— Привет, Кэролайн.

— Ты размахиваешь топором просто прекрасно.

— Эм-м-м… спасибо.

Надя погладила Кэролайн по голове.

— Кэрри, дорогая, принеси нам выпить. И немного кое-чего особенного. Если ты не возражаешь.

Кэролайн повернулась на корточках и поцеловала тыльную сторону протянутой руки Нади. Этот жест был ещё одним из бесконечной череды вещей, которые Майку показались странными в этой группе. Для этих людей Надя была больше, чем просто лидером странного маленького клуба. Они относились к ней как к настоящей королевской семье. Он полагал, что ему лучше попытаться сделать то же самое, пока он вовлечён в этот Дьявольский Заговор, независимо от того, насколько нелепым это казалось.

Когда Кэролайн ушла, Надя поманила его ещё ближе, и он подчинился, повернувшись и прижавшись к одной из её ног. Она провела пальцами по его волосам, а затем погладила его по голове, точно так же, как он видел, как она сделала это с Кэролайн. Он хотел злиться на это. В этом было что-то принципиально унизительное. Но это было невозможно. Её невероятная красота свела на нет любую такую ​​обиду, просто полностью сожгла её. И ощущение её плоти рядом с его было наэлектризованным, как он и представлял. В самом деле, если бы он не кончил так недавно, то вряд ли бы выдержал.

Он посмотрел на неё.

— Надя…

— Тише, — она улыбнулась. — Просто расслабься и делай, как мы. Пусть всё это произойдёт. Будь счастлив, зная, что Сатана любит тебя за то, что ты сделал сегодня в его честь.

Майку нечего было на это сказать.

Отчасти потому, что это было чертовски безумно. Но главным образом потому, что то, что она сказала, также содержало элемент мудрости. Единственный способ пройти через это — просто позволить этому случиться. Просто сидеть сложа руки и ждать конца поездки.

Вот что он и сделает.

Его взгляд переместился на большой телевизор с плоским экраном, а Надя продолжала рассеянно гладить его по волосам. «Близнецы зла» всё ещё шли. Грудастая вампирша сверкнула клыками. Минуту он смотрел на фильм, прежде чем окинуть взглядом остальную часть комнаты. Марни и Блейк переплелись на полу. Майк снова ощутил приступ гнева, но заставил себя отвернуться, прежде чем гнев вышел из-под контроля. Почти все остальные также были вовлечены в половые акты. На его глазах люди отрывались друг от друга и менялись партнёрами. Тела встречались и соединялись в самых разных положениях. Вместо того, чтобы возбудиться, Майк испытал какое-то отвлечённое любопытство, наблюдая за этой плотской деятельностью. Он вообразил, что это было похоже на съёмочную площадку порнографического фильма.

Через некоторое время Кэролайн вернулась с бокалами, бутылкой вина… и маленьким пузырьком с таблетками. Таблетки были метамфетамином. Который Майк не принимал со времён учёбы в колледже почти десять лет назад. Но сегодня вечером он принял мет с готовностью. Было бы намного проще пройти через всё это. Его гнев растаял. Некоторое время он чувствовал себя почти безумно счастливым. Разбитое состояние, конечно, будет позже, но сейчас ему нужно было это. И вино, очень хорошее и дорогое, он употребил с таким же энтузиазмом. Со временем вещества сотворили своё волшебство, и он действительно начал получать удовольствие. Время от времени воспоминания о том, что он сделал с Донни Уилкерсоном, всплывали на поверхность лишь на незначительное мгновение. Он увлёкся музыкой, транс-дум-метал уступил место мощной индустриальной готике. Он танцевал, смеялся и кружился по комнате. Перед тем, как ночь закончилась, он снова занялся сексом. Сначала с Кэролайн, потом с длинноногой брюнеткой, имени которой он не знал. И снова с Марни, но к тому времени ему уже было всё равно, кто его партнёр, лишь то, что у него было другое тёплое тело против его собственного. Ночь тянулась к рассвету, а вечеринка всё продолжалась и продолжалась.

Когда он проснулся позже тем утром, он не помнил, когда всё закончилось.

Он пришёл в себя, потрясённый, несколько часов спустя. Он мгновенно осознал, что произошло что-то ужасное, и он попытался убедить себя, что всё это был сон, вызванный наркотиками. Но один взгляд в гостиной на всех обморочных обнажённых сатанистов вернул ужасную кричащую реальность обратно на передний план его разума. Это было неопровержимое доказательство всего безумного секса, который он смутно помнил. Оттуда был большой скачок к более чётко запомнившемуся кровопролитию в гараже.

Топор. Этот тяжёлый клинок. Вся эта кровь. Изувечение бедного старого тела Донни Уилкерсона…

Всё по-настоящему.

После этого его разум сосредоточился на единственной, всепоглощающей цели — выбраться из этого сумасшедшего дома до того, как проснутся остальные. Насколько он мог судить, он был первым, кто пришёл в сознание, в высшей степени удачный случай, которым он собирался воспользоваться без промедления. Тем не менее, ему придётся проявить большую осторожность, чтобы ускользнуть незамеченным, так как предстоит преодолеть множество сложностей. Он всё ещё был голым. Кэролайн лежала рядом с ним, обняв рукой его живот. Он осторожно взял её за запястье и медленно убрал её руку со своего живота. Затем он переместился на бедро и очень осторожно перевернул её на спину. Наступил панический момент, когда её глаза затрепетали и, казалось, вот-вот откроются. Он всё ещё держал её за запястье, наблюдая за этим потенциальным осложнением. Она зевнула и вытянулась, заставив его скривиться, пока он продолжал слабо сжимать её запястье. Затем она снова замерла и, казалось, опять погрузилась в глубокий сон. Глаза больше не дёргались. Он опустил её руку так же осторожно, как поднял её, и встал на ноги.

О, дерьмо.

Голова кружилась, а лицо всё ещё болело от перенесённых ударов. Кроме того, у него заболел живот. Там что-то крутило. Он смутно помнил, как накануне вечером наелся небрежно приготовленной пищи. Какая-то ужасная кулинарная смесь в предрассветные часы, включающая фрикадельки, лапшу, соус кесо и банку перца халапеньо. Среди прочего. Вероятно, в ближайшем будущем его ожидало серьёзное времяпровождение в туалете. Это был только вопрос времени, когда его тело восстанет и начнёт стрелять из того или иного отверстия. Ещё одна причина поторопиться.

Следующей задачей было найти его одежду. Он не мог бежать к своей машине голышом. Ну, разве что в крайнем случае. Он ни за что не стал бы торчать поблизости, если бы кто-то проявлял признаки скорого пробуждения. В таком случае он сказал бы: «К чёрту это дерьмо», взял бы ключи с кухни и ушёл. Что самое худшее могло случиться? Может быть, наказание за непристойное поведение, но даже это было маловероятно, если бы он двигался достаточно быстро.

И всё же он надеялся, что до этого не дойдёт. Казалось, повсюду валялась брошенная одежда. Однако лихорадочное сканирование пола быстро обнаружило его джинсы и рубашку. Он пробрался сквозь голые тела, схватил свою одежду и поспешно натянул её, а затем и туфли. Ещё один осмотр подтвердил, что все ещё спят. Он был очень близок к тому, чтобы осуществить свою идею. Оставалось только забрать ключи с кухни.

Кухня была зоной бедствия. Пустые бутылки и банки повсюду. Разбросанная на полу еда, последние остатки той сумасшедшей трапезы Франкенштейна. Он чуть не поскользнулся в луже молока — молока ли? — по пути к столешнице. Он замахал руками в этот пугающий, вызывающий головокружение момент, прежде чем ему удалось выпрямиться. Затем он схватил свои ключи со стойки и вышел из дома так быстро, как только мог. Его план состоял в том, чтобы ехать куда угодно далеко. Достаточно далеко, чтобы он мог сидеть где-нибудь в мире, не ожидая, что кто-то из его знакомых потревожит его, и думать о том, как справиться с тем, что случилось, и о том, что делать дальше. Но как только он вышел на крыльцо перед домом, он понял, что не будет этого делать.

Марни вытянула голову и улыбнулась ему с верхней ступеньки, когда он вышел в парадную дверь.