Олсон кивнул.

— Забудь об этом, Майк. Думаешь, мы здесь одни? — он указал на камеру видеонаблюдения в углу комнаты. — За тобой следят. Действовать против меня было бы бесполезно. Ты можешь одолеть меня, но ты никогда не выберешься из ресторана живым.

Майк взглянул на камеру, затем снова посмотрел на Олсона.

— Кто за нами наблюдает?

Олсон покачал головой.

— Не имеет значения. Важно то, что ты уедешь отсюда с посылкой, спрятанной в багажнике твоей машины, а затем направишься прямо к дому Нади. Я позвоню Наде, как только ты будешь в пути. Если ты не приедешь к ней домой в течение двадцати минут после этого звонка, она сама сделает несколько звонков.

Майк напрягся.

— Звонков кому?

Выражение лица Олсона стало жёстким и безжалостным.

— Опять же, неважно. Что должно иметь значение для тебя, так это то, что эти звонки принесут тебе сильную душевную боль. Под этим я подразумеваю, что многие люди, о которых ты заботишься, умрут. И ты не сможешь это остановить.

Майку снова сильно напомнили ту первую ночь этого безумия. Он чувствовал себя пойманным. В ловушке. Беспомощный. Он мог действовать, чтобы помочь этой девочке сейчас, или он мог сделать, как ему сказали. В любом случае, это, вероятно, привело бы к чему-то недопустимо трагичному.

Он покачал головой.

— Почему я? Почему это должен быть я? Любой из вас мог доставить эту… посылку. Чёрт возьми, почему ты заставляешь меня делать эту грёбаную херню?

Олсона это проявление эмоций не смутило.

— Я понимаю, что ты расстроен. Но тебе нужно пока отложить это в сторону. Надя всё объяснит, как только ты доберёшься до её дома.

Майк ничего на это не сказал. Он лишь снова покачал головой и продолжил борьбу, чтобы не развалиться окончательно.

Олсон хмыкнул.

— Я расценю твоё молчание как согласие. Ты чертовски хорошо знаешь, что не собираешься рисковать жизнями всей своей семьи и друзей ради одной маленькой девочки. А теперь помоги мне поднять бочку на эту тележку.

Обратная дорога через город к дому Нади была ещё более нервной, чем напряжённая дорога от колл-центра до ресторана «Жирного Сэма». Не помогало и то, что он, казалось, ловил каждый красный свет на пути к её подразделению, тем самым удлиняя испытание на неисчислимые минуты. До недавнего времени он никогда не был особенно суеверен, но теперь было легко увидеть в этом дополнительное свидетельство того, что какая-то сила во Вселенной работает против него. То, как проходил день, определённо напоминало работу невидимого злобного космического шутника, с множеством идеально рассчитанных по времени блокпостов, появляющихся через определённые промежутки времени, призванных свести его с ума от разочарования и беспокойства. Он ещё не знал, в чём на самом деле заключалась главная шутка, но был почти уверен, что является неотъемлемой частью её кульминации.

И никогда не переставал осознавать живой человеческий груз, спрятанный в багажнике его машины. Плохо, что он вообще у него был, но драйв мог быть по крайней мере немного менее напряжённым, если бы бочка не была слишком большой, чтобы поместиться в багажнике. Первоначально это было источником облегчения, так как он предполагал, что Олсон или Надя просто позовут кого-то ещё, чтобы перевезти «посылку», кого-то с автомобилем, в котором достаточно места в багажнике. Он должен был знать, что так легко не сорвётся с крючка. Олсон проконсультировался с некоторыми сотрудниками и раздобыл банджи-шнуры. Некоторые из них использовались для фиксации крышки бочки после того, как бочка вклинилась до упора. Протесты Майка о том, что это слишком рискованно, были услышаны равнодушными.

— А если меня остановят? — спросил он дородного менеджера ресторана, изо всех сил стараясь, чтобы тон его голоса не повысился до нытья. — Копы могут захотеть узнать, что в бочке.

— Ну, тебе лучше надеяться, что тебя не остановят, — был менее чем полезный ответ Олсона.

Его личная безопасность была лишь частью этого. Да, он убил человека после того, как эти люди угрожали ему и загоняли в угол. Это было плохо и пятно на его душе, которое он никогда не сможет стереть. Но была огромная разница между совершением чудовищных поступков, потому что вам нравилось их делать, и совершением их, потому что вас принуждали. В душе он не был плохим человеком. Правда, он не хотел сейчас встречаться с представителями закона, но и не хотел, чтобы этой девочке причинили какой-либо вред. И всё же, если он не предпримет какие-либо действия, ей определённо будет причинён вред.

Однако, как всегда, его возможности казались ограниченными, а то и вовсе отсутствующими. Во-первых, было ограничение по времени, чтобы добраться до дома Нади, с которым нужно было бороться, но более серьёзным осложняющим фактором была конфискация мобильного телефона Олсоном перед его отъездом из «Жирного Сэма». Приказ Нади, по словам Олсона. Ей не хотелось, чтобы он звонил родственникам с предупреждениями, а потом в последнюю очередь мчался в полицию. И ограничение по времени означало, что он не мог рисковать, останавливаясь где-то, чтобы найти другой телефон для использования. Он не мог сделать ничего, кроме того, чтобы делать то, что ему было сказано, чтобы не подвергать опасности людей, о которых он заботился.

Марни ждала его снаружи, когда он подъехал к дому Нади. К тому времени уже стемнело, и в доме загорелись наружные огни, когда он въехал на подъездную дорожку и выключил двигатель. Вместо того чтобы сразу выйти из машины, он смотрел, как Марни идёт к нему по тротуару. Она улыбалась, когда смотрела ему в глаза. Он не знал, что она будет здесь, но её присутствие не удивило его. По сути, она была заместителем Нади. Что бы они ни планировали для несчастной девочки в бочке, было ясно, что это имеет большое значение для группы. Так что, конечно же, Марни будет здесь, когда прибудет драгоценная «посылка».

Она обошла машину и открыла ему дверь.

— Эй, красавчик. Чего же ты ждёшь? Тащи свою задницу сюда.

Майк заставил себя улыбнуться. Затем он сделал успокаивающий вдох, отстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Его улыбка превратилась в хмурую, когда он взглянул на бордюр. Во время собраний автомобили обычно выстраивались вдоль бордюра бампер к бамперу перед домом Нади. Но единственные машины вокруг принадлежали Наде и Марни.

— Сегодня вечером не будет встречи?

Марни обвила руками его талию и притянула к себе, прижавшись грудью к его груди.

— Нет, глупенький. Только ты, я и Надя.

— Хм-м-м… Я просто подумал, знаешь, что с той… посылкой, которую вы заставили меня привезти сюда, что… ну… произойдёт какой-то причудливый сценарий сатанинского жертвоприношения.

Марни рассмеялась и легонько поцеловала его в губы.

— Причудливый сценарий сатанинского жертвоприношения? Ты такой глупый, — ещё больше ритмичного смеха его «подружки». — И ты прав, на самом деле, но всё это произойдёт завтра.

При этих словах сердце Майка упало. Он не осознавал этого до конца, но на подсознательном уровне какая-то часть его питала наивную надежду, что у Дьявольского Заговора есть какие-то несмертельные намерения для маленькой девочки. Что бы это могло быть, он не мог себе представить, но сейчас это не имело значения, потому что Марни решительно положила конец этому вопросу. Они хотели убить девочку, и на данный момент ей оставалось жить, может быть, день.

Если только он что-то не сделает.

Но что?

Что, чёрт возьми!?

Марни снова поцеловала его, на этот раз более жадно, и снова отступила.

— Надя скоро расскажет тебе все подробности, но сначала давай затащим эту вещь в гараж.

Эта вещь.

Какое-то время он смотрел на Марни и изо всех сил старался не показывать разочарования, которое испытывал. Она была плохим человеком. Очень плохим. Ужасным. Он знал это уже некоторое время. Но каким-то образом его всё ещё кололо, когда что-то случалось, чтобы напомнить ему, какой совершенно бездушной и неумолимой она была на самом деле. Сейчас был один из самых вопиющих примеров этого. Девочка в бочке была для неё пустяком. Она не была человеческим ребёнком. Она не была чем-то ценным. Она была просто… вещью.