно! — Гнилов ударил кулаком по столу и кружки с пивом разом подпрыгнули на месте. — Идиот!

— Все понимаю, но у меня квартира на сигнализации! Как они, суки, ее отключили?

— Ты, Витя, лапшу на уши не вешай, — оборвал его Вихров, разгрызая клешню.

— Сидя дома, никто сигнализацию не включает. И они знали, что ты дома, и не один, — а то надо было им врываться к тебе в спальню с оружием в руках. Раскинь своими куриными мозгами, кто их мог навести на твой курятник. Без наводчика не обошлось.

— У меня в доме, кроме домработницы, никого не бывает.

— А шлюх своих ты не считаешь?

— Заткнись! Оставь свой ментовский тон, Костя. Не на допросе. Это твоя песья забота, чтобы я спал с бабами и не отвлекался по сторонам.

— Ну-ну-ну! — пробасил Гнилов. — Хватит лаяться. Ну а что за кукла с тобой в постели валялась?

— Ее муж занимается серьезными делами. Наподобие наших. О деле думал. Или нам не нужен свой человек среди гэбистов?

— И как бы ты ее завербовал? — спросил Сарафанов.

— Проще простого. Живет не по средствам. Колечки с бриллиантами, ожерелье из жемчуга, путевки на Багамские острова, а я письма мужу из подмосковного дома отдыха отправлял. А фотки с океанского побережья у себя оставлял. Баба на широкую ногу живет. Теперь уже не отвыкнет.

— Идея неплохая, — играя мышцами, продолжил Вихров. — Но мне неясно, зачем налетчикам ваши фотки понадобились? Ее они не знают, а ты парень холостой.

Куража ради? Не похоже. Не перед кем им выкобениваться. Сделали дело и ушли, Я, конечно, потрясу местную братву, но вряд ли кто из братвы на моих людей налеты устраивать будет. Сколько денег взяли?

— Десять тысяч долларов.

— Гроши. Не стоит овчинка выделки. Что-то другое они искали. А что, знаешь ты один, Витя. И думаю я, что темнишь ты сам. А мне правда нужна! А так можно сто лет пальцем в небо тыкать. На то, что ты меня псом называешь, я не обижаюсь. Но пес должен взять след, а ты от меня главные улики прячешь.

— Нечего мне вам добавить, — тяжело дыша, сказал Докучаев.

Гнилов осмотрел компанию. И только теперь заметил, что отсутствует Пичугин.

— А где наш уважаемый таможенник?

— Аврал на работе. Не смог, — отчитался банкир.

— Черт с ним. Кумекает он в таких делах плохо. — Гнилов допил пиво и уставился выпученными глазами на главного телохранителя. — Вот что, Костя. Не те нынче времена. Такое происшествие не может пройти незамеченным. У ребят осталась видеокассета и фотопленка. Найди их любыми путями. Я должен знать все в деталях.

Вихров вытер рот краем простыни.

— Найду, шеф. За то и деньги получаю. Но для начала мне надо побывать у Докучаева дома и все осмотреть. А может, они не Адама с Евой на пленку снимали, а что-то другое. Картины на стенах либо еще чего. Все выглядит нормально. Ребята четко сработали. Вижу — не впервой им это делать, но съемка и фото меня смущают. Ни в какие ворота не вписываются. Прыгнул человек со скалы в море и на лету ромашку со склона сорвал. Летит камнем вниз и гадает — любит, не любит. Бред сивой кобылы.

Все замолкли. Из дальнего угла прорезался фальцет адвоката.

— А что, господа, пиво еще осталось?

Самолет приземлился по расписанию. Сарафанов стоял у таможенного турникета с букетом алых роз. Банкир улыбался. Приподнятое настроение, чисто выбритое молодое лицо и светящиеся радостью глаза.

Ее фигура мелькнула в толпе пассажиров, и вскоре она оказалась рядом с ним. Радость Сарафанова становится понятной, когда видишь ту, которую он ждал.

Безукоризненные длинные ноги, яркая блондинка с вздернутым носиком, рисованый сексуальный рот и чуть раскосые темно-карие глаза. Он не мог на нее насмотреться. Она улыбалась ослепительной улыбкой и шла ему навстречу. Их жаркий поцелуй длился целую вечность.

Они прошли через зал аэровокзала и вышли к стоянке, где их ждал мерседес Сарафанова. На сегодняшний день он отпустил своего шофера и сел за руль сам.

— Ну как гастроли, мой птенчик? — спросил он, трогаясь с места.

— Обычное турне. По два-три спектакля в день. Усталость и опустошение — вот и все впечатления. Я мечтала добраться до дома и рухнуть в свою постель.

— Без меня?

Она рассмеялась.

— Ну конечно же, с тобой. Все три недели я только о тебе и думала. Мне плохо без тебя. Чем дольше я тебя не вижу, тем больше понимаю, что не могу без тебя. Я хочу только одного. Мы должны быть вместе навсегда и не расставаться никогда. Ты держишь меня в подвешенном состоянии, и это невыносимо.

— Я все понимаю, Марина. Сейчас слишком сложный период в моих делах. Нужно немного подождать.

— Жду. Уже два года жду — и не с места. У тебя всегда сложные периоды.

— Хорошо говорить, когда деньги не проблема, получать все, что желаешь, не задумываясь о цене. Когда их нет, возникает проблема, где их достать, и любовь уходит на задний план. Я, как акробат, хожу по проволоке без страховки. Публика аплодирует, а жизнь и смерть играют в кости, и ты не знаешь, кто из них выиграет.

Она положила ему на плечо свою очаровательную головку и тихо сказала:

— Хватит акробатических этюдов. Сойди с помоста на землю. Остановись. Пять дней назад мы были в Швейцарии. Нас возили на Женевское озеро. Красота неописуемая, особенно теперь, осенью. Там тихо. Ни суеты, ни скандалов, ни политики. Свежий, чистый воздух, прозрачная вода, голубое небо. Филиал рая на земле. Самое интересное заключается в том, что никто не запрещает купить тебе особняк на берегу и жить в свое удовольствие. Местные власти не интересуются твоей национальностью и гражданством. Плати деньги и получай все, что душе угодно.

— Тут надо добавить кое-что. Ночи станут бессонными, ты будешь окружен страхом, будешь ждать расплаты и в конце концов попадешь в шикарную, цивилизованную психушку. Если тебя не успеют пристрелить, поджечь или взорвать в собственном автомобиле.

Она оторвала голову от его плеча и заглянула ему в глаза.

— Но ты же умный. Умные люди не оставляют следов. Тебе нет равных в твоей фантазии, изощренности, тонкости. Ты просчитываешь все наперед. Ты знаешь, кто что скажет и сделает. Ты умеешь выглядеть простоватым финансистом с ограниченными возможностями, но я-то знаю, что это не так.

— Сопернику и конкуренту нельзя показывать все свои возможности. Он должен быть уверенным в своем превосходстве, только тогда ты возьмешь ситуацию под контроль. Но сейчас еще рано. Не тот момент. Тихо уйти не удастся. Незамеченным можно остаться, когда вокруг тебя бушует пожар, который отвлекает внимание на себя.