— Ты странный, — наконец, устав от тишины, вновь заговорила я. — Тебе очень хочется верить, а ещё я почему-то совершенно тебя не стесняюсь.
— Я Целитель с очень, очень большим стажем, — усмехнулся мужчина. — Было бы гораздо сложнее работать, если бы я не умел втираться в доверие.
— А ещё никак не могу взять в толк, зачем тебе со мной возиться. Не верю, что только из любопытства, — продолжила я.
— Нельзя проходить мимо человека, которому нужна твоя помощь. А ты… Я давно не встречал людей, кому настолько требовалась бы именно моя помощь. И я уже говорил, что стараюсь держать в поле зрения людей, способных правильно применять свой дар. Не надо чувствовать себя обязанной, правда. Ты просто не представляешь себе, насколько многое это для меня значит. Возможность общения с необычным человеком — это едва ли не самый большой подарок судьбы в моём случае, так что об иной благодарности даже не смей задумываться. Обижусь.
— Всё-таки, не ошиблась я вчера. Ты ещё и страшный человек! Очень сложно в тебя не влюбиться, — хмыкнула я. С Тахиром было удивительно легко, и то, что я не сказала бы никому больше, ему говорить было просто и как-то естественно.
— А вот этого не надо, — с шутливой ворчливостью возразил Тар. — Если только совсем немного, в терапевтических целях. Лёгкая несерьёзная влюблённость повышает настроение и вообще полезна для здоровья. Главное…
— Не превышать дозировку, — не удержалась я от улыбки. — А если чуть-чуть не получится?
— Это вряд ли, — хмыкнул Целитель.
— Почему? — из чувства противоречия возразила я. — Ты милый, симпатичный, добрый и понимающий. Надёжный, сильный, мудрый…
— Всё, всё, хватит! — весело перебил меня Целитель. — Захвалишь. Всё просто: у тебя, конечно, большое и доброе сердце, но в нём просто недостаточно свободного места, чтобы вместить ещё одно серьёзное чувство. Слишком прочно поселился там один мой угрюмый приятель.
— Ты думаешь? — вот теперь я наконец почувствовала неловкость.
— Знаю. Ты, главное, не думай обо всяких глупостях. Например, о том, что это всё безнадёжно и не имеет смысла. Имеет. Главное, верить; но у Иллюзионистки с этим проблем быть не должно.
Ещё некоторое время мы молча лежали, думая каждый о своём. Чем был занят Целитель, не знаю, а я дивилась странным перипетиям собственной судьбы. Последнее время она словно стала любимой игрушкой Инины, полностью сосредоточив на себе внимание капризной богини. Но сейчас, пригревшись под боком ещё одного великого человека, внезапно столь оригинальным образом ворвавшегося в мою жизнь, я действительно верила, что всё будет хорошо. Что у меня есть шанс справиться, выйти из всего этого живой и невредимой. Рядом с Тахиром вообще легко верилось во что-то светлое и доброе.
А, может быть, виной тому были слова мамы, которую я сейчас сумела вспомнить. Смутно, обрывками; это ведь было двадцать лет назад. Но я запомнила её бледное лицо, нервно поджатые губы и полный отчаянной решимости взгляд. «Верь, малыш; с тобой всё будет хорошо, они не смогут тебя тронуть». И я поверила ей тогда. И потом, когда со слезами бросалась на незнакомого огромного мужчину, и просила не трогать мою маму. И даже когда его товарищ с хохотом, держа меня за руки, рвал на пятилетней девочке одежду.
Единственное, чего я не помнила, так это того, как я сумела спастись. Кажется, тогда пробудился мой дар, и мне удалось удрать. Я проснулась в служебном экипаже на руках незнакомого мужчины в форме патрульного ЦСА. Мне было так страшно, что я не могла шевельнуться и сказать хоть слово. Потом были какие-то ещё лица; Целители, люди из приюта, но все они смазывались.
Но об этом я старалась не думать. Слишком живыми были в памяти лица убийц моей семьи. Особенно ярко отпечатались выражения их лиц; удовольствие от осознания собственной власти над заведомо более слабыми существами, похоть и безадресная, какая-то болезненно неестественная злоба. Не люди, даже не животные — обезумевшие от запаха крови и страха чудовища.
Главное, сейчас я была в безопасности. В этом старом добродушном доме, рядом с этим мудрым и сильным человеком. Почему-то меня совершенно не беспокоила мысль, что Целитель вряд ли способен защитить кого-то от реальной опасности. Пока мне хватало того, что его присутствие защищало меня от злобных духов собственных страхов и воспоминаний, и того, что он обещал мне, и, возможно, всё действительно наладится. Я лежала, не желая упускать это ощущение, хотя в воздухе висело понимание скорого расставания. Это я сейчас могла валяться в кровати в собственное удовольствие сколь угодно долгое время, а у великого Хмер-ай-Морана вряд ли была такая возможность.
— Эх, — наконец, шумно вздохнул мужчина, аккуратно выбираясь из-под меня и садясь на кровати. — Сложно, конечно, заставить себя встать, но выбора у меня нет, — обернувшись, Тахир ласково потрепал меня по голове. — А ты валяйся, у тебя каникулы. Тебе надо отдыхать и набираться сил. Тем более, насколько помню, господин следователь просил без крайней необходимости из дома не выходить, а кто-то вчера сбежал на прогулку, — с лёгким насмешливым укором попенял мне Целитель. Выпутавшись из одеяла, он встал с кровати и пружинисто, по-кошачьи, потянулся всем телом, позволив мне в достаточной мере насладиться игрой мускулов под загорелой кожей. И вновь я не испытала никакого смущения, будто передо мной был не посторонний обнажённый мужчина, а великолепная статуя или, скорее, красивый хищный зверь. Очень неожиданное у него телосложение для Целителя; в нём чувствовалась сила, сила и опасность.
Отодвинув стул от двери, Тар принялся одеваться. Когда мужчина уже завязывал пояс, в дверь легонько постучали.
— Да-да, входите, не заперто, — мгновенно и, как мне показалось, машинально отреагировал Целитель.
— Тар! — возмущённо окликнула его я, садясь на кровати и прижимая к себе одеяло. Мужчина обернулся ко мне, и глубокая задумчивость на его лице сменилась сначала растерянностью, потом осознанием. Но предпринимать что-то было поздно: посетитель зашёл внутрь.
— Извините, я, должно быть… — начал Пирлан, растерянно разглядывая полуголого Тахира. Но тут его взгляд скользнул ко мне, и глаза удивлённо округлились. — Лейла?!
— Привет, Пир, — со вздохом кивнула я. Не надо было обладать даром телепата, чтобы понять, о чём подумал друг и учитель, обнаружив столь двусмысленную картину. Да какую двусмысленную; тут надо проявить недюжинную фантазию, чтобы хоть какой-то смысл найти, кроме самого очевидного!
— Пирлан Мерт-ай-Таллер, если не ошибаюсь? — с лёгким и каким-то очень недобрым прищуром разглядывая совершенно растерянного и смущённого Пира, спросил Тар.
— Да, а вы…
— А я, с вашего позволения, уже здорово опаздываю, — оборвал его Целитель, натягивая рубашку.
— Тар! — уже не столько возмущённо, сколько растерянно позвала я его. Как вчера, он опять из добродушного терпеливого Целителя мгновенно превратился в человека холодного и сурового до откровенной жёсткости. Превращение было достойно мастера Иллюзий, каковым он, совершенно определённо, не являлся. И эта способность оказалась полной неожиданностью, даром что вчера я такую перемену уже наблюдала, но тогда ещё не обратила на неё внимания. Нет, я откуда-то точно знала, что тот, кто провёл со мной ночь, был настоящим Тахиром Хмер-ай-Мораном, а сейчас я наблюдала предназначенную для посторонних маску. Я даже догадывалась, зачем она ему нужна. Но всё равно было неожиданно.
— Извини, Лель, я правда уже здорово опаздываю, — Целитель с моей одеждой в руках подошёл к кровати и присел на край, протягивая вещи мне. — Если какого аврала не случится, постараюсь вечером забежать. Не забивай свою хорошенькую головку мрачными мыслями. Всё будет хорошо, главное что?
— Верить, — вздохнула я и не удержалась от улыбки.
— Хорошая девочка, — улыбнувшись одними глазами, Тахир легонько щёлкнул меня по носу. Дотянувшись, поцеловал в макушку и стремительно вышел, не удостоив Пира даже взглядом. Надеюсь, из-за его опоздания там никто не умрёт…