Духовные камни, украденные с миров-кораблей, поблескивали на его нагруднике и двух трубоподобных, расширяющихся к концу придатках, что выходили из спины. Мерцая плененными душами, камни питали наружный каркас чудища психической энергией и оставляли слабую рябь цвета золота и серебра на противоестественной коже создания гемункулов.

Джайн Зар чувствовала, как волна страха исходит от камней, встроенных в сочлененное существо. За их метафизическими воплями она уловила присутствие духа некоего монстра — в каком-то смысле живого, но совершенно противного этому миру.

Потрясенная, она распознала духовную компоненту исполинского гладиатора. Внутри массы плоти и искусственных систем гемункулы пленили демона. Сердцем ему служил поврежденный путеводный камень — миниатюрные врата в варп, которые поддерживали существование адской сущности.

Огоньки в бриллианте собрались вместе, превратившись в сверлящие точки, которые уставились прямо на Джайн Зар. От конструкции из плоти хлынула волна наслаждения. Громадина размяла руки и мурлыкнула, словно жуткий кот из ночных кошмаров.

ЧАСТЬ IV

Через открывшуюся дверь посадочного модуля хлынул жар, но когда Джайн Зар увидела, куда их привез Азурмен, по ее телу пробежала дрожь. Учитель прошагал мимо нее и вышел на посадочную площадку, примыкавшую к большому куполу на вершине постройки, которая, несомненно, являлась ареной кровавых танцев.

— Зачем? — Она не решалась ступить на трап, вцепившись в край люка. — Для чего мы здесь?

— Ради ресурсов, — ответил Азурмен. — Нам нужны хорошее оружие и доспехи. Я полагаю, что здесь по-прежнему работает оружейная установка.

— Но ведь это опасно. Кровавые танцоры… — Как это могло быть очевидно ей, но не ему? Неужели он был настолько слеп к угрозе? — А если нас кто-нибудь обнаружит?

— Джайн Зар, здесь никого нет. — С удивлением на лице Азурмен повернулся к ней. — Тут вполне безопасно.

Джайн Зар робко шагнула вперед. Азурмен, казалось, непринужденно отвернулся. Его непоколебимость была заразительной, и она двинулась следом. Вопреки его словам, девушка вытащила из ножен тонкий меч — мономолекулярный клинок в руке придавал уверенности.

Вокруг них простирался город. Разрушен и искорежен он был сильнее, чем в прошлый раз. Казалось, что воздух вдалеке извивался, мельком открывая взору расколотую, залитую светом звезд Вселенную, что будто отражалась в темном потрескавшемся зеркале. Ток демонической энергии ощущался повсюду, и у Джайн Зар зачесалась кожа, а в затылке возникла тупая пульсирующая боль.

Азурмен направился к проему, который вел в верхнюю часть купола, располагавшуюся над главным входом. Он шел не туда, ибо арсенал находился на подуровне, близком к задней части арены, однако Джайн Зар держала язык за зубами.

— Куда они подевались? — спросила она, притворно изобразив смутный интерес, когда они ушли из-под жары в тень большого навеса, укрывавшего верхние трибуны. — Кровавые танцоры?

— Убежали в Паутину, как и остальные.

Он остановился, и Джайн Зар встала рядом с ним, глядя вниз, на овал окровавленных светлых песков. Ей показалось, будто она видела сражающиеся силуэты — тени без конца играли на песке, покачиваясь и подрагивая, и, без сомнений, их отбрасывали участники непрекращающегося кровавого танца. Она напряглась.

— Отголоски, — промолвил Азурмен. Он успокаивающе положил руку ей на плечо, однако от касания его пальцев девушка вздрогнула. — Психическая рябь катаклизма, расходящаяся от камней, от наших разумов. Этот мир плавно ускользает в другую реальность, и, по мере того как завеса истончается, новые явления дают о себе знать.

Джайн Зар едва слышала его слова, все еще завороженная игрой теней, что разворачивалась внизу, на арене. Хотя она видела лишь неясные очертания происходящего, девушка неотрывно следила за режущими ударами и толчками, пока два бойца прыгали взад и вперед по пескам. Заинтригованная, она стала спускаться по ступенькам, дабы взглянуть на поединок поближе.

Азурмен схватил ее за плечо, остановив. С колотящимся сердцем в груди она резко обернулась и от внезапности его прикосновения подняла меч. Когда глаза эльдаров встретились, их разумы на мгновение соединились.

Прежде чем психические барьеры Азурмена захлопнулись, подобно крепостным воротам, на несколько секунд ее охватило яркое воспоминание. Джайн Зар стояла почти на том же самом месте, всего в паре рядов ниже и левее, однако арена кровавых танцев выглядела чуть иначе. Песка не было, а вместо него красовался искусственный газон, расчерченный линиями и символами. Разнообразные кольца и сети служили навершием торчащим из стены шестам, которые находились вне досягаемости кружащего внизу водоворота эльдаров. Девушку поглотило воспоминание ее спутника, и она переживала тот момент его глазами.

Толпа содрогнулась и ахнула, когда один из игроков Пустотных Воронов, скорчившись, упал на траву, а кровь хлестнула из его разорванного живота. Завопили сирены, оповещая всех о том, что судьи расценили это как нечестную игру. Женщина, которая нанесла запрещенный удар, умоляюще кричала о собственной невиновности, а затем и вовсе стала угрожать, когда силовые автоматоны вышли на поле и утащили ее прочь. Гости игры, Солнцеубийцы, начали бросаться неприкрытыми оскорблениями и брюзжать, когда капитан Пустотных Воронов потребовала объявить перерыв и отвела свою команду к боковой линии поля.

— Знаешь, — сказал Иллиатин товарищу, — меня посетили сомнения, когда они решили изменить некоторые правила игры. Когда они разрешили бить и пинать, все превратилось в скучную драку в центре поля, однако введение клинков стало гениальной задумкой. Теперь, когда можно лишь нанести режущий удар по игроку с мячом, игра вновь стала соревнованием, где царят маневры и обходы, хитрость и скорость. Опять она требует от участников немалого мастерства.

Когда ответа не последовало, он повернулся к другу.

— Миртуис?

Его собеседник вглядывался в поле с таким напряженным видом, что Иллиатин удивился — что же могло приковать к себе столько внимания? Его друг тем временем не отрывал взора от раненого игрока. Сраженного Пустотного Ворона окружила блестящая лужа, но он еще корчился, хватаясь за землю скрюченными пальцами и оставляя на пропитанной кровью траве узоры.

Иллиатин разглядел в этом странную красоту: бытийная эссенция медленно вытекала из раненого игрока, отчаянно цеплявшегося за жизнь. Цвета были такими сочными — ярко-красная кровь на фоне желтого обрамления поля.

— Он… кто-нибудь собирается ему помочь? — вопрошающе произнес Иллиатин, отведя взгляд. Его встревожила собственная очарованность происходящим, и еще пуще он испугался, когда увидел в глазах Миртуиса отблеск дикого наслаждения.

— Никакой помощи извне поля, — пробормотал его друг, не отрывая глаз от сцены смерти. — Вчерашняя поправка к правилам.

— Мне нужно… — Тут Иллиатин осознал: ему не было необходимости что-то выдумывать, чтобы уйти, ибо Миртуис почти не обращал на него внимания. Друг даже не оглянулся, когда он привстал.

Иллиатин посмотрел на остальных, прислушиваясь к скандированию и шуму толпы. Болельщики Пустотных Воронов призывали к отмщению, требуя, чтобы их игроки отплатили обидчикам. Те же зрители, что поддерживали Солнцеубийц, выкрикивали насмешки и оскорбления, пытаясь еще сильнее раззадорить поклонников хозяев поля. Там, где фанаты разных команд сидели рядом, уже начинались драки, и Иллиатин ощутил нарастающее напряжение.

Джайн Зар отшатнулась. Голова на мгновение закружилась, ибо разуму нужно было время, чтобы прийти в себя после впечатлений, оставленных мыслями спутника. В течение нескольких секунд после разъединения взгляд Азурмеиа оставался стеклянным.

Когда он посмотрел на нее, к нему вернулась ясность.

— Что это было? — требовательно спросила Джайн Зар. — Это же не…