— Я, конечно, буду рада помочь, но не уверена, что смогу. Что у вас, Иллюзионистов посильнее нет? — она смотрела на меня озадаченно.

— Ты вообще что ли не отдаёшь себе отчёта в силе собственного дара? — ответил я удивлением на удивление.

— А что с моей силой? — окончательно растерялась Лейла. — Она увеличилась, что ли? Я после окончания никаких проверок не проходила, потому что надобности не было.

— Чему вас вообще учат в вашем Доме Иллюзий?! — пробормотал я. — Далеко не каждый дар окончательно формируется во время обучения, ему порой просто не хватает времени развиться!

— Нет, это я знаю. Просто у меня последние два замера были практически идентичными, и признали, что всё стабилизировалось.

— Нужно по меньшей мере пять лет контроля, чтобы сделать такой вывод, и то порой случаются накладки, — недовольно поморщившись, я качнул головой. — Я не измерительный прибор, но могу тебя обрадовать; ты сейчас совершенно точно сильнее Пирлана. Ладно, Яростный с ним, с вашим бесполезным Домом, но ты сама как могла не заметить?! С тем, что было у тебя в момент окончания школы… не смотри на меня так, я навёл о тебе справки и такого характера. Так вот, в то время ты бы не потянула заказ дора Керца! Не с таким размахом и не в таком качестве исполнения.

— Кхм. Это новость, — женщина смущённо потупилась и тут же принялась оправдываться. — Понимаешь, я с самого детства привыкла решать все поставленные задачи. Ну, не бывает неразрешимых вопросов, бывает лень, неусидчивость, нежелание работать. Вот я никогда и не отказывалась ни от каких заданий или заказов, и упорно над ними пыхтела, — и она виновато вздохнула.

— Ну, чудо в перьях, — рассмеялся я, качая головой. Необычно на меня всё-таки действует эта девочка: с ней рядом постоянно хочется смеяться.

— А почему в перьях? — пробормотала она, сползая со стола. Подошла ко мне, обняла, прижалась; я чувствовал её растерянность и, похоже, так она пыталась найти поддержку и спокойствие. Ощущая нечто, интерпретируемое разумом как «нежность» и в воспоминаниях относившееся почему-то к совсем раннему детству, я осторожно ответил на объятья. Эмоции, конечно, не горсть изюма, и поделиться ими на самом деле нельзя, но в данный момент очень хотелось.

— Не знаю. Так отец всегда говорил, — пожав плечами, ответил я, аккуратно гладя её по голове. — Не расстраивайся так, для тебя это ничего не меняет.

— Да? А если вдруг бывшие наставники пожелают всё-таки вернуть меня в Дом? — с содроганием спросила она.

— Ну, пусть попробуют, — хмыкнул я в утешение. Говорить о том, что большинства наставников, вероятно, скоро не останется в живых, не стал. Как и о том, что в подобном случае над Лель нависнет новая угроза; Его Величество обладает очень полезным свойством использовать человеческие ресурсы с потрясающей воображение рациональностью. И если в его поле зрения попала магистр Шаль-ай-Грас, и он оценил её способности (или это сделал кто-то по его поручению), а следующих Владык он пообещал набирать самостоятельно… Госпожа магистр, боюсь, получит предложение, от которого нельзя будет отказаться.

О том, что Его Величество вскоре может умереть, я вообще старался не думать. В таком случае нам всем станет не до чего. Особенно если он не пошутил про этот «костяк регентов», а действительно по какой-то одному ему ведомой причине решил использовать меня в подобном качестве.

Как приятно наконец-то заняться чем-то увлекательным — не передать словами. Как невозможно было выразить словами всю глубину моей благодарности к Дагору, привезшему мне книги, да и… в остальном очень сильно изменившему мою жизнь.

Вообще всё, связанное с этим человеком, было по меньшей мере странно. Не только для меня, а в принципе, по определению. Я ведь действительно как будто придумала его для себя — сильного, надёжного, с удивительно тёплыми и серьёзными карими глазами. И было страшно, что мираж развеется, и его не станет.

Или и вправду он меня придумал? Сейчас у меня было ощущение, что всё время до того столкновения на пороге дома Пира я не жила. Я была просто персонажем какой-то длинной и скучной пьесы; все чувства, все поступки и желания были вроде бы и логичными, нормальными, человеческими, живыми, но ненастоящими. Сейчас, на фоне нынешних эмоций и чувств, всё прошедшее казалось блёклым и искусственным, и настоящим во всём этом был только подполковник Разрушитель. И я настоящей становилась только рядом с ним. Так что — очень хорошо я понимала его слова о пробуждении.

На фоне этих чувств даже неожиданное известие о расширении моего собственного дара и новость о самоубийстве Амар-ай-Шруса меркли.

К счастью, помимо размышлений на отвлечённые темы, мне наконец-то было, чем заняться, и я с радостью погрузилась в книги, с трудом вспомнив, на чём остановилась в прошлый раз.

Как оказалось, до самого интересного я не дочитала совсем немного. Старая интерпретация создания человека мало отличалась от современной, а вот история появления магии была совершенно иной.

Из современной редакции легенд можно было узнать, что Тайр наградил некоторое количество людей даром Разрушения. Но это принесло определённые проблемы, потому что такие маги совершенно не умели созидать, и тогда Ньяна, посовещавшись со своей подружкой Ининой, решила создать им противовес. Так появились Целители. Посмотрела Инина на успехи подруги, и решила, что она ничем не хуже, и тоже может придумать что-нибудь новенькое. Следуя своей противоречивой натуре, она сотворила Иллюзионистов. Правда, существовала версия, что в воплощении дара Иллюзий поучаствовала ещё и Глера. И эта версия казалась мне более логичной; она по крайней мере объясняла, с чего в творческую катавасию влез Фарияд со своими Материалистами. Как обычно, за своей ветреной жёнушкой!

Ещё больше мне нравилась история этих событий в изложении Хара. Она, конечно, мало соотносилась с каноническими текстами, но выглядела куда более реалистичной: наши боги благообразны и рассудительны только в представлении жрецов, по факту же они мало отличаются от людей.

Так вот, по версии Хаарама, во время очередного семейного скандала с возлюбленной супругой Тайр сгоряча проклял каких-то некстати попавшихся под руку смертных, и начали эти смертные всё вокруг разрушать. Но в этот момент случилось бурное примирение божественной четы, и о смертных на какое-то время забыли. Потом ответственной Ньяне стало тревожно и в какой-то мере даже стыдно перед смертными за горячность мужа, и она решила проверить, насколько плачевными оказались последствия проклятья. Ужаснувшись результату, пошла за советом к лучшей подружке Инине и согласилась с её идеей создания ещё каких-нибудь магов, для равновесия. Ньяна убежала, окрылённая идеей, а к богине судьбы пришла ещё одна гостья. Девочки «перетёрли за жизнь» (между прочим, цитата) под рюмочку нектара, нанектарились до потери связи с реальностью и в забытьи, вдохновлённые примером товарищей, облагодетельствовали ещё кучку смертных. Может быть, не только даром облагодетельствовали, а ещё и своим вниманием. В самый неподходящий момент явился муж Глеры, расстроился, тоже нанектарился и в отместку пьяным женщинам создал Материалистов.

Более старая версия истории появления магов была одинаково далека и от канонической, и от Харовой.

Разрушителей и Целителей боги создали для войны: в мир пришли чужие боги со своими детьми, и те не пожелали жить мирно. В конце концов Тайр расколол мир на три части, и стало три мира — Нижний, Средний и Верхний. Война на этом кончилось, потому что всем резко стало не до соседей: раскол вызвал страшные катаклизмы во всех мирах, и боги пытались сохранить хоть какую-то часть своих созданий. Зачем всё это было нужно, почему верховный бог предпочёл банальному уничтожению интервентов такое странное решение проблемы, и почему, наконец, не сумел волевым усилием погасить последствия разлома, в легенде не указывалось.

Мир боги и маги восстанавливали сообща. Разрушители убирали то, что восстановлению не подлежало, и давали место под создание нового. Целители заботились о состоянии простых людей и остальных магов. Материалисты поднимали новые горы, леса, города и прокладывали реки. А Иллюзионисты делали то, на что не хватало сил остальных, и до чего никак не доходили руки богов. Один из них, например, аккуратно расставил созданные богами луны вокруг мира так, чтобы они не столкнулись.