Виктория улыбалась, слушая беседу мужа с братом.

Они нашли общий язык, как она и предполагала. Но теперь недоумевала, что же они изобрели такого, что вызовет раздражение Логана. Кен положил трубку и все объяснил ей:

— Ченс только что продал свой участок земли в Одессе дочери Чарли Роллинза. И знаешь, за сколько? За один доллар! Таким образом, она сможет жить ближе к отцу, пока ее муж-военный служит за границей. — Хлопнув себя по ноге, Кен снова хохотнул.

Виктория усмехнулась.

— Полагаю, ты прав. Когда отцу станет известно, что земля, за которую он двенадцать лет платил налоги, продана за один доллар, он решит, что его просто облапошили.

— Ему пойдет это на пользу, — заметил Кен. — А если судить по голосу Ченса, тому тоже от этого хорошо. Он действительно любит старину Чарли Роллинза, правда ведь?

— Он был Ченсу единственным настоящим отцом.

Кен кивнул. Перестав смеяться, он обнял жену за плечи.

— А теперь, нравится ему или нет, у него их стало двое. Похоже, Логан теперь готов в лепешку разбиться, чтобы доказать, что он не полный мерзавец. Впрочем. по-моему, это ему не удастся.

— Кении! — укоризненно толкнула его в бок Виктория. — Он все-таки не совсем плохой. — Но, увидев выражение лица мужа, добавила:

— Ну, может, ты и прав И все же он будет стараться.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Ченсу осталось осуществить еще только одно дело.

На этот раз ему предстояло более тяжелое испытание.

Эта боль никогда не отпускала его. От нее нельзя было избавиться за один доллар. И подавить ее злостью тоже оказалось невозможно. Ему предстояло расплатиться по последнему счету. Как ни странно это звучит, но это был счет к самому себе.

Он шел по длинной тропе вдоль каменных надгробий, стараясь держаться в тени деревьев. Темные глаза пристально вглядывались в высеченные на камнях надписи. Он искал среди них имя матери. Солнце нещадно палило в спину. Ветер нес пыль. Натянув шляпу поглубже, он прищурился от иссушающего зноя.

Он чуть не пропустил могилу. Небольшой плоский камень был едва заметен среди высокой, обступившей его травы. Летиция Маккол. Покойся с миром, которого ты никогда не узнала.

Сердце трепыхнулось в груди. На глаза навернулись слезы. Он опустился на колени.

— Ну вот, мама, — прошептал он, стирая ладонью пыль с мраморной доски, — я вернулся. Ты ведь знала, что я вернусь, правда? Но я вернулся не просто так. На этот раз мне нужно от тебя то, что ты дать не сможешь.

Мне нужно твое прощение.

Голос пресекся. Тыльной стороной ладони он стер навернувшиеся слезы и проглотил комок в горле. Потом заговорил снова:

— Я не хотел тебя обижать. Мне просто было так жаль себя, что я не подумал о тебе. — Ченс медленно водил пальцем по высеченному на камне имени. — Я люблю тебя, мама, и очень жаль, что я тебя оскорбил.

Мне очень, очень жаль.

Он не помнил, как долго стоял на коленях.

Воспоминания о тех временах, когда он был гораздо моложе, а она еще не совсем опустившейся, чередой проносились в голове.

Потом он поднялся и отряхнул с коленей пыль. Низкое солнце ослепило глаза, высветив жесткие черты лица, в которых отпечаталась мимолетная родительская любовь. Он натянул шляпу и пошел прочь, потом остановился, оглянулся и молча посмотрел на могильный камень. Ему показалось, что мать окликнула его:

— Ченси… Это ты?

— Да, мама. Это я. — Он прикоснулся двумя пальцами к краю шляпы странным, давно забытым жестом учтивости и добавил:

— Я буду к тебе приходить.

— Хуана, ты вчера все приготовила для энчилад? — спросила Дженни.

Она кивнула, продолжая перемешивать сладкие свежие кукурузные зерна, горкой насыпанные в тазу.

— А кукуруза у нас на сегодня или это для…

— Дженнифер, дорогая, не могла бы ты оказать мне любезность и уйти с кухни, чтобы я могла нормально готовить? Если ты сказала, что сегодня приезжает Ченс, значит, он приедет. А если он приедет, я должна приготовить еду. Если… — она сделала многозначительную паузу, — если ты, конечно, уйдешь куда-нибудь и позволишь мне заняться делом.

— Уже ухожу, — усмехнулась Дженни. — И вне всякого сомнения, Ченс приедет сегодня.

— Почему ты так уверена? — озадаченно спросила Хуана. — Он позвонил?

— Нет. Но сегодня суббота. Он прибудет домой к вечеру.

Хуана сделала круглые глаза и вернулась к прерванному занятию.

Дженни бродила по дому, постепенно начиная все больше нервничать. Воспоминания о человеке, который назвал себя отцом Ченса, не давали ей покоя. Даже несмотря на то что и Маркус когда-то совсем не обращал на нее внимания, он всегда занимал особое место в ее жизни и сознании. Как хорошо, что с тех пор их отношения изменились!

— Что ты делаешь? — спросил Маркус дочь, вошедшую в гостиную.

— Убиваю время. — Она машинальным жестом взбила подушки на софе и переложила их с места на место.

— Время до чего? — Если что-то произошло, то почему ему никто ничего не сказал?

— До того, как приедет Ченс. — Она сняла вазу с цветами с каминной полки и перенесла ее на столик у окна.

— Он приезжает домой сегодня? Когда он звонил?

— Он не звонил. Я просто знаю, что он приедет сегодня. — Она встала посреди комнаты и огляделась.

Маркус забеспокоился, почувствовав ее уверенность.

А что, если Ченс сегодня не появится? Что заставило Дженни так считать?

— Ну хорошо, — проговорил он, стараясь скрыть нотки сомнений. — Но если ему все-таки не удастся, я волноваться не стану. Он приедет… как ты сама сказала… когда будет готов.

— Маркус! Не надо меня подбадривать! Ты просто не понимаешь. Сегодня суббота. Он приедет домой. Подожди — и увидишь. — Потом лицо ее внезапно осветилось. — Побудь здесь. Я хочу тебе кое-что показать.

Через пару минут она вернулась со стопкой журналов. Он улыбнулся, разглядев название одного из них — «Невеста». Это серьезно!

— Я нашла прекрасное платье, — заявила она. — Вот посмотри, что скажешь?

Маркус вгляделся в картинку, на которую она указала, потом поднес журнал ближе к окну, где больше света. Дженни улыбнулась, глядя на его сосредоточенное лицо. Она прекрасно знала, что Маркус не сумеет отличить сатин от шелка, но было приятно, что он пытается проявить заинтересованность. Потом она подняла голову и выглянула в окно.

— Ой, Маркус! — прошептала она. — Смотри!

Он повернул голову, отвлекся от журнала, который тут же упал на пол. Знакомый красный грузовик-пикап только что показался на вершине ближайшего холма и покатил вниз, по направлению к дому.

Все журналы посыпались на пол к ее ногам. Дженни бросилась бежать. В комнате она еще сдерживала слезы.

Но как только выскочила на крыльцо, слезы хлынули в три ручья. Не разбирая дороги, она понеслась вперед.

Когда Ченс вышел на финишную прямую, уже начинался вечер. Знакомые места и знакомые лица стали приобретать иное значение. Ченс пытался представить себе выражение лица Дженни. Он колебался, стоит ли предварительно звонить, но в конце концов решил, что лучше устроить сюрприз.

На пути к ранчо он обратил внимание на пастбища, которые просили дождя. Похоже, северный сосед на своих лугах уже провел сенокос. Преодолев очередной подъем, Ченс увидел идущий навстречу грузовик. Он взял в сторону, чтобы пропустить его, и улыбнулся, увидев, как двое рабочих с ранчо узнали его и приветливо помахали руками.

— Хей, босс! Привет! Добро пожаловать!

Черт побери, приятно слышать!

Потом показался небольшой пруд на северном краю пастбища. Три хлопковых куста рядом с ним покачивали макушками под ветром. Даже природа приветствовала его возвращение. За следующим подъемом должен показаться дом.

Ченс стиснул пальцами руль. На вершине холма он притормозил, радуясь открывшемуся виду усадьбы «Три Т» и тому, что ожидало его впереди.